— Даже представлять не хочу, что она почувствовала, — пробормотала я.
— Она очень испугалась. Ведь никто из них троих не помнил, что там произошло. Страж равновесия забрал ее сюда, в этот самый дом. Здесь родился и я. За год до рождения Бхара и близнецов Хсо и Леар.
— А потом тебя у нее отобрали, — процедила я.
— Нет. Она отдала меня сама. Я был первым и единственным ребенком Хранителя, о котором никто не знал. Даже сам Хранитель. Страж равновесия рассказал Йу, что я могу стать его наследником: получить его силу и продолжать его дело. И это нужно сделать именно мне — наполовину Хранителю, человеку. Самого его Хранители могли только слышать и чувствовать, а он хотел, чтобы они еще и видели того, кто имеет право решать за них. Для этого Страж хотел забрать меня в другой мир, но туда не было дороги Йу.
Он помолчал.
— Она не хотела меня отдавать, она очень меня любила, но у нее практически не было выбора. Вернуться со мной в селение было невозможно, ее могли просто не пустить туда. Да и мое будущее в таком случае было бы не самым радужным. Уйти со мной в другой мир она не могла тоже. Но она понимала, что для меня будет лучше, если она примет предложение Стража. Это было ее самое тяжелое решение. Она не оправилась от него до конца до сих пор.
— Но она же не помнит тебя!
Он медленно покачал головой.
— Она никогда не забывала меня. Страж частично передал ей свою силу, поэтому она владеет абсолютным контролем над своими чувствами. Но разлука со мной заморозила ее надолго. Поэтому он сделал так, чтобы Йалу воспитывала именно Йу. Рядом с Йалу она постепенно начала оттаивать.
— А Йалу переживает, что будет с Йу, когда она узнает про тебя…
— Йу не обманывала Йалу, просто не рассказывала обо мне. Зачем? Эта информация ничего бы ей не дала, только еще больше настроила бы против нашей системы.
Да, наверное, правильно делала, что молчала. Как вообще можно об этом говорить? Йу предстала в моем воображении абсолютно несокрушимой крепостью, я бы не смогла так…
— Где же ты рос?
— В том мире, куда меня забрал Страж равновесия. Я не смогу тебе о нем рассказать, потому что это место разительно отличается от нашего мира, словами этого не объяснить. Там и время течет совсем по-другому. Поэтому, если по календарю нашего мира я старше Бхара только на год, то в реальности я старше собственной матери.
— Как это?
— Я вернулся в наш мир через год после рождения. Если перевести мой возраст на земные годы, мне было уже двадцать лет.
— Но ведь Бхару было уже явно за тридцать, когда я его видела, — недоверчиво сказала я. — Тебе что, больше пятидесяти? Я думала, ты немного старше Терса.
— Бхару было больше пятидесяти, когда ты его видела.
Он улыбнулся. Я впервые видела его улыбку, и теперь не могла отвести от него глаз.
— Я хорошо сохранился, как говорят во внешнем мире.
— Ты даже про чувства мне врал, — я все-таки отвернулась от него. — И улыбаться ты умеешь, и врать…
— Это было одно из условий, которые мне поставили. Но ты же чувствовала меня, ты всегда правильно понимала мое настроение. Однажды даже считала мои мысли, когда я расслабился рядом с тобой. А я все эти годы безумно желал сказать, что люблю тебя.
— Но говорил совсем другое, — холодно заметила я, постаравшись не заметить, как от его слов куда-то провалилось сердце. — Что любовь — это иллюзия, что ты никогда не испытываешь чувств. Мне уже тогда стоило осознать: ты в принципе не смог бы рассуждать о чувствах, если бы не понимал, что это такое.
— Не веришь мне, — он снова заговорил своим обычным ровным голосом.
— Нет. Те, кто любят, не оценивают жизнь любимого человека, не планируют его хладнокровно уничтожить.
— Я никогда не собирался уничтожать тебя, — возразил он, — Все, что я говорил недавно на берегу нашего озера, было предназначено для Йалу и Терса. Я знаю, тебе было больно от моих слов, но и мне было больно видеть страх в твоих глазах, понимать, что ты считаешь меня предателем. Я обещал тебе в нашем давнем разговоре никогда не забирать твою жизнь. Помнишь? Но мы вернемся к этому позже. Пусть все будет по порядку. В этот мир я пришел уже со всеми правами и обязанностями Стража равновесия. Сначала он полностью контролировал мои действия, но постепенно передавал мне решение многих вопросов. Хранители не знали, что мы с ним — не одно и то же. Ритуал с Йу, хоть и совершался в строжайшей тайне, стал известен практически повсюду, и в селениях были уверены: Страж равновесия обрел зримый облик в ответ на него. Постепенно повсюду меня стали называть Человеком Без имени, поскольку при попытках узнать мое имя я всегда отвечал, что у меня его нет. Многие стали забывать, что Стража равновесия раньше никто не видел. Я должен был поддерживать легенду о том, что Страж и есть я.
— Но твои родители знали правду.
— Да. Йу знала сразу, Хсо узнал, когда я вернулся сюда.
— Ты видишься с ней? — прервала я его.
— Не очень часто, но вижусь.
— И они оба распространяли о тебе нужные сведения среди Хранителей? — усмехнулась я. — Агенты?
— Только Хсо. Йу отказалась. Она обещала просто молчать о том, что знает.
— А Йалу была уверена, что Хранители не способны на ложь. Впрочем, и я так думала о тебе.
— Моя мать не выносит лжи категорически. Она, кстати, предупреждала меня и в случае с тобой.
— Чтобы не связывался со мной? — съязвила я.
— Чтобы не врал тебе. Но у меня не было выбора.
— Значит, и слухи о якобы вековых поисках Человеком Без имени своей второй половины — это тоже неправда?
— Вот к этому я не имею отношения, это самостоятельное творчество Хранителей, которое, правда, оказалось мне очень полезным. Теперь любые фантазии или ложь в среде Хранителей ты будешь приписывать мне?
Я не ответила.
— Хотя я слышал эту их легенду, и она даже запомнилась мне. А потом я увидел тебя…
— Я не верю в любовь с первого взгляда. Как это возможно? Ты ничего не знал обо мне. Только моя внешность тебя впечатлила?
— Ты очень красивая, — мягко сказал он, — но не это главное. Ты забываешь, кто я. Я увидел не только твою внешность, я увидел всю тебя. Ведь и ты полюбила Терса, практически ничего не зная о нем.
— И ошиблась и в нем, и в своем чувстве, — подхватила я.
— И со мной пошла, когда тоже абсолютно не знала меня.
— Разве ты дал мне выбор?
Он покачал головой, но заговорил о другом.
— Я уже сказал, что увидел тебя впервые, когда временно вывел из жизни Йалу Терса. С того дня я постоянно наблюдал за тобой, хотя и не имел права приближаться.
— Наблюдал и тогда, когда мы с сестрой летели в машине с моста? — я снова отвернулась к окну.
— Да, — спокойно подтвердил он. — Мне нужно сознаться в причастности ко всему плохому, что случалось в твоей жизни? Я знал, что Йалу спасет тебя, твоя жизнь уже была неразрывно связана с Хранителями. Ты была нужна.
— А Анжелика нет… — с горечью продолжила я. Но, спохватившись, добавила: — Я не обвиняю тебя в ее гибели, это моя вина.
— Это жизнь. Я имею право вмешиваться только в те события, которые непосредственно касаются нашего озера. Твою сестру спасти я бы не смог. И это было твоей дорогой.
— А потом ты наблюдал, как Терс влюблял меня в себя, — подхватила я, — поскольку это тоже было моей дорогой.
— Да. Но ты думаешь, я получал от этого удовольствие?
— Конечно, нет, — с издевкой отозвалась я. — Ты же не испытываешь чувств, незыблем как скала!
Он не стал на это отвечать.
— Я понимал, что мне нельзя хоть как-то связываться с тобой, пока вы не найдете Йалу. Но потом, когда ты перестала играть в их жизни одну из главных ролей, я смог забрать тебя от них и перекрыть им любые каналы связи с тобой.
— Разве они искали меня?
— Нет. Но тут мне помогли их рассказы о моих поисках второй половинки. Терс смирился, когда узнал, что ты принадлежишь мне. Хотя он и так понимал, что я не оставлю им возможности найти тебя.
