Хорошо, что исключительные обстоятельства заставили этого кружевного надушенного щеголя в неурочное время явиться в советный дом. Сейчас на него главная надежда. При всех своих недостатках Хосвейн Лореттский далеко не такой олух, как считают некоторые. И - не самый плохой человек.
- Прежде всего я хочу сообщить, что работа, для которой вы меня приглашали, сделана.
Ярла положила на стол кристалл-ловец, и старшины принялись разглядывать его и передавать друг другу из рук в руки. Раздался чей-то невольный возглас и удивленный и шепот.
- Если вы желаете убедиться в моей правдивости, кристалл можно разбить.
Это была традиционная, закрепленная обычаем фраза. Мало кто взаправду желал лицезреть убитого ларва в полный рост. Лореттские старшины в этом смысле не отличались от большинства людей.
- Мы верим вашему слову сумеречного охотника, госпожа Бирг, - другой традиционной формулой ответил глава старшинства. - Обещанное вознаграждение незамедлительно будет выплачено вам в полном размере. Но, судя по вашей речи, это не все, о чем вы хотели нам сказать...
Вот оно. Решающий момент. Теперь на карту поставлено все. Теперь главным оружием станут слова. Слова, которые убедят их... или не убедят. Вранье, которое убедит их или не убедит. Именно так, никуда от этого не денешься.
- Да, господа. Я могла бы промолчать, усомнившись, захотите ли вы меня слушать. - Больше звенящих нот в голосе... кое-кому они приносили успех. - Но я считаю своим долгом, долгом защитника людей, во всеуслышание объявить то, что открылось мне... моему взору сумеречного охотника.
Тьфу ты, глупость какая... "Защитник людей" - вон куда занесло! А "мне, моему взору" - каково? Не идиотизм ли? Эх, надо было не в уме, а на бумажке составить речь, да наизусть заучить... Но теперь об этом думать поздно. Теперь главное - не мямлить. Тогда, глядишь, и глупость правдоподобно удастся преподнести.
- Вам известно, что по воле Творца мира мы, охотники, прозреваем ночных тварей лучше других, и больше знаем о них...
"Прозреваем ночных тварей". Поумнее-то ничего брякнуть нельзя было? "Вам известно". Да ничего вам на самом деле не известно, тем и воспользуюсь... Чего там открылось моему взору? У, бред...
- В момент гибели этот оборотный зверь невольно открыл мне свои мысли... - ага, можно подумать, были они у него, мысли. - Точнее, отражение другого, высшего помысла, запечатлевшееся в низшем, жалком и злобном уме оборотня... - да что я такое несу? Только дурак будет слушать, только дважды дурак поверит... - Теперь мне ясна истинная причина, почему зверь был послан в Лоретт.
"Почти то же вранье, которое меня возмущало, повторяю. Оружием врага пользуюсь, людей в заблуждение ввожу. Но если тот, ради кого все это, на свободу выйдет, может, сумеет все искупить. Своей крупицей истины всю мою ложь преодолеет..."
Сидящие за столом как-то подобрались, шеи вытянули, стараясь не пропустить ни слова. Удалось все-таки их вниманием завладеть.
- Мне открылось, что сей зверь... - "Я сказала "сей"? Ну, мне еще гусли в руки, бороду мочальную, и - древние сказы петь. - Был послан лореттцам в наказание...
Опять чужое оружие, "наказание" это. Но на старшин подействовало. Открыто своих эмоций, конечно, не показывали они, но легкий вздох по залу пробежал. И взглядами обменялись значительными. Ярла, не затягивая паузу, продолжила:
- В наказание за тяжкий грех, уже год лежащий на вашем городе. За пленение ученого, который томится здешней тюрьме. - Снова вздох, слышный более явно, и - с оттенком удивления. - Между тем как сочинения его никому не наносят вреда, и даже полезны, ибо в них сказано много познавательного о звездах, - Ярла сейчас обращалась как будто исключительно к одному герцогу Хосвейну, - и они представляют интерес для образованных людей.
"Ну вот, после такого им смело можно затолкать меня в тюрьму по соседству с Талвеоном".
- Таково было откровение, ниспосланное мне свыше посредством ужасного низкого существа, ибо и низкие существа Творец мира может поставить себе на службу, - поспешно добавила Ярла. - И еще открылось мне, что отец Воллет, ныне здесь не присутствующий, также уразумел это. И великое раскаяние снизошло на него, ведь он прикладывал все усилия к пленению этого ученого как отступника. А зверь, между тем, убил четырех горожан. Такое раскаяние трудно снести.
Тут уж за столом в голос зароптали:
- Раскаяние!..
- Не снести...
- Вот и не снес... Вот ведь как ошибся человек...
- Да, да, - возводил глаза к небу герцог, - еще вчера отец Воллет в беседе со мной так убеждал, что все зло в этом ученом...
- Господа, господа! - воскликнул глава старшинства. Прямым текстом призывать к молчанию, когда за столом сам Хосвейн Лореттский, ему было не с руки. Но и такому его призыву вняли, возгласы стали стихать. - С вашего разрешения, господин герцог, я сообщу госпоже Бирг...
Герцог кивнул, позволяя Орвену Кейру взять слово.
- В истинности откровения, ниспосланного вам, сомневаться не приходится, - сказал Ярле глава старшинства. - Вероятно, отец Воллет действительно не вынес раскаяния. Вы видите, здесь его заменяет отец Скейс, которому старшие братья обители Священного Знака доверили управление, пока из Норвейра не поступит других указаний. А отец Воллет минувшей ночью совершил... гм-м... - Кейру явно не хотелось вслух произносить то, что он собрался произнести. Но все-таки он справился с собой: - совершил грех самоубийства. Выбросился из окна библиотеки братства.
Скейс. Это имя Ярле было знакомо. Не его ли называл Лорк, говоря, кто может получить первосвященство в Лоретте? Мысленно Ярла порадовалась выдвижению Скейса, но внешне напустила на себя подобающий скорбный вид.
- Но позвольте, - возвысил свой чирикающий голос герцог, - выходит, чтобы искупить грех и очиститься, нам следует освободить ученого?
Он сам это сказал. Не зря Ярла на него понадеялась. Теперь уже и подтверждать не нужно...
Городские старшины переглянулись.
- Да, - покивал сам себе герцог, - нам немедленно надо очиститься от этого греха и освободить Талвеона Эйрского.
- Ваша светлость, - вполголоса обратился к Хосвейну глава старшинства. - Чтобы, с позволения сказать, такое... беспрецедентное решение вступило в силу, с этого ерети... с этого ученого следует снять обвинение в отступничестве. И заседание суда нужно собрать не медля. Обвинение вынес местный суд, и мы вправе вместо отца Воллета назначить для участия в заседании местного представителя духовной власти. Но если внимание к делу проявит норвейрская Первообитель, она может назначить своего представителя. И он, возможно, будучи менее осведомленным, чем мы, усомнится в откровении, о котором говорит госпожа Бирг, и которое нам представляется не подлежащем сомнению...
