Ознакомительная версия.
Нет.
В любом случае Книга Драна будет дописана. Скорее всего, ее закончит Далька. А может, кто-то другой – ело-то нехитрое.
И значит, все лихо, все горести, описанные в проклятой книге, исполнятся. Так или иначе.
Да, виноват в этом будет не он, Тильт, сын Тала, а кто-то другой. Но кому от этого станет легче?
– Я буду писать, – сказал Тильт вернувшемуся Дьилусу. И тот довольно улыбнулся:
– Ты хороший сын, почтенный мастер. Ты заботишься о своих родителях.
Тильт фыркнул.
Он сильно изменился за последние дни. На его плечи тяжким грузом легла ответственность, которую не всякий высокородный был способен вынести. Эта ответственность его и переломила. В один момент Тильт понял, сколь много теперь зависит от него, от простого мальчишки-писца, который, в общем-то, и пожить-то еще толком не успел, не набрался ни ума, ни житейской мудрости. Наконец-то он осознал, что надеяться ему не на кого, помощи ждать неоткуда, а если и есть в мире человек, способный хоть как-то помешать Драну и его слугам, то это он сам: Тильт, сын Тала. Так закончилось его детство.
Незаметно ушли многие страхи. Пропали вечно мешающие неуверенность и стеснение. Тильт сделался жестче. Мысли его стали более конкретны.
И он, кажется, понял, что имел в виду Дьилус, утверждая, будто страдание дает силу…
Разные планы выстраивал в голове Тильт, размышляя о том, как помешать Драну и его слугам и как спастись самому. Он пытался тянуть время, писал медленнее, чем обычно, допускал много ошибок, но разгадавший его хитрость Дьилус пригрозил отдать работу Дальке и намекнул, что бесполезные люди долго здесь не живут, а умирают обычно в мучениях – вместе с родственниками.
Снова Тильт стал думать о побеге. Сперва он попытался разговорить траллана, надеясь получить хоть какое-то представление о том, что находится за дверью. Но варвар на все вопросы лишь скалился и недовольно ворчал, а вскоре и вовсе стал притворяться глухим. Тогда Тильт попробовал выведать нужные ему сведения в беседах с Дьилусом. Но словоохотливый служитель Драна, хитро улыбаясь, уводил разговор в сторону, едва писец подбирался к интересующим его темам.
Тильт пробовал торговаться, рассчитывая получить поблажки за хорошую работу. И действительно кое-чего он добился: ему принесли постельное белье и новый тюфяк, разрешили пользоваться ножом, добавили пару ламп и заменили погибший от недостатка света цветок новым, менее красивым, но более неприхотливым. Это было не совсем то, на что рассчитывал Тильт, но по крайней мере теперь он мог определить время суток: бледно-розовые соцветия распускались утром и сжимались, становясь похожими на желуди, перед наступлением ночи.
Со свечой в руке Тильт облазил все закутки крохотной темницы, прощупал каждую выбоинку, изучил каждую щелку. В углу под низкими нарами нашел вентиляционные отверстия, затянутые паутиной. Со всех сторон обследовал упирающийся в потолок дымоход, по плечи залез в печку, по пояс измазался копотью.
Он сделал вывод, что тюрьма его находится под землей – но не очень глубоко. Ему показалось, что в отверстиях вентиляции, если приложить к ним ухо и затаить дыхание, слышен гул прибоя – значит, где-то рядом море. Печная труба порой доносила отзвуки чужих разговоров, Но как он ни прислушивался, разобрать ничего не мог.
Никаких идей о том, как осуществить побег, у него пока не возникало.
Если не считать, конечно, пустых и глупых мечтаний о внезапном возвращении могучих волшебников, о чудесном обретении необоримой силы и неуязвимости, о случайном нахождении колдовского артефакта, умеющего превращать своего хозяина в крохотное насекомое…
«Эх! – вздыхал порой Тильт, засыпая. – Мне хотя бы оружие какое. Мешок пороху и пистоль. А лучше бы жезл волшебный с молниями. Или, например, кольцо, чтоб невидимкой меня делало. Или жидкости чудодейственной, камень проедающей».
Он мечтал о разных магических предметах, о послушном ему волшебстве, и однажды его осенило.
Книга Драна!
Разве она не волшебна? Разве не обладает магической силой?
Так почему бы не попробовать использовать ее в своих целях?!
Только вот – как?…
Теперь Тильт с троекратным вниманием вчитывался в строки, выходящие из-под его пера. Старался разгадать секрет написанных слов, понять, откуда идет их сила, что именно делает их волшебными.
Чернила? Бумага?
Он спрятал несколько листов под тюфяком. Слил немного чернил в медную чашу старого светильника.
Он старался читать все книги, все рукописи и свитки, с которых срисовывал буквы. Пытался понять, почему строчка про поднимающийся с озера туман списана с «Трактата о воздушном настроении», а для описания города Дальтога используются «Сказание о Щедром Реме», «Назидание назидающим», «История жизни Крысочеловека, записанная Олесом Мудрым» и «Откровение Блаженного Аза о скучающем во тьме Йолойоне, Черве-Прародителе, единственном творце всего сущего».
Тильт учил незнакомые языки. Осваивал новые способы письма.
Все это требовало времени и сил. Работать приходилось и днем, и ночью.
Порой Тильту казалось, что он начинает сходить с ума. В другое время он считал себя полным безумцем.
Кошмары все чаще посещали его. И он не всегда мог отличить их от действительности. Иногда он начинал разговаривать с собой; тогда взгляд его делался мутным, и стоящий рядом траллан в испуге пятился. Людоеду казалось, что писец разговаривает с демонами. Великан не сомневался, что если заглянуть парнишке в глаза, то можно будет этих самых демонов увидеть…
Со временем волшебной бумаги под тюфяком становилось все больше.
А магические чернила, заполнив доверху чашу лишенного фитиля светильника, теперь копились в маленьком обливном кувшинчике.
Тильт надеялся, что когда-нибудь они ему пригодятся.
От Гарды шли перелесками, огибая стороной встревоженные слухами хутора и деревеньки, не выходя на дороги, прячась от людей. Другие беженцы им не попадались – видно, тоже таились… Путь был нелегкий, но роздыху Грифф своим спутникам не давал: торопил, подгонял, стращал мертвяками и тралланами. Даже на ночь не позволил остановиться, лишь в самую темную пору, пока на небо не выбралась луна, разрешил сделать короткий привал.
– Отдышитесь и перекусите. – Он отдал Гаю плотный кожаный мешочек. – Вода в ручье, но много не пейте, а то отяжелеете да и за малой нуждой останавливаться станете то и дело.
Сказав так, Грифф шагнул в сторону и тут же пропал из вида. Гай, нисколько не озаботившись исчезновением проводника и защитника, сел на влажную землю и вытянул гудящие ноги.
Ознакомительная версия.
