— Потому что мне не обходимо видеть тебя, когда я беру тебя. Мне нужно смотреть в твои глаза и видеть твою душу, моя Райли, mi amara анэша. Мне необходимо знать, что ты моя теперь и навсегда.
Он снова вышел из нее, снова вонзился по самое основание, с удовольствием услышав ее стон.
— Я хочу, чтобы ты взяла меня и знала, что я тоже твой.
Она поднялась, ее женские мышцы сжались вокруг его члена, даже когда она удалялась от него. Преднамеренно мучая его.
— Теперь и навсегда. Конлан. Не имеет значения, что Боги задумали насчет нас, не будет для меня другого. Ты — мой единственный. Моя счастливая жизнь. Моя любовь. Моя душа.
С этими словами она устроилась на нем, прижимаясь к нему, чтобы принять его всего.
И больше нечего было принимать.
Потом остановилась, обхватывая его, напрягшись вокруг него, его твердость полностью погрузилась в ее жар. Его сердце — в ее сердце.
Одновременно они отодвинули в сторону все оставшиеся барьеры между их душами.
И свет, цвет взорвались в его мире, — в ее мире, — их мире. Они стояли, трепеща в водовороте небесно-голубого, синего и серебристо-зеленого цветов. Музыка радуг зазвучала в них, вокруг них, пронзая их. Фонтан потребности, стремления, насыщенного наполнения сбегал вокруг них и внутрь их, пока он больше не мог сказать, где заканчивался он, и начиналась она.
Мир содрогнулся на грани пробуждения, и звезды взорвались в сияющих фейерверках. Душа Райли открылась ему, и он заявил на нее свои права.
Она точно также поступила с ним.
И огонь, ярость, бешеная сила первоначал прошла через него к ней, и у него была только микросекунда задуматься о том, как такая страсть могла взорваться и не создать новую жизнь, но потом она закричала в его разуме, и вселенная взорвалась вокруг них.
Он упал на колени, все еще держа ее в объятиях, слишком ослабев, чтобы встать. Она тяжело дышала с ним в унисон.
Потом, наконец, она подняла голову, и ее лицо оказалось слишком красивым, чтобы его зрение могло это вынести.
— Что случилось? Мир подошел к концу? — прошептала она.
— Это, я полагаю, было смешением душ, — ответил он, едва выговаривая слова. — Согласно легенде, со временем это становится еще интенсивнее.
Она моргнула.
— Мы не сможем это пережить.
Прошло много времени прежде, чем он смог перестать смеяться, чтобы вздохнуть и отнести ее на кроватку в углу. Там он держал ее несколько часов до рассвета и наблюдал за ее сном, благодаря Богов за дар ее любви. Поклявшись защищать ее ценой своей жизни.
Слушай меня, Посейдон, потому что я клянусь всем, кто я есть и буду. Эта женщина — моя.
Свет мелькнул в комнате, удар энергетической молнии, которая пролетела перед глазами.
Вероятно, ответ Посейдона. Вот теперь бы знать, что это, черт побери, значит.
Всего несколько часов спустя Райли сидела в уголке военной комнаты Квинн, сжимая в руках чашку кофе. Она не могла наглядеться на Конлана. Ее суровый воин так легко принял командование планированием и оказался главным в комнате. Даже в комнате, полной альфа-самцов, он всегда будет главным.
Для мужчины, который не верил в свои способности править, на его твердых чертах прямо-таки очевидной была печать короля.
И он хотел сделать ее своей королевой. Сама мысль была слишком необъятной, чтобы думать об этом сейчас. Накануне нападения на вампирское логово. Она подумает об этом потом. У нее прекрасно получалось откладывать.
Джек показывал что-то на карте.
— Это бетонные стены, мы не можем пройти через них. Если сообщник Квинн не выйдет к нам, то мы попали.
Квинн, выглядя так, словно сильный ветер мог бы сбить ее с ног, только мрачно кивнула.
— Он будет там. Разве вы не думаете, что я проверила его информацию на мелких делишках, прежде чем доверить ему что-то подобное? Он считает, что путь Варравы неверен, и что немертвые должны вернуться к старым порядкам.
— Поедать людей в тени? — спросил Вэн без эмоций.
— Нет, сосуществовать с людьми, не пытаясь нас завоевать, — ответила Квинн. — Он веками питался кровью животных, за исключением редкой добровольческой помощи.
— Это он так говорит, — заявил Конлан. — Ладно, проехали. Нам придется верить этой информации. Пусть Боги пожалеют его, если он нас предал.
Ледяной ветер, который оказался Алариком, пронесся по комнате и объединился в темную фигуру возле Конлана.
— Нет таких Богов, которые ответят на зов этих паразитов, кроме Анубизы. И я очень хочу, чтобы она пришла им на помощь, чтобы я мог прекратить ее существование.
— Ой, я этим займусь, — прорычал Вэн.
Голос Конлана был спокойным и совершенно неэмоциональным.
— Если Анубиза появится, она — моя. Считайте это первым королевским указом.
Вэн медленно кивнул, но Райли заметила, что Аларик не выразил согласия. Он просто смотрел на Квинн, словно хищник на свою добычу.
Или мужчина, приговоренный к смерти, смотрящий на своего палача.
Она не могла точно определить это выражение.
Бастиен нарушил молчание.
— Я не требовательный. Если нужно убрать их одного за другим, кровососы все равно помрут.
— Вы знаете, что человеческая полиция и солдаты будут защищать Праймус. Это официальная палата Конгресса, — заметил Джастис из темного угла комнаты. Райли даже не знала, что он был там. Она вдруг осознала, что он много раз находился в темных уголках.
Вот и еще одна тема, о которой следует потом подумать.
— Вот почему Дэниэл проведет нас по подземному переходу, — ответила Квинн, глядя куда угодно, только не на Аларика. — Мы можем продираться сквозь кровавую стаю Варравы, чтобы добраться до него. Дэниэл нас предупредил об этом.
— Значит, в Праймус. Мы заберем Трезубец и проучим этих вампиров, каково связываться с человечеством и Воинами Посейдона, — сказал Конлан, его голос громко прозвучал в комнате. — Этот урок им следовало преподать еще тысячи две лет назад.
— Аминь на этом, — пылко заметила Райли. Потом поставила свою чашку и прикоснулась к серебряному кресту на шее. — И пусть Господь присматривает за нами.
Потом она подумала о знаке на своей спине.
— Все Боги.
— Они не заперты. В точности, как он обещал, — прошептала Квинн, открывая двери, скрытые позади стеллажа с очищающими средствами в служебном туалете в подвале убогого офисного здания. Конлан кивнул головой, жестом показав Вэну, чтобы тот вместе с ним начал спускаться в тёмный коридор.
За его спиной Джек издал низкий недовольный рёв.
