Ознакомительная версия.
Неужели она серьёзно? Я люблю жизнь. Шестнадцать лет — это очень мало. Мне совсем не хочется умирать.
Я скосила глаза и поглядела вниз. Руками пошевелить у меня не получалось, но если я чуть повернусь в сторону, то ногами смогу дотянуться до факела. И если мне при этом немного повезёт, то факел свалится прямо на Анабель. Весь этот тюль наверняка отлично горит…
— Вот ещё что… — поспешно сказала я, не представляя, о чём ещё могу спросить.
— Я понимаю, ты не хочешь умереть в неведении, — покачала головой Анабель. Она раскрыла книгу на том месте, где две страницы были скреплены последней печатью, которая зловеще блеснула. — Но нам пора заканчивать.
Она изящно встала. О нет! Теперь она взяла в руки нож. Этого не должно случиться.
— Анабель, — умоляюще позвала её я и в то же время напряглась всем телом. Сейчас. Надо решиться на это сейчас, пока она на меня не смотрит.
Когда Анабель потянулась к ножу, я рывком перевернулась набок и изо всех сил ударила ногами. Но моего удара не хватило на то, чтобы запустить факел настолько далеко, я лишь слегка его подтолкнула.
Будто в замедленной съёмке, факел перевернулся. За метр, а то и дальше от платья девушки. Что за судороги?! Я испуганно закрыла глаза, а Анабель рассмеялась над моей жалкой попыткой спастись.
Но тут я услышала, как кто-то громко выкрикнул её имя, а потом она дико завизжала. Я снова открыла глаза.
Генри! Это был он! Наконец-то. Ну почему бы ему не прийти минуту назад, прежде чем Анабель схватила нож и начала истерично вопить?
И лишь теперь я увидела, почему она так орала. К Генри это не имело никакого отношения. Факел упал на книгу и она запылала. Священная демоническая книга!
Анабель швырнула в сторону нож и бросилась на пол, чтобы собой защитить книгу. Она пыталась погасить пламя голыми руками. И при этом не переставала кричать.
Генри подошёл поближе и вырвал книгу из её рук, а кто-то другой — это оказался Грейсон — схватил Анабель сзади и оттащил от огня. Она всё продолжала выть и стенать. В ней почти не осталось ничего человеческого. Глаза девушки выпучились и стали совсем белыми. Она защищалась изо всех сил, но Грейсон держал её крепко.
Генри затоптал огонь, присел рядом со мной и сказал:
— Неужели тебя даже на секунду нельзя оставить без присмотра?
Тринадцатое октября
Ладно, ребята, можете забыть о демократичном голосовании (вы всё равно безбожно жульничаете — ну как, скажите, из 924 учеников школы за Артура Гамильтона проголосовало 2341? Я предполагаю, что несколько ну очень влюблённых девчонок из младших классов воспользовались своим правом голоса раз по сто, а то и больше…). А теперь я собираюсь огласить вам СВОЁ непредвзятое мнение — кто же получит титул королевы бала?
Всё равно лишь моё мнение имеет вес в этом блоге.
Скажу вам так: если кто и заслуживает чести носить корону, так только Хейзл Притчард. Она не только ослепительно выглядела в своём нежно-жёлтом платье с корсажем, но и отлично себя проявила: до позднего вечера юбку её платья украшало большое тёмное пятно (см. фото), но когда она его заметила, то лишь пожала плечами и заверила всех, что случайно уселась на кусок шоколадного торта. Именно так, дорогие мои, и поступает настоящая королева бала.
А тот факт, что всё дело было в чрезмерном злоупотреблении слабительным, никого не касается. Надо же было Хейзл каким-то образом избавиться от восхитительных пирожных, которых она в гастрономическом припадке заглотила целую гору.
Как я уже сообщила вам позавчера, Артур Гамильтон снова свободен, но сегодня у меня есть для этого все доказательства. Анабель Скотт изменила свой статус в Фейсбуке с «встречается…» на «в психушке». Нет, серьёзно, такими вещами не шутят.
Бедной Анабель поставили диагноз «острое полиморфное психологическое расстройство с симптомами шизофрении», и по свидетельствам наших источников, в ближайшие годы выйти из закрытой лечебницы ей не светит. Источники также утверждают, что она разбила Артуру сердце.
По-настоящему разбила — он уже целую неделю не показывается в школе, и никто о нём ничего не слышал.
Но даже без своего капитана «Джабс Флеймс» сегодня оказались на самой вершине турнирной таблицы — после головокружительной победы над «Шершнями» из Хампстеда.
Молодцы, ребята!
И не вешай нос, Артур. Всё ещё будет. У других матерей тоже подрастают красивые дочери.
И мне ведь тоже нужен материал для новых записей.
Увидимся!
Ваша Леди ТайнаP.S. Лив Зильбер, которой посчастливилось на этом балу свалиться с лестницы и получить сотрясение мозга, снова здорова.
Сегодня она присутствовала на игре, и, послушайте, я уже почти верю, что у них с Генри намечается серьёзный роман. Как бы там ни было, этот парень сегодня забил несколько невероятных мячей и принёс команде восемнадцать очков.
В разноцветном мире снов Эми почти ничего не изменилось. Небо было синим, словно фиалки, на солнце красовалась нарисованная улыбка, по воздуху, как всегда, парили мыльные пузыри и летали пёстрые бабочки.
Сегодня карусель крутилась под мелодию английской песенки «London bridge is falling down».[14] Эми сидела на качелях, свисающих с ветки огромного каштана, и сама качалась из стороны в сторону.
— Наяву она пока не совсем освоила эту науку, — сказал Генри. — Приходится часами её качать. Зато с позавчерашнего дня Эми умеет кататься на велосипеде, — гордо добавил он.
Я улыбнулась и довольно зажмурилась на солнце. Тем временем в Лондоне царила знаменитая мрачная погода, уже несколько недель подряд не переставая шёл дождь, поэтому так приятно было погреться на солнышке, пусть даже во сне.
Стояли первые дни ноября. Хэллоуин прошёл без каких-либо особенных событий. Никакой демон не показывался, не отнимал ни у кого самое любимое и драгоценное, и всё было хорошо.
Генри потянул меня в тень дерева воздушных шариков, чтобы два пони, раскрашенные во все цвета радуги, могли процокать мимо.
— Как там Артур? — поинтересовалась я.
Уже два дня он снова ходил в школу, но мы так и не поговорили друг с другом. Из-за меня ему три недели пришлось носить на челюсти пластины и винты, поэтому, наверное, он тоже не спешил сказать мне что-нибудь приятное. Например, «прости, что я сдал тебя своей сумасшедшей подружке».
Генри поглядел вслед лошадкам и пожал плечами.
— Как и полагается, я думаю. Нам не о чем говорить. Он, правда, клянётся, что никогда бы не допустил, чтобы Анабель причинила тебе вред, но я… Я просто не могу ему этого простить.
Ознакомительная версия.
