плечами.
— Не знаю. Они подстроят все так, что в замке вы точно не останетесь. Самое лучшее, на что можно рассчитывать — монастырь. В Хайлигланде осталось несколько отдаленных обителей, до которых не добрались реформы вашего покойного мужа. Может если церковники примут во внимание ваше языческое прошлое и искреннее раскаяние…
— Я? В монастырь? — фыркнула рундка. — Это смешно, Веззам.
— Но вы будете живы. И сможете, например, оттуда сбежать.
— А в худшем случае? — Истерд понюхала кашу и скривила лицо. — Сожгут? Они и правда могут меня сжечь?
— Бывали случаи в городе. Жгли еретиков, жгли колдунов… Но королев еще не сжигали. Будь я на месте Умбердо, не стал бы так провоцировать северных союзников. Но я воин, а не политик. Я не особенно вхож в дела королей, госпожа.
Женщина помрачнела.
— Значит, нужно просто сидеть здесь и ждать? И я ничего не могу сделать?
— Пока да.
— Скверно, но ничего не поделаешь. — Истерд зачерпнула немного каши и поморщилась. — Как-то странно пахнет.
— Погодите.
Он взял из ее пальцев ложку и отправил в рот.
— Нет, обычная каша.
— Но запах…
— Нормальный запах. Просто морковь и укроп. И перца немного положили. Видите горошину?
— Значит, у меня что-то с носом. — Веззам передал ей ложку обратно, и она осторожно, словно подозревала неладное, отправила кашу в рот.
— Ну?
Веззаму это показалось странным. Каша была самая что ни на есть обыкновенная. Такой в это утро кормили весь замок, и никто не жаловался. Истерд же, съев несколько ложек, метнулась из-за стола в дальний угол, открыла крышку ночного горшка и отправила туда содержимое желудка.
— Что с вами?
Первый вскочил, едва не опрокинув стол. Истерд откашлялась, но жестом показала, что все было в порядке.
— Не могу… Не могу ее есть, — отдышавшись, ответила она. — Все аж скрутило внутри.
Веззам налил воды и поднес ей кружку. Рундка с благодарностью приняла ее и сполоснула рот.
— Вы бледны.
— Не знаю, что такое. Уже несколько дней тошнит по утрам. Все было нормально, но такое впервые.
Ваграниец нахмурился и на всякий случай поставил пищу обратно на поднос.
— Я могу попросить у эрцканцлера выделить для вас дегустатора, — предложил он. — Пусть кто-нибудь из доверенных лиц пробует вашу пищу.
Истерд недоверчиво взглянула на гостя.
— Думаешь, меня хотят отравить?
— А что? От гацонцев я ожидаю чего угодно. Королева Рейнхильда может и не знать, что замышляет ее супруг. А вы явно ему мешаете.
— Не настолько я ему и мешаю. Просто чужестранка.
— Которая была замужем за Грегором Волдхардом.
— Брось, — отмахнулась она. — Сюда разрешают проносить вещи?
— Я смогу.
— И если я попрошу тебя купить для меня трав, сможешь?
— Думаю, да, — кивнул Первый. — Какие травы нужны?
— Сделаю сбор от тошноты. Нужен северный мох, чапушка и липоствольник. По одной части в воду и вскипятить, потом дать настояться. У меня на родине этим лечат отравления. Поищешь для меня?
— Постараюсь найти, но таких названий доселе не слышал.
— Спасибо, Веззам.
— Могу позже принести еды с солдатского стола, если боитесь есть то, что вам готовят. — Веззам разбавил вино и подал узнице. — Хотя есть у меня еще одна мысль. Простите, но я задам вам неприличный вопрос.
— Давай.
— Тошнит только по утрам?
— Да. Вчера еще перед сном было дурно, но я прилегла, и все прошло. — Истерд помолчала, вспоминая события предыдущих дней. — Нет, ничего серьезного не было. Только тошнота. В остальное время чувствую себя хорошо.
— А лунные дни? Кровь у вас идет?
Истерд явно смутилась.
— У меня с этим… Не всегда все как надо. С самого первого раза. Иногда несколько лун кровь могла не идти, а потом дважды за луну… Но наши знахарки говорили, что дитя выносить смогу.
— Но в последнее время? — Не отставал Веззам. — Кровь была в последние луны?
Она помотала головой.
— Черт.
— Что? Думаете, я ношу дитя?
— Но король вам явно не поэмы о рыцарях по ночам читал! — шепотом проговорил Веззам. — Да и по сроку вполне может быть… В весе прибавили?
— Не уверена. Пока что платья сходятся.
Первый сел напротив Истерд и закрыл лицо руками.
— Дерьмо. Простите. — Он без разрешения отпил вина прямо и кувшина и подался ближе к Истерд. — У меня была женщина. Мы встретились в плену у рундов, я за ней ухаживал — привезли с ранениями. Ее тоже тошнило по утрам, как и вас. А потом выяснилось, что она носила дитя. Потому и вспомнил.
— И что с ними стало? С женщиной и ребенком?
— Ребенка из нее вырезали. Пытали. Женщина выжила, но больше детей она иметь не могла.
Истерд побледнела от гнева.
— В плену у рундов? Кто из наших это сделал?
— Какая разница? Была война. Женщина воевала за Хайлигланд. А того, кто нас пытал, больше нет.
— Кто это с ней сделал? — повторила Истерд. — Я должна знать.
Веззам устало взглянул на узницу.
— Нуд Сталелобый. Я был его пленником, но мне повезло больше. Просто сделали рабом. Потом мы с этой женщиной бежали в Хайлигланд.
— А где она сейчас?
— Мертва. Я предпочитаю думать, что мертва. Но вел я не к этому. — Веззам тряхнул головой, прогоняя воспоминания об Артанне. Боль не ушла, но теперь говорить об этом стало немного проще. — Если вы носите дитя, вас совершенно точно убьют. Гацонский король не станет рисковать. Он слишком хочет заполучить Хайлигланд.
Истерд принялась теребить кончик косы, как делала всегда, когда судорожно думала.
— Какое-то время я смогу скрывать, — размышляла она. — Но недолго. Служанки могут заподозрить, а им я не верю.
— Нужно вас вытаскивать. Не знаю, как. Не знаю, когда. Но нужно.
Первый поднялся, чтобы уйти — и так слишком долго засиделся, это могло вызвать вопросы. Но взглянул на узницу и не смог заставить себя сделать и шагу.
— Я хочу домой. — Истерд обхватила плечи руками, и Веззам впервые увидел в ее глазах слезы. — Помоги мне вернуться. Помоги, прошу тебя. Клянусь, если рожу, навеки запрещу своему ребенку идти на юг. Никогда никому не скажу, кем был его отец. Только помоги мне добраться до Рундкара.
— Дайте мне время. Я сделаю все, что смогу.
— Иди со мной, если хочешь. Я дочь Магнуса Огнебородого, я поручусь за тебя. Станешь названным братом Вигге, получишь топор из рук моего отца. Тебя примут с почетом, и никто не посмеет говорить дурно о Веззаме-вагранийце. Я найду тебе хорошую жену… — Она отвела взгляд. — Если не захочешь остаться со мной.
— Тише.
Она потянулась к нему, и Веззам впервые за многие годы позволил заключить себя в объятия. Чувствовал, что
