- Качество жизни оставляет желать лучшего, - вздохнул Фолибор. - Мы живем в темнице, и узорчатые занавески на зарешеченных окнах сути не меняют.
- Тюремный народ ночами, как правило, сладко спит, - заметил Дай и подавился элем, ибо Ори громче толкнул его под локоть. Дай сверкнул глазами. - Вот сокамерники - это проблема.
- Все мы словно белки в клетке, - сказала Скудно-Бедно. - Поглядите на Дая и Ори. Совсем белые, взбеленились от злости.
Кожух фыркнул: - Белену им белки принесли?
Скудно-Бедно наморщила лоб. - Нет? Я как-то видела...
- Нет, - заверил Кожух, неспешно покачивая головой. - Это классическая ложная ассоциация, зачастую поражающая скудные умы. Белки. Белена. Но ведь белки не белые, и белена тоже не белая, и...
- И белки не беленятся, - прервала его Скудно-Бедно, кивнув себе.
Кожух подался вперед массивным носом, глядя на нее. - Я не отвечаю за смятение в твоих мозгах.
- А мне кажется, ты виноват! - рявкнула Скудно-Бедно.
- Дикарям живется отлично, - сказал Фолибор, пытаясь вернуть дискуссию к началу. Не он ли ее начал? Он уже сомневался. И что? - Ни денег, ни налогов. Они даже не объявляют своей землю, на которой обитают. И еще зубы.
- Что? - спросила Скажу-Нет.
- Зубы. Когда перебьем очередную пару сотен, проверь зубы. Нет гнили, это из -за их пищи.
- Лучший способ навредить племени из Вольных земель - дать им сладкое, - сказал Кожух. - Они пристрастятся. И будет плохое.
- Потому что сладости вкусны! - прорычала Скудно-Бедно, весь вечер бывшая в дурном настроении. - Разве не жестоко лишать их сладкого? А если племя погибнет, то из-за внутренней слабости. При чем тут гнилые зубы?
Дай сказал: - Людоедство хорошо для зубов.
Вздохнув, Фолибор отозвался: - Он не людоеды, Дай.
- А были бы, сохранили бы зубы. Зубы были бы лучше, чем у всех.
- Но съесть Аникс Фро они не смогли бы, - заметил Кожух.
- Почему?
- Потому что она сладкая.
- Кожух весьма прав, - сказал Фолибор. - Насколько мы знаем, он присластился к ней, и он не людоед, если песочное дерьмо счесть показателем.
Скажу-Нет поперхнулась элем. - Песочное дерьмо?
- Те кучи, что он оставляет в лотке с песком. Ну, теперь он научился пользоваться лотком. Не хочу говорить, на что это было похоже раньше.
- Этой ласке я чуть голову не раздавил, - сказал Кожух.
- Дерьмом? - спросила Скудно-Бедно. - Это же какая должна быть куча?
- Нет, - сказал Кожух с расстановкой. - Между коленок.
Все уставились на Кожуха, даже Фолибор.
- И спрашивать не хочу, - заявила Скажу-Нет.
- Я спал в койке, понятно? А Тварь любит спать со мной под мехами и...
- В собственном меху?
- Ну, Скудна, да, у нее есть мех, но я не об нем. Я о меховом одеяле, в которое вшиты и шкурки ласок, хотя к счастью Тварь не распознала близкого родства...
- Итак, Тварь спит под мехами ласок в дополнение к своему собственному.
- Ладно, - согласился Кожух. - Здравое суждение. О чем я?
- Голова Твари между твоих коленей.
- Спасибо, Дай.
- Я Ори Громче.
- Да, но я глядел на Дая, когда он повторял губами твои слова. Знаешь, он так делает. Выглядит ужасно.
- Между коленей!
- Полагаю, Тварь хотела тепла. Что ж, если между моих ног заползает что-то теплое и мохнатое...
- Стоп! - закричали почти все.
Через миг Скажу-Нет громко фыркнула. - Тварь охотилась на мышей. Тут легко ошибиться.
- Я пытаюсь показать, - продолжил Фолибор, - что жизнь Вольных кажется более сбалансированной, легкой и приятной, чем жизнь типичного цивилизованного гражданина империи - или любой другой цивилизованной страны.
- Трудно квалифицировать, - буркнул Кожух. - Слишком субъективно, вот так.
- Зубы, - сказал Фолибор.
- Мне жаловаться не на что, - возвестил Ори Громче, показав всем ровную белоснежную улыбку.
- Наши правила гигиены, - указал Дай. Ори Громче неслышно повторил его слова, даже обращенные к самому себе. Оба засверкали глазами.
- Так или иначе, - продолжал Фолибор с тоном отчаяния, - в вопросе неизбежного вторжения я не могу понять их мотивов...
- Сладости!
- Людоедство!
- Ласки!
- ... и, - напирал Фолибор, - склонен считать, что Вольные вторгаются не потому, что чего-то хотят, но потому, что им приходится вторгаться. Подумайте о стадах карибу, бегущих на юг, и этих тундровых крысах. Что-то, - закончил он многозначительно, - творится на севере.
- Чреватый вывод, - пробормотал Кожух, сведя пышные брови.
- Возможно, пророческий, - добавила Скудно-Бедно. Вынула тряпку, сунула за воротник и принялась вытирать между грудей.
- Тебе точно нужно это делать при всех? - возмутился Дай. - Отвратительно.
- Что отвратительно - это пот между грудей, - возразила Скудно-Бедно. - Ни разу не видела, как ты протирал между ног. Могу только вообразить, какой там кошмар.
- Природа, - протянул Дай, - всегда находит равновесие. Зачем мешать ей в столь деликатном деле?
- Я видела лошадь, которая сбежала, едва ты на нее поглядел искоса.
- Это не та, что всюду ходит за тобой?
Дверь открылась, Фолибор обернулся к гостю. - А, пришло время поработать. Сержант Муштраф, ну разве не приятный вечер?
Муштраф скривился. - Пьян?
- Нет, никак нет.
- Не пьян? Значит, свихнулся, - кивнул Муштраф. - Ночь кишит кусачими мухами, а вам пора ползти в траве. Без ругани. Нужно всё сделать скрытно. Бенжер поможет. А теперь, - оглядел он тяжеловесов, - по местам. Уносите свои зады.
Все встали. - Вы с нами? - спросил Фолибор.
- Нет. Идите. Я встречаюсь со Штырем и Шрейкой. Сегодня командуют Снек, Подтелега и Моррут. Боги подлые, Скудна! Что ты делаешь?
- Гигиену. Попробуй как-нибудь.
- Идемте все, - сказал Фолибор. - Оставим сержанта в покое.
Они вышли. У двери Ори Громче склонился к Скудно-Бедно и сказал, негромко, но не так, чтобы никто не расслышал: - Эй, могу взять себе твою тряпку?
Муштраф плюхнулся на стул, Сторп тут же подошел с двумя кружками. Пододвинул одну сержанту, сам сел напротив и смотрел, как тот пробует.
- Что теперь, Сторп?
- В мои дни тяжеловесы были идиотами.
- И сейчас идиоты.
- Не уверен. Они сообразили, что это не обычное нашествие.
Муштраф фыркнул. - Долго соображали. Десять тысяч карибу бегут на юг, через месяц один тяжеловес говорит "Хэй, это было странно", второй кивает и говорит "Думаешь, это что-то значит?" и эти свои "многозначительно, чревато, зловеще". Много слов, один треклятый смысл. - Он уставился на Сторпа. - Я же сказал, идиоты.
- Вам не хватит времени для эвакуации города.
- Они здесь все упрямцы. Слушай, Сторп. Может, ты вмешаешься и убедишь их, что тут либо бежать, либо погибать?
Теперь Сторп уставился ему в глаза. Смотрел, пока сержант не выпил еще. - Когда служишь, - начал Сторп, - не врубаешься. Когда в отставке, ну, до тебя доходит. Дело в якорях. Дело в том, чтобы найти место на остаток жизни.
- Кстати, у тебя отличный фургон. Возишь фляги и бочки.
- Так и я об том. Вы его не получите.
- Нет, получим, - буркнул Муштраф. - Вот почему нам не хватило времени. Одного толчка недостаточно. Даже пинок не помогает. Остается крайнее средство: острие меча. - Он подался вперед. - Реально хочешь отведать наших мечей, Сторпи? Если придется, отведаешь. Результат будет одинаков, так зачем топать ногами и визжать?
- Постареешь, - ответил Сторп, - сам прекратишь бегать и куда-то стремиться. Назовешь место своим и встанешь насмерть.
- Они не такие старые.
- В головах - старые. Думаешь, твои скитания - норма? Что-то типичное? Армии привлекают людей особого рода. Ты словно слепнешь и не понимаешь, что таких меньшинство.
- Предпочтешь остаться и умереть, или бежать и выжить?
- Думаешь, это такой простой выбор?
Дверь открылась, вошли Штырь и Шрейка, за ними Глиняный Таз.
