- Вот твой самогон, Валу, и пойди присядь, эта мышь нашего нового гостя, не будем обижать его, - он мило улыбнулся, обнажив длинные тонкие клыки и обняв за плечо пьяного демона, тем самым прикрыв собой новых постояльцев.
- Почему это я - мышь? - возмутился Степан, и в тот момент, когда бармен Гасион и козлоногий Валу обернулись, изумившись наглости человеческой души, Торл уже схватил его за шкирку левой лапой и уносил в комнату, ключ от которой теперь лежал у него в правой лапе.
Они пропустили так несколько лестничных пролётов, пока ворон не остановился на одном из этажей. Их комната была третьей с конца по левой стороне коридора. Прямо перед дверью Торл сбросил Степана на пол и сам уселся рядом, положив маленький, покрытый ржавчиной, ключ перед собой.
- Почему ты не откроешь? - спросил крыс.
- А ты видишь здесь где-нибудь замок? - хмыкнул Торл. Степан поднял голову вверх и рассмотрел дверь. Это была местами блестящая рыжеватая металлическая пластина с пятнами от пальцев рук, ног и копыт, плевками и грязью. Но без намёка на замочную скважину.
В это время Торл нагнулся к ключу, взял его в клюв и, запрокинув голову назад, проглотил. Потом поёжился под любопытным взглядом Степана, будто укладывая его в желудке поудобнее и, раскрыв крылья, довольно сказал.
- Открывайся!
И тут же большая металлическая дверь заскрипела и отворилась.
- Ловко, - выдал крыс и прошёл внутрь, переваливаясь с ноги на ногу.
Комната оказалась очень небольшой лишь с одной маленькой кроватью у левой стены, оклеенной старыми грязноватыми обоями под бамбук. На кровати была довольно толстая перина, набитая стриженой шерстью и большая круглая подушка синего цвета. Напротив входа - небольшое окно, из которого были видны соседние унылые дома и часть мостовой. На стенах облупившаяся краска рисовала картины плясок и пенных возлияний сатира и русалки. Под окном стоял металлический стол со следами лазурной эмали из такого же тонкого металла, что и вся таверна. Во многих местах он был гнутый, вмятины покрывали всю его поверхность. Рядом стояла пара более толстых стульев, чтобы выдержать объёмы даже очень внушительных постояльцев, и всё.
- Создаётся впечатление, что если на этот дом хорошенько дунуть, он развалится, - сказал Степан, одним прыжком забираясь на мягкую, но грязноватую перину.
- Вероятно, так и есть, - ответил Торл, взлетая на стол и осматривая вид из окна, - однако нам повезло, что брат Самигины держит именно это место. Если бы мы остановились в трактире поплоше, рисковали бы спать в общем зале, вместе с толпой вонючих бесов. И не известно, проснулись ли бы мы там вообще.
- А не проще бы тогда было остановиться на улице?
- Ты наверно не всё знаешь о местных правилах, раз спрашиваешь об этом уже который раз. И я, так и быть, тебя просвещу. Спать на улице запрещено законом. Если тебя найдёт один из демонов-охранников, рискуешь лишиться головы на месте. Хотя тебе - то это не принципиально, - махнул крылом ворон.
- Вообще-то умирать больно, - ответил крыс, - но откуда мне знать законы Падших?
Степан задумался.
- Вот, видимо, почему меня столько раз убивали во сне. Пару раз я успевал проснуться и видел громадные фигуры охранников, бицепсы в золочёных браслетах. Но разве я мог подумать?.. Какой дурацкий закон.
- Не скажи. Сами по себе демоны не спят. Это происходит только в случае, если демон сильно пьян, или чем-то отравился. Грибов Агриэля, скажем, объелся и лёг отдохнуть. Таких лежебок принято отлавливать под предлогом безделья и убивать. А мясо их идёт на корм во дворцы принцев.
- Очень гуманно, - заметил Степан.
- А чего ты хотел? Это Земля Проклятых.
- Кстати, у тебя из-под волшебного крыла еда, случаем, не сыпется? Я бы чего-нибудь съел.
- Тебе это вовсе ни к чему. Ты всё равно уже умер, - каркнул Торл.
- Но голод-то это не отменяет!
- Знаешь хорошую поговорку: "Хочешь есть - поспи", не собираюсь я тратить на тебя последние деньги.
- Вот до чего ж ты противная птица!
- Не хочешь спать - дело твоё, а я сосну часок-другой, - сказал ворон и улёгся прямо на столе, сложив крылья и наклонив голову. Через пару секунд он закрыл глаза и не реагировал больше ни на один вопрос Степана. Крыс позлился немного, потом сделал пару небольших кругов по матрацу и тоже улёгся. Не прошло и десяти минут, как в комнате раздалось равномерное сопение дремлющего грызуна.
"Ну, наконец-то" - подумал Торл и осторожно спрыгнул со стола. Тихими прыжками одолев всю комнату, он шепнул двери: "Отворись совсем чуть-чуть". Петли послушно самую малость скрипнули, от чего Торл испуганно пригнулся, тихо выругавшись. Обернувшись проверить сон товарища, и, не обнаружив признаков пробуждения, он выпрыгнул из комнаты. Дверь за ним так же не торопясь закрылась. Ворон, оказавшись в коридоре, отошёл к самой лестнице, чтобы не было слышно, и с громким хлопком исчез.
Глава 30
По темной тропинке одной из многочисленных улиц Москвы быстрыми шагами шла худенькая девушка. На ней было коротенькое лёгкое платьице, и босоножки, змеистой верёвочкой обвивающие белую после зимы лодыжку. Она куда-то спешила, очевидно, возвращалась домой, поскольку время было уже позднее, и сумерки сгущались над городом. Она только что попрощалась с подружками, которые торопились в другую сторону, и теперь шла совсем одна. Даже к вечеру аномальная жара не спала, и платье плотно прилипло к влажному телу, обнажая соблазнительные изгибы. Вокруг, казалось, не было никого, но девушка инстинктивно чувствовала приближение чего-то нехорошего и ускоряла шаг. И правильно делала. За ней метрах в двадцати в кустах уже давно наблюдал мрачный мужчина с горящими глазами. Его черные волосы перепутались, лицо заросло густой смоляной щетиной, а спортивный костюм без карманов давно не стирался. При себе не было ни денег, ни сигарет, которые он любил стрельнуть у прохожих, ни документов. В правой руке он держал тонкую полоску кожаного собачьего поводка, так, словно он только что выпустил погулять своего пушистого питомца. Однако, так уж сложилось, что на много метров в округе сейчас не было ни одной собаки.
Он следил за девушкой и маленькими тихими шагами следовал за ней по пятам, ожидая, пока она зайдёт именно туда, куда он планировал. В его голове уже давно были тщательно прорисованы страшные извращенные картины, которые неизменно подогревали его жажду насилия. Много лет его преследовали образы автокатастрофы, произошедшей у него на глазах. Юную девушку, выносили спасатели на руках из искорёженного автомобиля. Её белые волосы спутались и слиплись от крови, руки беззащитно свисали вдоль раненого тела и слегка подергивались. Сцена агонии не покидала его мозг слишком долго, постепенно трансформируясь в навязчивые желания. В тот момент, как и сейчас, он совершенно не чувствовал страха. Только горело что-то внутри. Горело огнём, который он никак не мог потушить.
