Ознакомительная версия.
— Похоже, он снял все показания, — пробормотала Мэй и разжала окаменевшие пальцы Люс. — А теперь гляди. Вот белая кнопка. Утапливаешь. Шесть секунд — первый сеанс обработки. Через час — второй. А затем — короткие вспышки по мере надобности. Всего кристалла хватает на тридцать секунд. Эта штука действует на всех, начиная с горилл и кончая престарелыми профессорами точных наук. Девочки из лаборатории на ком только ее не пробовали!
— Хорошая штука, — одобрила Люс. — Жаль, что я сама не смогу сделать запись. У меня так не получится.
— Да, нас этому долго учили. Я могу и сама себя записать, это немного иначе делается.
— Как же ты без него?
— Он мне еще не скоро понадобится… — и Мэй как-то нехорошо посмотрела на Люс. — Похудеть малость, что ли? Может, поэты любят, когда потоньше? Без округлостей?
Была в этом какая-то временно непонятная подначка.
— Это смотря на кого напорешься… — и Люс вздохнула. — Бес их, мужиков, разберет. А что до округлостей — извини, я ну совсем не пойму, как ты с такущим бюстом еще можешь драться. Он же у тебя — почти как у Свирели! Но та хоть сидит на одном месте и лишний раз не шевельнется. А ты? Он же, наверно, здорово мешает группироваться?
— Привыкла, — усмехнулась Мэй.
— Такое сокровище мешать не может! — авторитетно вмешался братец Тук. — Странные вы женщины, непонятные вещи какие-то говорите, нет чтоб о платьицах, о вышивках. Я так и не понял, из какого вы королевства. И как ты, леди Мэй, собираешься уезжать отсюда? Тебя лошади поблизости ждут? Или носилки со слугами? Простишься — а дальше что?
Мэй посмотрела в умные серые глаза монаха, вдруг протянула руку, скользнула пальцами сквозь рыжий веник удивительно мягкой бороды и погладила по щеке.
И Люс почудилась, что между этими двумя натянулась тоненькая ниточка понимания.
— Дай-ка я и тебе прощальный подарочек сделаю, — сказала Мэй. — Вот тебе мой фонарик. Пригодится. Ты же часто по ночам шастаешь. Так чтоб ногу не подвернул…
Она достала из патронташа очередной узкий цилиндр. Потянув за кончик, она вытянула цилиндр в светящуюся палочку.
— Так это была ты? — изумился монах. — А я думал — привидение! Ты же из стены появилась! Страху я тогда набрался… постой! А может ты — того? Не человеческой рукой сделана?
— Опомнись, братец Тук! — развеселилась Люс. — Да кто из нас вообще рукой сделан? Тебе-то грешно говорить такие глупости!
Прежде, чем взять подарок, монах потыкал пальцем в бедро Мэй.
— Ничего, плотное, — удостоверился он. — Ну, за подарочек благодарю. Жаль, отдарить нечем.
— Я тебя часто вспоминать буду, — пообещала Мэй, — а это тоже много значит. Я ведь кого попало не вспоминаю. Ну, прощай, братец Тук. Прощай и ты, А-Гард. Серебряной Свирели кланяйся. Намекни ей, что хорошего сыночка родит. И пожелай мне удачи. Попробую отыскать другого поэта…
— Прощай, Аларм, — печально сказала Люс. — И не связывайся ты лучше с этими поэтами! От них, кроме истерики, ничего не добьешься.
— Такая судьба, — сказала Мэй-Аларм. — А ты не связывалась бы с этими атлетами. Не в них счастье. Ну, дальше провожать меня не надо. Вы возвращайтесь, а я — вон туда.
И она, не глядя, указала в самую непроходимую чащобу.
— Пошли, братец Тук, — заторопилась Люс. — Пойдем, пойдем, и только не оборачивайся…
— Почему это я не должен оборачиваться? — удивился монах. — Наоборот, мне как раз интересно, кто там, в буреломе, эту леди поджидает!
— Никто не не поджидает, пошли! — воскликнула Люс, разворачивая монаха и пихая его вперед по тропинке. — Пошли, пошли, нас вся ватага ждет!
Но хитрый монах, сделав вроде бы покорно два шага, на третьем резко развернулся. И увидел, как Мэй медленно тает в воздухе.
Крепкие монашьи ноги подкосились. Братец Тук опустился на колени у ног Люс, глядя туда, где только что стояла Мэй.
— Свят-свят, пречистая Дева, святой Герберт, святой Андрей, святая Бригитта! — забормотал монах и зашарил у себя за пазухой в поисках креста. — Все-таки привидение! Неприкаянная душа! Как же это она меня провела? Я же ее своими руками щупал!
— Ну, в таком случае, ты первый человек, который пощупал привидение, — хладнокровно заметила Люс. — Вставай, братец Тук. Видишь, я же не пугаюсь и святых не поминаю. Это — ничего особенного…
— Ничего особенного! — возопил монах. — Неприкаянная душа в чистилище возвращается, а тебе — ничего особенного!
— Какое чистилище?! — Люс лихорадочно вспоминала все, что знала о неприкаянных душах, а монах сел на пятки и с надеждой на нее взирал.
— Непременно как что-то непонятное случается, так у вас, монахов, чистилище на уме… проворчала Люс. — Ты сам подумай — станет грешная душа в потасовку ввязываться и угнетенную невинность спасать? И где ты видел, чтобы привидение среди бела дня верхом носилось?
— Так, это, значит?… — монах разинул рот и уставился в небо с большим недоверием. — Ангел?!.
— Ангел, ангел, — подтвердила Люс. — И встанешь ты когда-нибудь? Похоже, ватагу ждет ночной переход, а тебе пора в аббатство. Ты только ничего не говори про ангела сэру Эдуарду. Если ты от этих чудес чуть не спятил, то он и вовсе свихнется!
— Не нравится мне все это, — сообщил, поднимаясь, монах. — У ангелов — сияние, и они кулаками не размахивают.
— Это в порядке конспирации, — объяснила Люс, но он то ли не понял латинского слова, то ли не поверил.
— Заморочило тебя привидение, — решил наконец братец Тук. — Или же ты — заодно с ним.
— Ну, а если и я могу исчезнуть когда пожелаю? — разозлилась Люс. — А если и Марианна может?! Что же — вокруг одни привидения!
Конечно, приводить такой аргумент не стоило, но братец Тук разозлил-таки нетерпеливую А-Гард. Тем более, что она не любила изворачиваться и выкручиваться, а сказать братцу Туку правду о хронодесанте было невозможно.
— Марианна? — остолбенел монах. — А я — с ней!… Ох!… Святой Евстафий — с привидением!
Люс сгоряча переоценила прогрессивные взгляды монаха. Мысль о том, что оно состоял в интимных отношениях с призраком, поразила братца Тука наповал. И он ударился в паническое бегство. Только сучья затрещали.
— Постой, братец Тук! — завопила вслед ему Люс, но он шпарил, не оборачиваясь, примерно так же, как Серебряная Свирель от Черного Джека, и с таким же шумом.
«Интересный человек, — подумала, остывая, Люс. — Схватку с превосходящими силами противника выдержал, любую женщину уговорить без слов может, а информацию переварить не сумел!»
Размышляя о странностях средневековой психики, она побрела назад, к мельнице. И на самых подступах услышала нежный голосок Свирели. Та на ломаном историческом наречии призывала братца Тука. Люс пошла на голос.
Ознакомительная версия.
