глава семейства, — не могу игнорировать этот факт. И Сильвия в этом плане точно пошла в нее».
— Ваше величество, — Рунне, ничего не отвечая женщине, обернулся к королю, — мы должны продолжить суд.
— Это не суд, — холодно отвечал Ирнес.
— Как бы вы это не называли, результатом все равно будет вынесение приговора.
— Не торопи коней, — строго заговорила Люсия, быстро меняясь в лице. — Ты объяснил почему хотел меня проучить, но ведь этого мало для того, чтобы так озлобиться, верно? Что еще?
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты хочешь погубить меня и моего мужа в первую очередь. Он-то тебе чем не угодил?
— Я? — Раймонд, теперь совершенно ничего не понимавший, указал на себя пальцем.
Люсия посмотрела на него с сочувствием и жалостно заговорила:
— Милый, ты даже не замечаешь, как заставляешь других людей ненавидеть тебя. Наши дети взяли это от тебя.
Раймонд просто улыбнулся, а Люсия, снова посмотрев на Первосвященника, холодно протянула:
— Ну, и?
Наступила тишина. Рунне, не хотевший продолжать этот разговор, строго смотрел на короля. Однако Ирнес не спешил продолжать все эти разбирательства. Он, снова сев на свой трон, просто молча уставился на разворачивавшуюся перед ним сцену и спокойно стал ожидать финала.
— Могу я предположить? — В разговор вмешался еще один посторонний наблюдатель. Вероника — волшебница из королевского дворца, приподняла руку, как бы привлекая к себе внимание. — До меня дошли слухи о том, что вот уже несколько лет Ролланы ведут активную торговлю с другими королевствами. Кроме того, кажется, вы скупаете довольно прибыльные земли в Селестине. Все так?
— Можем себе позволить. — Гордо отвечал Раймонд. — Что-то не так?
— Церковь тоже вела торговлю с другими королевствами, но им это обходилось дороже из-за транспортных расходов. В то же время у вас был выход к морю, поэтому часть торговцев стали связываться именно с вами. А еще тот конфликт за землю у Харвонского озера…
— Какой конфликт? — удивленно спросил Раймонд.
Вероника посмотрела на старого знакомого с недовольством. При виде его невинного и искренне не понимающего ничего выражения, она устало выдохнула и протянула:
— Ты серьезно? За эту землю проводился аукцион. Из-за того, что на той территории можно было добывать большое количество полезных ископаемых, лечебных трав и пресной воды, это была почти война не на жизнь, а на смерть. Другие крупные семьи долгое время пытались подкупить продавца и владельцев аукциона. Даже церковь начала давить своим влиянием.
Люсия потерла подбородок. Она, осторожно и в какой-то степени даже незаметно приблизившись к мужу, встала за его спиной и спросила:
— Это не то озеро, на которое мы ездили с тобой отмечать годовщину?
— Именно! — Раймонд резко развернулся. — Я слышал, что оно прекрасно, поэтому решил купить землю. Деньги были не так важны.
— Вот именно! — Вскликнула Вероника, возмущенная этой ситуацией больше всего на свете. — Ролланы ворвались на аукцион, когда все уже делали свои последние ставки, и поставили баснословную сумму денег.
Ирнес, слушавший всю эту историю, молчал. Его даже не удивляло то, насколько спокойным и уверенным в себе был Раймонд, несмотря на то, что ситуация была не самой приятной. Его действия со стороны общественности всегда казались чрезмерно странными, а выходки невозможными, но при всем этом он пользовался хорошей репутацией как воин, и в его семье было много выдающихся личностей, поэтому даже при наличии многих странностей весь их род никогда не считался изгоями.
«Ролланы действительно не самая бедная семья, — размышлял Ирнес. — Их земли слишком выгодны экономически, но при этом они никогда не пытались вступать в политические схватки. У них была хорошая репутация вплоть до недавнего момента, но даже за нее они не стали держаться, и в итоге…»
Люсия, схватив мужа за руку, с недоверчивым прищуром протянула:
— Как ты это сделал?
Раймонд на мгновение замолчал. Его лицо, то ли побледневшее, то ли помрачневшее после этого вопроса, сразу подсказало, что что-то было здесь не чисто. Отведя взгляд, мужчина заговорил:
— Просто нанял людей, которые подсчитали максимальные ставки всех участников аукциона. Стоило отследить сколько денег у них с собой, сколько есть в запасах, и как много они готовы отдать, чтобы их бизнес не пошел крахом. А еще у меня были связи с владельцем аукциона, поэтому…
— А наш бизнес крахом-то как не пошел?
— Так ведь мы тогда уже начали торговать с другими странами. Большие суммы поступали именно от них.
— А баснословно — это сколько?
— Мне для тебя ничего не жалко.
Люсия задумчиво сощурилась. Ее предчувствие подсказывало, что было в этом месте что-то еще. Что-то такое, чего не хватало ее мужу все эти годы. Прокрутив эту мысль в голове несколько раз, Люсия приподнялась на носках, заглянула в глаза Раймонда и напряженно спросила:
— Из тех металлов, которые там добывают, есть какой-то особенный? Например, из которого можно выковать самый крепкий в мире меч?
Раймонд не отвечал. Просто смотрел в дальний угол комнаты, где никого и ничего не было, чем выдавал все свои мысли.
— Понятно, — холодно ответила Люсия, снова опускаясь на пятки и отстраняясь.
— Дорогая…
— Понятно, что мы позже поговорим об этом. — Люсия на мужа больше не взглянула. Вместо этого развернувшись к Рунне, она снова холодно посмотрела на него. — Итак, что еще было на той земле? Как моему мужу были нужны те металлы, вам же тоже нужно было что-то особенное.
Первосвященник, уже не способный сдерживаться, громко воскликнул:
— Прекратите весь этот фарс!
— Вы же не собирались провести там один из своих обрядов? — Люсия, задумчиво склоняя голову, вслух начала перебирать самые разные теории. — Или там есть что-то, что связано с вашей богиней? Что-то особенное?
— Ваше Величество!
— Люсия, — заговорил Ирнес, все же вступая в диалог, — я удовлетворю вашу просьбу. Вестер может остаться до самого конца, а вы остановитесь.
— Как скажете, ваше величество.
Люсия схватилась за подол платья и покорно поклонилась. Однако, не скрывая своего интереса, она все еще продолжила наблюдать за Рунне.
— Итак, — уверенным холодным тоном заговорил король, — Рунне, теперь я хочу выслушать вас. Вы действительно точите зуб на Ролланов.
Рунне усмехнулся. Ситуация набирала неприятный оборот уже для него самого.
