— Война, которая начинается в соответствии с вашей Силой, — заговорил Симон, обращаясь к ней, как будто они были одни, — ведется по обычаям Эсткарпа. Я же знаю другие способы ведения войн. Я участвовал в вашей игре, леди, а теперь сыграю в свою!
Он отошел от стола и подошел к капитану, который встал и нерешительно положил руку на стол. Брайант смотрел на фигурку перед собой. Она лежала, но оставалась нетронутой.
— Я никогда не претендовал на обладание Силой, — сказал Брайант глухим, хотя и мягким голосом. — Похоже, я потерпел неудачу. Может, меч и щит послужат мне лучше.
Корис шевельнулся, как бы возражая, но волшебница, которая была с ними в Карсе, быстро заговорила:
— Для всех, кто едет или плывет под эсткарпским знаменем, существует свободный выбор. И никто не должен мешать этому выбору.
Властительница кивнула в знак согласия. Так, втроем, они и вышли из палатки: Корис, напряженный, живой, с прекрасной головой на гротескных плечах, с раздувающимися ноздрями, как будто он ощущал в воздухе нечто большее, чем запах соли; Симон, двигающийся медленно, чувствующий, как усталость охватывает его, но поддерживаемый желанием увидеть конец приключений, и Брайант, надевший на голову шлем, обернувший вокруг шеи металлический шарф: и глаза его смотрели прямо, как будто привлеченные чем-то или удерживаемые чем-то большим, чем его воля.
Капитан обернулся, когда они достигли лодок, ждавших, чтобы перевезти людей на корабли.
— Поплывете за мной на передовом корабле. Вы, Симон, будете служить проводником, а вы…, — он посмотрел на Брайанта и заколебался. Но юноша, вздернув подбородок, вызывающе посмотрел ему в глаза. Симон почувствовал, что между ними происходит что-то, касающееся только их двоих, и ждал, как встретит капитан вызов Брайанта.
— Вы, Брайант, поедете с моими щитоносцами и будете находиться с ними!
— А я, Брайант, — ответил юноша с вызовом, — буду стоять за вашей спиной, капитан Эсткарпа, когда понадобится. Но в этой или любой другой битве я сам распоряжаюсь своим мечом!
Казалось, Корис собирался возразить, но их окликнули с лодок. И, пробираясь через прибой Симон заметил, что юноша постарался разместиться в маленькой лодке, как можно дальше от своего командира.
Передовой корабль эсткарпского флота был небольшим рыбацким судном, и гвардейцы стояли на нем плечом к плечу. Остальные корабли шли сзади.
Они были уже достаточно близко, чтобы видеть флот, гниющий в гавани Горма, когда послышался оклик: салкарские корабли, с их смешанными экипажами из фальконеров и уцелевших Салкаров вытянулись в линию.
Симон понятия не имел, в каком именно месте он пересек барьер во время своего бегства из Горма. Быть может, он ведет корабли прямо к гибели? Им остается только надеяться, что игра Силы ослабит или снимет этот барьер.
Симон стоял на борту рыбацкого корабля, всматриваясь в мертвый город и ожидая первых признаков барьера. Или раньше на них нападет один из металлических кораблей?
Ветер заполнял их паруса и перегруженные корабли резали волны. Корпус из гавани, у которого сохранились достаточные оснастки, чтобы уловить ветер, двигался поперек их курса, и длинная лента зеленых водорослей замедляя его ход.
На палубе этого корабля не было видно никаких признаков жизни. С одного из салкарских кораблей взметнулся шар, неторопливо поднялся в воздух и обрушился на палубу блуждающего судна. Из проломленной палубы взметнулось пламя и начало жадно поглощать сухое дерево. Корабль, пылая, уплыл в океан.
Симон, охваченный боевым возбуждением, улыбнулся Корису. Он чувствовал, что они миновали первую опасность.
— Мы миновали ваш барьер?
— Да, если только они не передвинули его ближе к берегу.
Корис положил подбородок на рукоять топора Вольта, осматривая то, что некогда было цветущим городом. Он улыбался, как волк, показывающий свои клыки перед схваткой.
— Похоже, что на этот раз Сила сработала, — заметил он, — теперь пора и нам приниматься за дело.
— Не нужно недооценивать врага, мы миновали только первый его барьер, может быть, самый слабый, — первоначальное радостно-оживленное настроение Симона исчезло также быстро, как и появилось. Вокруг него были мечи, щиты и самострелы. А в сердце столицы колдеров их ждало оружие, созданное наукой, на столетия опередившей этот мир: в любой момент можно было ожидать неожиданностей.
Они уже плыли по гавани, вынужденные отыскивать проходы между полуразрушенными кораблями, в Сиппаре по прежнему не было признаков жизни. Угрожающая тишина мертвого города окружила воинов, уменьшая их рвение, ослабляя чувство триумфа, вызванное благополучным преодолением барьера.
Корис чувствовал это. Пробившись через толпу воинов, ожидавших высадки, он разыскал капитана корабля и велел ускорить продвижение к берегу. Но тот возразил, что капитан гвардейцев распоряжается на земле, а на море командует тот, кто лучше его знает: капитан корабля не желает столкнуться с одним из гнилых корпусов в гавани.
Симон продолжал осматривать береговую линию, вглядываясь в пустые улицы. Он не мог сказать, чего опасается — нападения самолетов или появления на улицах целой армии. Труднее всего было встретиться с пустой, чем с ордами рабов Колдера. Симон не мог окончательно поверить в игру силы: что-то в нем отказывалось поверить в то, что если он держит в руках маленькую фигурку с расплавленным лицом, они смогут преодолеть то, что скрывается в Горме.
Они высадились без происшествий: часть салкаров высадилась по флангам, чтобы отрезать возможность нападения из других частей острова. Они двинулись по пустынным улицам, по которым несколько дней назад шел Симон: проверяя закрытые двери, осматривая темные углы. Но пока они не обнаружили ничего живого.
Они были уже близко от центра города, когда встретились с первым сопротивлением — не с воздуха, не от какого-то невидимого удара: враги появились с оружием в руках и сражались так, как в этом мире сражалось много поколений.
Неожиданно улицы оказались заполненными солдатами, передвигающимися быстро, но беззвучно; враги не издавали воинственных криков, но двигались молча, со смертоносной угрозой. Некоторые были в боевом облачении Салкаров, другие одеты как Карстенцы: Симон увидел среди них нескольких пернатых шлемов фальконеров.
Нападали не просто опытные воины: враги не думали о самосохранении, как и те, на прибрежной дороге. Их первый удар напоминал удар танка по пехоте. Симон стрелял, а Корис работал топором Вольта, пробивая дорогу через ряды врагов.
