Мобиль рывками поднялся ещё выше, и тогда вельможи, выразившие протест, и сама Канцлер спустились туда. По знаку Канцлера один из её гвардейцев поднял камень и повернул его в руках под её внимательным взглядом.
В тот же миг один из вельмож, с изуродованным ненавистью лицом, указал на меня. Я почувствовал, как колыхнулась у меня за спиной толпа. Среди них, конечно, найдутся такие, что будут только рады выволочь меня отсюда, как недостойного и опозорившего честь Крайних Земель.
Но Канцлер отдала приказ, и её гвардия стала у меня за спиной, стеной отгородив меня от толпы. А может быть, они просто готовились схватить меня, как нарушителя обычаев и, может быть, даже убийцу? Мурри! Они набросятся и на моего мохнатого брата! Лишь очень тонкая черта удерживала их от того, чтобы пронзить его копьями.
Однако Канцлер указала на пластину, качавшуюся у неё над головой, а потом наружу, в толпу на противоположной стороне площади, откуда Шанк–дзи вошёл в мобиль. Сначала трое вельмож, казалось, не понимали, о чём она говорит. Они по–прежнему смотрели в мою сторону. Тогда её собственный посох качнулся в решительном приказе, и я увидел, как несколько стражников пробираются сквозь толпу на другой стороне. Я даже не предполагал, как они собираются искать виновника в такой толчее.
Интриги Великих Домов всем известны, и этот камень мог быть брошен в Шанк–дзи из ненависти или зависти. Несомненно, у него, как и у любого из нас, имелись недоброжелатели. Одному Духу известно, сколько сегодня на этой площади собралось его врагов, подумалось мне. Кто–то опасался того, что Шанк–дзи получит высшую власть, и того, что может означать власть в руках Шанк–дзи для него или его Дома. Я не видел другого ответа.
Потом мои мысли вернулись к словам Алитты, когда она перечисляла тех, кто не желает моей победы. А не стоит ли за всеми этими событиями одна и та же рука? Перед глазами вспыхнула кукла в доме Равинги — человек, избравший своей эмблемой вонючую крысу! Но он давным–давно умер. Нет, это, должно быть, результат интриг между Домами.
Стоявшие под мобилем отошли в сторону, и Канцлер снова взмахнула посохом. Мобиль, поскрипывая, вновь опустился. Я облизнул неожиданно пересохшие губы. Испытание продолжалось, и теперь наступала моя очередь. Трудно же мне будет сейчас сосредоточиться только на этом.
Я не слышал ничего, да просто и не мог из–за непрекращающегося грохота мобиля и рёва толпы за спиной, но почувствовал это — я почувствовал пение Мурри. И песня заставила меня ответить, и когда её звуки пронизали всё моё тело, когда она овладела мной, я шагнул вперёд.
Блистающие пластины ослепляли. Правая рука бессознательно потянулась к медальону, висевшему на груди, и, стиснув его, я сделал первый шаг. Камни под ногами, металлические грани — всё исчезло, перед моими глазами теперь кувыркались и взлетали кошачьи тела, поглощённые неведомой тайной, в которую я оказался втянут.
Шаг — ещё шаг — влево — вправо — я прыгал, оборачивался, выгибался, замирал и снова прыгал. И старался не упускать эту картину кошачьей пляски, понимая, что сейчас — это моя единственная надежда.
Сколько продолжался этот танец? Время для меня пропало. Только сполохи света впереди, и их я должен был достичь. Неожиданно иллюзия танцоров пропала. Я достиг центра мобиля, а над моей головой покачивалась корона, камни которой блистали так ярко, что могли ослепить неосторожного.
Я вдохнул поглубже и прыгнул. Сокровище, которым я должен был завладеть, было прикреплено к цепи. Моя левая рука схватилась за цепь, а пальцами правой я попытался отцепить трофей, только сейчас ощутив угрожающую близость пластин. Ни одна из них ещё не ударилась о цепь, за которую я так отчаянно цеплялся, хотя одно лезвие пронеслось пугающе близко.
Но теперь корона была моей — по крайней мере у меня в руках, освобождённая от державшего её крюка. Я упал на брусчатку, нога поскользнулась, и я грохнулся на камни лицом вниз. Выброшенная вперёд рука не помогла, тоже скользнув по липкой поверхности. В ноздри ударил запах крови, и я понял, что упал в том самом месте, где закончилось испытание Шанк–дзи.
Что–то просвистело над самой головой, и я прижался к камням. Теперь я понял, что настоящая буря только начинается. Моё теперешнее положение было почти смертельно. Я не мог проползти вперёд на брюхе, потому что две панели качались лишь в нескольких пальцах от поверхности камней, угрожая располосовать на куски каждого, кто отважится проползти под ними.
С другой стороны, я больше не мог вновь вызвать перед глазами видение танцующих котов. Взор притягивали только эти острые пластины. Но корона уже лежала в сгибе руки, и я всё–таки решился приподнять голову и взглянуть в лицо пляшущей смерти.
Я встал на четвереньки, наудачу решив, что между двумя ближайшими пластинами достаточно места. И уже с четверенек вскочил на ноги. Прямо передо мной раскачивалась панель, описывавшая круг вокруг самого внутреннего кольца, преграждавшего мне путь. Чтобы пройти мимо неё, мне придётся прыгнуть и одновременно повернуться. Я приготовился и прыгнул.
Поток воздуха от свистнувшей рядом пластины чуть не свалил меня с ног, прямо во внешний и самый опасный круг. Голова дернулась от рывка за хвост волос на макушке. Я не мог стоять на месте, меня рассекло бы следующим ударом. И я снова прыгнул, имея в запасе лишь секунду, чтобы рассчитать движение, которое пронесёт меня мимо.
Прыжок завершился тем, что я растянулся на камнях лицом вниз. Звон мобиля всё ещё оглушал меня. Или это был не только звон? Да, я слышал что–то ещё, растущий рёв голосов, перекрывающий грохот металла. Волосы из рассыпавшегося хвоста упали мне на лицо. Я немного прополз вперёд, в любое мгновение ожидая ощутить удар острой панели, рассекающей тело. А затем, ещё не веря в это, я понял, что выбрался из дьявольского механизма, и неуверенно поднялся на нога. Потом наклонился, чтобы подобрать корону.
Шершавый язык лизнул меня в бок, мягкая шерсть коснулась кожи. Я схватил Мурри за плечо, покрытое густой шерстью, словно лишь это прикосновение могло убедить меня в том, что я в самом деле победил.
Наконец я обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как поднимается мобиль. А за ним ждали Канцлер и жрец, и рядом с ними — Голубой Леопард императора. Но я не торопился бросаться навстречу им. Я провёл рукой по широкой голове Мурри. И сказал ему:
— Только благодаря тебе, брат.
И я знал, что говорю правду. Здесь не было никого — если не говорить о Равинге, — кто желал бы мне удачи. Кроме Мурри.
— Благодаря твоей воле… — ответил он.
Я повернул корону в руках, словно желая удостовериться, что в самом деле держу её. Камни короны сияли чистейшим блеском, резко выделяясь на фоне моего перепачканного кровью тела. И пожалуй, самой большой удачей было то, что ни капли этой красной жидкости не принадлежало мне.
