После получасового раздумья кочевники согласились обменять собак на вертолет. Я дала им мастер-класс по полетам, они мне по управлению собачьей упряжкой. На прощание женщина улыбнулась мне, попросила не бросать собак, добавив, что они пройдут там, где откажет любая техника и никогда не бросят хозяина. Но я не их хозяйка, они меня не знают.
Будь, что будет. Мы отправились дальше. Моя упряжка была первой, собаки бежали изо всех сил. В нескольких метрах позади была упряжка, которой управляла Юля. Таня сидела на нартах, именно так женщина называла сани. В Антарктике часто бывает ясная погода, вот и сегодня солнце светило во всю, хотя и не грело. Собаки продолжали бежать на предельной скорости, но неожиданно вожак застыл на месте. Все собаки тут же остановились следом.
— Эй, что у вас там? — крикнула Юля.
— Не знаю. Остановились, и все, — ответила я.
Только я сказала это, как до меня донесся какой-то странный звук. Собаки заметались, жалобно скуля и лая. Я быстро схватилась за оружие. Внезапно звуки стихли. А в следующий миг раздался оглушительный треск льда и прямо около нас, отшвыривая ледяные обломки, на поверхность стал выбираться аргобот.
— Твою мать… — вырвалось у меня.
В мгновение сестры оказались рядом.
— Юля, заходи сзади, Таня, лезь наверх. Знаешь, что делать, — скомандовала я.
Вампирша кивнула.
— Оль, осторожней, помни про ребенка, — бросила мне Юля и побежала на позицию.
Мы с Юлей открыли огонь, переключая внимание громадины друг на друга и давая возможность маленькой вампирше забраться повыше, к шейному стыку пластин бота. Собаки брехали, как сумасшедшие, машина пронзительно скрипела. От всего этого у меня начала кружиться голова. Я почувствовала, что теряю концентрацию и ничего не могу поделать с этим. Крик Юли заставил меня интуитивно отпрыгнуть. Миг и осколки тысячелетней толщи льда придавили меня. Я закричала от острой боли, мне показалось, что внутри что-то оборвалось. Нельзя лежать. Я поспешила выбраться из-под обломков. Раздался взрыв. Вампирша упала на лед, но смогла встать на ноги. Она сделала свое дело. Осталось добить тварь. Таня вновь бросилась на бота. Она забиралась по нему как обезьянка и, добравшись до головы, начала стрелять прямо в образовавшееся от взрыва отверстие. Бот издал пронзительный металлический скрип и задымился. Мы с Юлей поспешили отойти и увести собак. Таня спрыгнула с уже падающей машины. Она ловко приземлилась около нас, но поскользнувшись, растянулась звездой. Все засмеялись. Вдруг боль в животе сложила меня пополам. Я прошипела.
— Оля, что с тобой? — перепугались сестры.
— Упала неудачно, — сквозь зубы пробормотала я.
— Так, давай на сани, — проворчала Юля, — Не хватало нам тут преждевременных родов.
— Какие роды, бред, — улыбнулась я, забираясь на сани.
— Знаешь, дорогая, в семь месяцев уже можно, если что. Так что давай-ка осторожнее. У нас тут на врача только ты училась.
— Спасибо, родная, — съязвила я, — Умеешь успокоить.
Мне стало страшно. И правда, не хватало, вызвать преждевременные роды. Надо быть осторожнее. Лекс, это ты виноват. Несмотря на мои возмущения, Юля сняла пальто и накрыла им меня.
Собаки снова неслись на всех порах. Лишь ночью мы дали им отдохнуть и накормили. Поставив теплую палатку, мы укрылись от пронизывающего ветра. Боли больше не повторялись, я успокоилась. Зато Юля начала кашлять, и мне не нравится ее вид. Бледная, гусиная кожа. Пальто, которое я отдала ей, не согревало. Мы смогли развести небольшой костер, спасибо на нартах было несколько поленьев. На огне мы нагрели наши энергетические коктейли. От теплого напитка мне стало гораздо лучше, Юля же пару раз подавилась.
— Не нравится мне твой кашель, — нахмурилась я.
— Да ладно, ерунда, в первый раз что ли? — вяло отмахнулась она, — Тем более, ты же знаешь, ничего серьезного с нами не случится, мы же напичканы этими препаратами от Альянса…
— И все-таки. Что ты чувствуешь?
— Холодно, — Юля вздохнула, но снова закашлялась, — Кашель.
Но Юля не только кашляла. Она хрипела, а это уже признак отека легких. А это очень плохо. Скорее всего, свою роль сыграла высота над уровнем моря, физические нагрузки и вдобавок переохлаждение.
Спустя несколько часов Юля легла. Ее дыхание стало сиплым. Таня не знала, как помочь. Я не допущу, чтобы и Юля оставила меня. Только не она. Я вколола ей нитроглицерин. Он должен помочь. Но дальше ей со мной нельзя. Я решилась, достала телефон и набрала Кротова. Дозвониться удалось лишь с пятого раза.
— Да? — послышалось на том конце.
— Игорь, это я, Ольга. Я плохо слышу тебя.
— Ольга? Ты где?
— Попробуй засечь звонок. Мы километрах в семидесяти от Трансантарктических гор на Антарктиде.
— Где?!
— Не удивляйся. У Юли отек легких. Ее надо срочно эвакуировать отсюда.
— Я сейчас же вылетаю…
— Игорь, — вздохнула я, — Когда ты долетишь, мы уже все умрем. Если сможешь связаться с ближайшей к нам спасательной станцией, тогда у нас есть шанс.
— Сколько у нее времени? — тише спросил он.
— Мы будем колоть ей нитроглицерин, у нас одна капсула 9а на крайний случай. Я не могу сказать, сколько дней она протянет на этом. Если дней вообще. Чем скорее, тем лучше.
— Держитесь, я сделаю все невозможное. Мы засекли вас. Оставайтесь там. Держись, Оленька…
Последние его слова заглушил кашель моей подруги. Юля смотрела на меня и улыбалась. Таня гладила ее по руке. Я поправила ее пальто.
— Скоро прибудут спасатели, а пока отдыхай. У нас есть 9а, всегда помни и не волнуйся.
— Я не хочу умирать, — прошептала она и сжала губы.
— И не умрешь, — улыбнулась я, — Не бойся.
Страх смерти и паника сопровождают отек легких. Игорь, скорее, пожалуйста.
Утром состояние Юли оставалось таким же, это уже радует. Она кашляла и хрипела, но могла отвечать на наши вопросы. Игорь сообщил, что ночью к нам вылетел спасательный вертолет, который совершенно случайно оказался на территории Антарктики.
— Видишь, — улыбнулась я подруге, — Скорая помощь уже в пути. К вечеру должны быть здесь.
— Слава богу, — Юля закрыла глаза.
— Когда они прилетят, скажите им, чтобы вернулись за мной… за нами, — добавила я.
— А ты? — удивленно выпалила Таня.
— А я должна найти Лекса, — ответила ей я.
— Одна? Ты дура? — подала голос Юля.
— Отвали, — фыркнула я, — Я не для того сюда притащилась, чтобы отступать сейчас.
— Оль, ты одна, беременная, потащищься еще сто километров по льду? — Юля смотрела на меня как на самоубийцу, — Это самоубийство.
