Юрий Туровников - Падший

Сатаниэль театрально оскалился, постучав мечами друг о друга, и стрелой метнулся в сторону своего замка. Михаэль же насадил на свой клинок очередного врага и осмотрел поле битвы. Легионы Пределов терпели поражение. Твари, созданные Падшими, рвали его воинов на куски, не давая опомниться и собраться с силами. Когорты Восставших одерживали верх над его воинством. Серафим понял, что битва проиграна.

- Я или сгину, или уничтожу тебя! - прошипел он сквозь зубы, разбивая щитом налетевшему на него ангелу лицо, и устремился за Первым Сыном Создателя...

Чертог Создателя мерцал призрачным сиянием, исходившем от серо-голубого облака. Струйки белесого тумана медленно расползались по мраморному полу. Воздух стал холодным, и стены начали покрываться узорами, что рисовали кристаллики инея. В тишине, царившей в Чертоге, стало слышно чье-то еле различимое дыхание, которое становилось все громче. Туман расползался в стороны, клубился и исчезал, будто его и не было вовсе. Серо-голубое, сияющее облако таяло, являя на свет одинокую фигуру, пока не пропало вовсе. Вьющиеся черные, как смоль, волосы ниспадали на плечи человека, появившегося посреди огромной залы. Воздух начал теплеть, убивая замысловатые рисунки, что вывел холод на серых стенах. Прозрачные капли задрожали и побежали вниз. Человек провел ладонями по складкам просторного, длинного, до пола, хитона. Потом посмотрел сквозь копну волос, что скрывали его лицо, на руки и... облегченно вздохнул.

- Я есть... - прошептал Он. - Я обрел плоть. Я - Отец, Сын и Душа Детей Моих. Я был, но теперь я есть...

Подножье Камелота было усеяно окровавленными телами ангелов. Обезумевшие от страха, оставшиеся в живых обитатели Пределов носились по небу, пытаясь укрыться в нависающих свинцовых тучах, но всюду их ждало только одно - смерть. Израненный Серафим Рафаэль с трудом отбивался от напиравших на него Падших. Разъяренных воинов не останавливали даже огненные шары, слетавшие с ладоней Ангела. На месте одного погибшего бунтовщика тут же появлялись десятки других, а жалкие кучки обитателей Пределов, пошедшие в бой за Высшими, потеряли всякую надежду на спасение. Катапульты уже перестали изрыгать смертельное пламя и покрывались бурыми пятнами от крови, льющейся с небес. Где-то там, внизу, под десятками изрубленных, изорванных тел нашел свой последний приют Варфоломей, павший от меча Мульцибера. Стоя по колено в тягучей жиже, архитектор утирал окровавленное лицо, вытирая свой зазубренный клинок о чье-то отсеченное крыло. Из раны на его щеке сочилась сукровица, а пропитанный кровью плащ тяжело колыхался на ветру. Левая рука Падшего, перебитая выше локтя, безвольно висела. Но он не чувствовал боли, его разум был поглощен битвой.

Души смертных, лишенные вновь обретенной плоти, снова обращались в сине-голубые сгустки Силы, наполняя воздух стенаниями, от которых живым становилось не по себе. Крики и стоны наполнили Темный Мир. Острый взгляд Мульцибера устремился туда, где сошлись в поединке двое: раненый в самое сердце зверь и охотник, желавший его смерти, но подаривший ее пока только своим верным слугам. Там, вдали, скрестили свои мечи Владыка Темного Мира Сатаниэль и Второй Сын Творца, Серафим Михаэль...

Звон стали улетал в багровое небо при каждом ударе. Искры падали на голубую поверхность льда, оставляя невидимые глазу щербинки на его теле. Битва в ледяной долине закончилась, уступив место обыкновенной резне. Красный от крови снег просел и уже не мог скрывать тела погибших. Многорукие гиганты втаптывали в талую воду остатки войска Ангелов.

- Посмотри, чего вы добились! - крикнул Агарес, поведя мечом. Падший тяжело дышал, зажимая рукой глубокую рану в боку. - Вы привели своих братьев на бойню!

Аваддон с трудом поднялся с колен. Одно его крыло безжизненно повисло, мешая движению. Ангел истекал кровью, сочащейся из множества ран, что оставил на его теле клинок брата. Доспехи не спасли его.

- За что проливаешь свою Силу? Я могу понять прошлый раз, ты защищал своего ребенка, пусть даже путем предательства, но теперь? - вновь сказал Падший.

- За что?! - прохрипел Аваддон. - Я сотни раз проклинал себя за то, что предал вас! - Он сплюнул кровь. - Ты, могучий Агарес, верный брат и соратник, пошедший за братом, а кто я? Кто?! Жалкое подобие тебя! Я трус! Даже сейчас я боюсь. Боюсь бросить меч. Что потом обо мне скажут? А так... Так я, по меньшей мере, погибну верным сыном в глазах Отца своего.

И Ангел вновь налетел на Падшего. Измятые щиты валялись в стороне, у ледяных балюстрад, а в руках братьев свистели мечи, порождающие мириады искр. Удары сыпались один за другим. Здесь сражались уже не братья, но ангелы. В глазах одного читалось отчаяние, в глазах другого горечь и скорбь. Один из них должен пасть. Светлые волосы темнокожего Авадона утратили свой цвет. Пряди слиплись от крови и стали бесформенными. В очередной раз Агарес ушел от удара, поднырнув под мечи и вспоров плоть Ангела. Вскинув голову, тот рухнул на колени, выронив оружие. Падший обошел соперника, уперев клинок ему в горло.

- Ты повержен, - Он горько усмехнулся. - А знаешь, что странно? Теперь я не хочу твоей смерти, - Темный Серафим качнул рукой. - Ты настолько жалок... Надеюсь, твои потомки не похожи на тебя. Что тебе мешало стать одним из нас? Ведь мы остались свободными, а вы? Что есть у вас? У нас есть выбор жить или умереть, есть выбор дать умереть или жить вам. Вы слепо идете за теми, кто не знает жизни или не хочет, чтобы вы ее узнали. Большинство из вас.

- Покончи с этим! - закашлялся Аваддон, обхватив клинок, упертый в горло, ладонями. - Ни к чему твои слова. Я сделал свой выбор, теперь поздно сожалеть. Я устал. Прости меня, если сможешь.

Ангел закрыл глаза и подался вперед. Еще мгновение и он повалился на бок, захлебываясь собственной кровью.

- Я прощаю тебя, брат... - прошептали губы Падшего.

Агарес выронил меч, с лязгом упавший возле безжизненного тела, и закрыл глаза.

- Я прощаю тебя. Прости и ты меня, за то, что не смог удержать тебя...

Ноэль, спрятавшись под крыльями Азазеля, прижала ладони к ушам, но вой и крики пробирались сквозь пальцы, поникали внутрь, заставляя тело музы содрогаться от страха происходящего. Ее глаза не могли видеть той картины, что развернулась над каменным плато и на берегах Стикса. Ужас объял Ангелов. Тяжело было сражаться с противником, которого невозможно увидеть. Серые тени проплывали по камням, разя противников своими незримыми когтями, разрывая плоть, срывая доспехи и орошая безжизненную пустыню кровью. Серая пустошь покрывалась перьями, словно снегом, а следом за ними падали багряные бусины, уносящие Силу и жизнь.