в жертву здешним богам, ибо народ этой, с вида чужой, напоминал Сарацин. Больше того, сердце его сжимал холодный страх: Вальтер боялся, что его разлучат с Девой. Ибо хозяева здешних мест, могучие воины, держали в своих руках то, чего желает всякий муж, а именно яркую своей красотой женщину. Тем не менее он все думал о том, как использовать ситуацию к собственной выгоде. Но вот наконец, когда ночь уже заканчивалась и рассвет приближался, они остановились возле великих и крепких ворот в огромной стене. Тут трижды громко протрубили в горн, и ворота отворились, и все вступили на широкую улицу, в полумраке показавшуюся Вальтеру доброй и величественной. Вскоре они выехали на просторную площадь, одну сторону которой занимал весьма красивый дом. Но не успела три раза возгласить труба, как ворота во двор дома отворились. Все въехали внутрь, и подступившие к Вальтеру люди дали ему знак сойти на землю. Так он и сделал, а когда хотел направиться к Деве, люди воспрепятствовали ему и повели по широкой лестнице в опочивальню – весьма просторную и оттого едва освещенную. Тут подвели его к ложу, прекраснее которого и быть не может, и знаками уговорили раздеться и лечь. Вальтер вынужден был подчиниться, и тогда, оставив гостя в постели, они ушли, забрав его платье. Он же не стал вставать – да и как ходить по дому нагим, словно дитя, – однако уснул не скоро, так обеспокоен был его ум. Наконец усталость одолела все надежды и опасения, и Вальтер уснул, как раз когда рассвет начал превращаться в день.
Глава XXXII. О новом Короле города Грозных Стен и окружающих его земель
Когда Вальтер снова проснулся, солнце уже ярко светило в окна опочивальни; оглядевшись, он нашел ее безукоризненной и по красоте, и богатству. Потолок был украшен золотом и заморской лазурью; стены покрывали наилучшие аррасские гобелены, хотя он и не знал историй, о которых они повествовали. Кресла и стулья резной работы покрывала красивая роспись, посреди же стояло крытое царственной тканью седалище из слоновой кости под балдахином золотым и зеленым, со множеством жемчужин; пол же был сложен из александрита тонкой работы.
Оглядев все это, Вальтер подивился тому, что выпало ему такое, и… о! тут в палату явились люди – двое разнаряженных слуг и трое стариков в темных шелковых платьях. Они подошли к Вальтеру и по-прежнему знаками, не молвив и слова, велели ему вставать и идти с ними. Когда же он показал им, что наг, и усмехнулся в смущении, люди эти не стали усмехаться в ответ и предлагать ему другую одежду, но настаивали на своем, и Вальтер вынужден был подчиниться. Они вышли из реченной палаты и по украшенным колоннами красивым коридорам явились к бане, прекрасней которой и быть не может. Там слуги осторожно и ласково помыли Вальтера, а старики приглядывали. Когда же мытье закончилось, ему опять не предложили одеться, а теми же коридорами повели обратно в опочивальню. Только на сей раз шел он между двух рядов мужей; некоторые были при оружии, другие без него, однако всякий стоял в пышном одеянии, и по всему видно было, что все они предводители и вожди – по мудрости своей или по доблести.
В палате теперь полно было мужей, весьма знатных, если судить по наряду, и все они стояли кольцом вокруг упомянутого кресла слоновой кости.
Тут молвил себе Вальтер:
– По всему предстоит мне скорая встреча с алтарем и ножом. – Однако, несмотря ни на что, постарался сохранить спокойствие.
Тут его подвели к слоновой кости престолу, и Вальтер заметил скамьи, стоявшие по обе стороны от него; на каждой из них лежало по облачению, полному, начиная от нижней рубашки. Только сильно разнились эти наряды. Один из них, мирный, величественный и изукрашенный всякими цветными камнями, подобал только великому Королю; другой же, годный для боя, ладный и доброй работы, не был украшен… скорей даже чуть поношен и потерт непогодой и боевой грозой.
Тут старики жестом велели Вальтеру выбирать и облачиться в выбранное им платье. Он поглядел направо и налево, а когда увидел боевую одежду, сердце его затрепетало; вспомнил Вальтер, какими выходят Голдинги на поле боя. Шагнув к вооружению, он положил на него руку. Вокруг послышался одобрительный ропот, и радостные старцы с улыбками приступили к нему и помогли облачиться. Только взяв в руки шлем, заметил Вальтер, что бурое железо венчает золотая корона.
Когда же он облачился и вооружился, когда препоясался мечом и взял топор в руку, старики подвели его к слоновой кости престолу, и, положив топор на один из подлокотников трона, он извлек меч из ножен, уселся и положил древний клинок на колени. После же оглядел сих знатных мужей и молвил:
– Долго ли еще будем молчать мы, или же это Господь лишил вас всех дара речи?
Тут все они заедино вскричали:
– Здрав будь, Король, Король Битвы.
Рек Вальтер:
– Если я Король, выполните ли вы мою волю?
Ответил старейший:
– Ничего иного мы и не сделаем, государь, кроме как исполним ее.
Молвил Вальтер:
– Тогда ответите ли вы мне по всей истине?
– Да, государь, – отвещевал старец. – Пусть я и погибну после этого.
Тогда спросил Вальтер:
– Что сталось с женщиной, явившейся вместе со мной в ваш Горный Стан?
Старейший ответил:
– Ничего существенного, ни доброго, ни злого не было с ней… кроме того, что она спала, ела и искупалась. Как будет угодно Королю поступить с ней?
– Немедленно приведите ее ко мне, – молвил Вальтер.
– Да. – И спросил старец: – В каком же виде надлежит нам доставить ее сюда? В одежде прислужницы или наряде великой повелительницы?
Подумав немного, Вальтер сказал наконец:
– Спроси, какова будет ее воля об этом. И как решит, пусть да будет. Но поставьте рядом со мной кресло для нее и подведите к нему. Ты же, мудрый старец, пошли за ней одного или двоих, но сам останься, ибо у меня есть к тебе пара-другая вопросов. А вы, лорды, дождитесь появления моей подруги, если это не утомит вас.
Тут старейший обратился к троим самым достопочтенным среди лордов, и отправились они за Девой.
Глава XXXIII. О том, как возводят в Короли в Грозных Стенах
После же Король обратился к старейшему с такими словами:
– Поведай же мне о том, где и как сделаюсь я Королем, каков обряд и причина возведения на царство, ибо я всего лишь чужак посреди могучих людей.
– Государь, – отвечал старец, –
