Как я жалел о том, что познакомился с ним и был вынужден принимать его помощь! С другой стороны, если бы я не связал свою судьбу с Эльриком, я бы не женился на его дочери Оуне, которую мы оба любили, хотя и каждый по-своему. По крайней мере в этом мы были едины. И, что важнее, последний император Мелнибонэ спас меня от пыток и унизительной смерти в концлагерях фашистов.
Эта мысль помогла мне вновь обрести душевное равновесие, а мой скакун тем временем все выше и выше возносил меня из глубин ревущей бездны; потом мы спустились к потокам черной глины и красной лавы, окунувшись в дождь серого пепла. Нихрэйнские кони продолжали следовать своим путем, параллельным этой реальности. Меня неотступно преследовал запах пота и серы. Шея моего громадного коня дымилась, вздуваясь буграми мышц- он мчался вниз по склонам черных гор навстречу ночному миру, в котором постепенно занимался рассвет, а безжизненные пепелища сменялись холмистыми полями с высохшими дубами и вязами.
Меня одолевала усталость. Скакуны замедлили бег и перешли на мерную рысь, словно наслаждаясь прохладным осенним воздухом и запахом уходящего лета. В мягком умиротворяющем свете листья деревьев стали золотыми, ярко-желтыми и красными. Лобковиц, который по-прежнему мчался впереди меня – его плащ и треуголку покрывала светло-серая пыль- обернулся и махнул мне рукой. На его лице был написано торжество. Я решил, что мы преодолели очередной рубеж. Удача продолжала сопутствовать нам.
В конце концов мы остановились отдохнуть у пруда, в котором несколько белых уток устроили шумную перебранку. Вокруг не было ни души, хотя местность имела приятный возделанный вид. Я сказал об этом Лобковицу. Он ответил, что, по его мнению, мы оказались в одной из частей мультивселенной, которая по каким-то причинам не заселена людьми. Порой исчезают целые периоды будущего, оставляя самые неожиданные следы. Он предположил, что эти земли некогда принадлежали зажиточным крестьянам. Какое-то событие в мультивселенной затронуло их существование. Природа этого мира уцелела, а они покинули его. Все что было создано ими, исчезло.
Лобковиц печально вздохнул.
Он сказал, что слишком часто был свидетелем такого явления и не сомневается в своей правоте.
– Вам, граф, могла броситься в глаза безжизненность этих холмов, деревьев и древних камне. Они превратились в сны, но тех, кому они грезились, уже нет.- Лобковиц вымыл лицо и руки в пруду и поднялся на ноги. Он поежился и сунул ладони под мышки, согревая их и, пока я умывался и пил, продолжал объяснения:- Я опасаюсь таких мест. Они чем-то сродни вакууму. Никогда не знаешь, какие ужасы их заполнят. В лучшем случае – какое-нибудь бредовое сновидение.
Я уловил нить рассуждений Лобковица, но мне не хватало его опыта. Я мог лишь слушать и стараться уразуметь сказанное. Все сверхъестественное раздражало меня, я понимал, что никогда не буду чувствовать себя спокойно в его присутствии. Отнюдь не все члены моей семьи стремились к безграничному могуществу. Многие из нас предпочитали возделывать свои крохотные сады. Мне вдруг пришла в голову забавная мысль – нельзя ли мне стать тем "ужасом", который заполнит здешний вакуум. Я буквально воочию увидел Оуну и своих детей, которые трудятся на ферме, славный домик, в котором мы живем…
Потом я понял, чего боялся Лобковиц. В мультивселенной великое множество самых разнообразных ловушек. В суровом климате может прятаться неизъяснимая красота, самый восхитительный цветок может оказаться ядовитым. Подумав об этом, я поспешил вскочить на своего огромного не ведающего усталости скакуна и помчался вслед за Лобковицем по безбрежным полям. Наконец на землю опустилась ночь без луны и звезд, а далеко под нами послышался шум воды.
Я не отваживался смотреть вниз. Когда наконец я пересилил себя, то почти ничего не заметил, но, по всей видимости, нихрэйнский конь мчался галопом по озеру. Мы проспали ночь в седлах, а утром помчались по обширной степи, заросшей высокой жесткой травой. Вдали я увидел пасущихся животных, которые при ближайшем рассмотрении оказались североамериканскими бизонами.
При мысли о том, что мы, вероятно, находимся на одном континенте с Оуной, я испытал огромное облегчение. Потом бизоны исчезли.
– Она где-то рядом?- спросил я Лобковица, когда мы в очередной раз остановились на холме с видом на широкую извилистую реку. Мы не видели вокруг ни растений, ни животных, а единственным доносившимся до нас звуком было неумолчное завывание западного ветра. Мы спешились и закусили черствыми бутербродами, которые Лобковиц вез в своей седельной сумке из самой Москвы.
Его ответ отнюдь не улучшил мое настроение.
– Нам остается лишь надеяться,- сказал он.- Прежде чем мы узнаем это наверняка, нам предстоит одолеть множество препятствий. Многие из этих миров погибают… в сущности, они уже мертвы.
– До сих пор это удавалось вам без труда, сэр,- заметил я.
– Смерть облагораживает нас.- Лобковиц процитировал Томаса Харди, но я не понял, как его высказывание связано с нашим нынешним положением. Он швырнул остатки бутерброда на землю и присмотрелся к нему. Бутерброд не шевелился. Я был озадачен. Чем его заинтересовал этот огрызок?
– Ничего не вижу,- сказал я.
– Совершенно верно,- ответил Лобковиц.- Тут не на что смотреть.
Окружающий мир равнодушен к куску, который я выбросил. Ни одно существо не пожелало его осмотреть. Это место выглядит умиротворенным, но самом деле оно лишено жизни.- Он пнул кусок черствого хлеба.- Мертво.
Тяжело ступая, Лобковиц подошел к своему скакуну и взобрался в седло.
В это мгновение он выглядел так, словно на него возложено непосильное бремя.
Глава 17. Против потока времени
Много солнце раз садилось
Много раз луна вставала
Много женщин танцевало,
Много воинов сражалось,
Громко били барабаны,
Чтобы Боги Битв пришли.
У. С. Харт, "Сияющая тропа"
Оставив позади холмистую пустыню, мы оказались в царстве серой глины и древних гранитов. Мир опять изменился. Впереди виднелась череда мрачных неглубоких ущелий с крутыми выветренными стенами. Высоко в облачном небе кружили пожиратели падали. По крайней мере, это был признак жизни, хотя и свидетельствующий о близости смерти. Дно серебристых известняковых долин было покрыто темными расщелинами, которые протягивались порой на несколько миль. Унылую равнину пересекала лениво текущая река свинцового цвета. Приземистые широкие горы на горизонте время от времени извергали красное пламя и черный дым. Эта страна чем-то напоминала мертвый мир, созданный Миггеей, безумной Владычицей Закона.
