Говорить какие-то слова не имело смысла. Они всегда знали чувства друг друга. Поэтому Диана перешла к тому единственному, что могла сказать.
– Пусть тебя не будет завтра на поле боя, – произнесла она, чуть ли не шепотом. Голос ее срывался, а маршал хотела звучать сейчас как можно убедительнее.
Она, не отрываясь, смотрела на Ингрид. Диана решила позволить себе эту маленькую, точнее самую большую последнюю радость – смотреть на любимую женщину, на единственного человека, который как никто другой любил ее в этой жизни. Любил, а не боялся. Любил без страха, без сомнений, бескорыстно, какой бы смешной не казалась эта мысль в свете того, что Диана могла б ей дать. Если бы могла. Но она не могла.
– Хорошо, – ответила Ингрид на ее просьбу. – Я не буду там, но только в том случае, если ты пригласишь меня в Безмятежный Лес.
От неожиданности Диана чуть ли не поперхнулась глотком воздуха. Глаза ее широко распахнулись и от этого стали чуточку не такими интенсивно синими, как были. По поляне пробежал легкий ветерок, ласковым движение задел ее черные блестящие волосы, заставил их волноваться, отчего Ингрид улыбнулась и на душе у нее посветлело. Ей всегда нравилось просто смотреть на гронгирейку, потому что та была необыкновенно красива. Красивее человека Ингрид не встречала даже в Эльмарене, где люди были прекрасны изначально по своему определению.
И сейчас амальонка думала не о сочетании красоты внутренней и внешней, а именно о совершенстве линий лица, скул, носа, о разрезе и цвете глаз. Диана была совершенна в том виде, в каком физическое совершенство редко встречается среди реальных людей.
Ингрид стало немного жаль себя. Ей достался прекраснейший человек, чтобы любить. Самый прекрасный из всех, когда-либо встреченных ею. И самый неподходящий для этого. Любить врага своего, того, кто изначально не твой, и кому, чтобы быть твоим надо отказаться от всей своей жизни, это затея глупая и обреченная с самого начала. И вот этого Ингрид было очень жаль.
В таких случаях оставалось надеяться только на чудо и на свою эльмаренскую составляющую. Что Ингрид и пыталась сделать. А где как не в Безмятежном Лесу можно было это чудо искать.
Диана продолжала думать. И видя ее сомнения, Ингрид надавила:
– Или Лес или я буду там впереди амальонской армии, на своем единороге. И ни ты, ни ты твой дракон не сможете что либо сделать мне. Видя это, твои воины впадут в смятение. Они не поверят необходимости и справедливости вашей ненависти, если не увидят ее в тебе. А в тебе они ее не увидят.
Диана рассмеялась. Весело, почти беззаботно. И это был первый проблеск искренней радости на ее лице за все то время, что они стояли рядом друг с другом.
– Ты! – она посмотрела Ингрид прямо в глаза, упиваясь этим моментом. – Ты маленькая вредина!
Ингрид гордо вскинула голову с такой же довольной и радостной улыбкой, полностью признавая ее правоту.
– Ты ведь не думаешь так, ты просто хочешь вынудить меня принять это решение, – сказала Диана. – А если ты не вернешься?
– Я вернусь, – безапелляционно заявила Ингрид. – Я вернусь с миром для нас. Для тебя и для меня. Ты делаешь, что должна. Ты воюешь. А я должна принести мир. Это сказал странник, когда пришел в дом моих родителей в день моего рождения. Я не мешаю тебе выполнять свой долг, а ты позволь мне выполнить мой. А мир там, в Безмятежном Лесу. Я знаю это.
– Мой воин был в Лесу совсем недавно и не нашел никакого ключа.
– Ты послала не того воина. Разве его звали Ингрид Фаридэ? – игриво спросила амальонка, придвигаясь к воительнице ближе, выше поднимая подбородок, так чтобы их губы оказались близко друг к другу.
Солнце поднималось над долиной. И на душе у обеих становилось светлее. Хотя не было причин радоваться, обе чувствовали легкость и знали, что эти причины все же были. Они любили друг друга. И это было невероятно посреди всей этой войны.
– Ты веришь в это? – спросила Диана, опуская свою голову ниже, чтобы провести носом по щеке Ингрид.
– У тебя есть другие варианты, во что верить? Да, я верю в это. Я знаю, что так оно и будет.
И Ингрид не обманывала. Она на самом деле чувствовала это глубоко внутри себя. Это помогало ей выжить. Перестань она чувствовать этот свет и испытывать эту уверенность, она бы просто сошла с ума. Поэтому да, она верила, таковыми были условия ее жизни.
– Хорошо, в Безмятежном Лесу, так в Безмятежном Лесу, – прошептала Диана амальонке, целуя ее в губы.
Потому она вдруг резко отстранилась, схватила Ингрид за плечи и, не помня себя, начала трясти.
– Я хочу, чтобы ты пришла в Безмятежный Лес завтра ранним утром! Я хочу, чтобы ты была там! – повторяла она.
От удивления Ингрид широко распахнула свои зеленые глаза.
– Я буду там, успокойся, любимая!
Диана остановилась, выдохнула и близким к панике голосом спросила:
– Это ведь искренне прозвучало? Если не искренне, ты застрянешь в Лесу навсегда! – а потом она громко стала повторять, адресуя свои слова высокому ясному небу над поляной, – Я хочу этого на самом деле! Я хочу этого!
Ингрид рассмеялась в ответ, когда поняла причину ее паники.
– О да! Это было искренне! Не волнуйся!
Диана в порыве прижала амальонку к своей груди, начав шептать ей на ухо совсем безумные слова:
– А когда ты вернешься, ты будешь рядом со мной, и я буду целовать тебя постоянно, чтобы никто и не заподозрил, что ты не гронгирейка. Ты будешь со мной. Навсегда.
Ингрид отстранилась.
– Посмотри на меня. Посмотри в мои глаза. Я Фаридэ и я амальонка. Это видно за километр и без ауры.
Диана, наконец, успокоилась и выпустила ее из своих объятий.
– Прости меня, – сказала она, поняв, что после этого ей уже совершенно не остается того, что она могла бы еще сказать и ее присутствие рядом с амальонкой становится совершенно излишним.
– Я простила тебе все еще тогда, в первый день, когда поняла, что люблю тебя, – ответила Ингрид, притягивая Диану к себе, не отпуская, покрывая нежными, успокаивающими поцелуями ее лицо, губы, – Любовь не слепа. Открывая свое сердце другому человеку, надо знать, что он именно тот, кто может причинить тебе самую большую боль, – продолжала амальонка. – Нельзя любить, изначально не простив всего уже так, как будто бы это произошло.
Диана открыла рот в изумлении, когда поняла, что Ингрид все знала с самого начала. Что все закончится именно так.
– Нет, я не знала, – амальонка покачала головой. – Я до сих пор этого не знаю. Но хватит об этом. Твоя армия разберется и без тебя. Ты им не нужна. По крайней мере, сегодня. А мне нужна. Давай лучше погуляем по лесу. Такой прекрасный день. Я хочу провести его с тобой.
