Ознакомительная версия.
Хепсу задумался. Отурк был прав. Но выход должен существовать! Его непременно нужно найти!
Корабль тряхнуло. Не сильно, но вполне ощутимо. Хепсу ойкнул, потеряв равновесие, но быстро переступил и удержался на ногах. Он понял, что произошло, но Акмээгак подумал, что человек испугался.
– Мы коснулись основы, – сказал он. – Скоро прибудем.
– К тебе?
– Да, ко мне. К умникам я с тобой не поеду… Да и тебе пока не советую. Оставайся на моей земле. Тебе хватит здесь места и пищи на несколько долгих жизней!
– Но у меня она всего одна, и короткая! – возразил Хепсу. – А успеть надо очень много.
– У тебя мало шансов уцелеть, если отправишься к умникам на моем корабле.
– А у тебя что, есть другие?
– Нет.
– Тогда о чем говорить? Поеду на твоем.
– Мне будет жаль, если ты умрешь.
– Мне тоже.
– Может, попробовать с помощью музыки… – начал было отурк, но сразу замолчал, поняв всю бесполезность сказанного. А вот Хепсу вдруг ухватился за эту идею.
– Нэсэ, ты можешь сделать так, чтобы, когда я играл внутри корабля, музыка была бы слышна снаружи? И очень громко.
– Могу, – недолго подумав, сказал Акмээгак. – Это можно будет сделать легко и быстро. Когда приедем. А зачем?
– Мы уже, кстати, приехали, – вместо ответа заметил Хепсу, почувствовав, что корабль больше не движется.
Носовые створки стали расходиться. В расширяющийся проем ударил свет. Чешуйчатый шестилапый увалень и молодой беловолосый мужчина шагнули к нему одновременно, будто свет этот нес в себе нечто большее, чем поток фотонов, словно он излучал еще и надежду.
Хепсу поразила неприятная пустота берега, к которому причалил корабль. Даже не пустота – все же раскинувшееся перед ними темно-серое, явно рукотворное, гладкое поле «украшали» многочисленные сооружения в виде геометрических фигур, – а, скорее, «оголенность» пространства. Здесь не было деревьев (отсутствовала растительность вообще), не ходили люди (или те же отурки). Как говорится, жизнью тут и не пахло.
И даже привычный, по определению, к родному пейзажу Акмээгак начал вдруг поворачиваться налево-направо, обозревая выпученными зеленоватыми полушариями берег, словно видел его впервые.
– Странно… – сказал он. Обычно безэмоциональный голос его дрогнул. – Я снова один. Не чувствую семьи…
– Да? – Хепсу почесал белый затылок. Хотел сказать что-нибудь еще, да не знал что. От него тут все равно толку было мало. Отурк и сам разберется, что к чему. Но тот, похоже, растерялся.
– Неужели люди победили… – произнес очень тихо, но тут же возразил себе: – Нет! Не может быть. Здесь нет следов боя…
– Ты хочешь сказать, что здесь никого нет? Может, они уже переселились?
– Так быстро? Не думаю… Только если угрожала опасность… Но какая? – Нэсэ после этих слов надолго замолчал, превратившись в нелепую статую. Даже не качался, хотя наверняка был чрезвычайно взволнован.
– Мы что, так и будем стоять здесь? – не выдержал наконец Хепсу. – Может, поищем твоих собратьев там? – Он махнул рукой в сторону диковинных зданий.
– Нет, – очнулся Акмээгак. – Там их нет. Их нигде нет. Я бы чувствовал.
– Так уж и нигде! Ведь ты не чувствовал их, будучи в пустоте!
– Сейчас мы не в пустоте.
– Зато они могут быть там. Или за пустотой. На «рыжей» планете.
– Этого не проверить… – совсем по-человечески вздохнул отурк. – И это невероятно.
– После всего, что с нами было, ты еще говоришь о невероятном? – поднял черные брови Хепсу. – И почему бы не проверить? Лети снова в пустоту! Вот он, корабль. Только меня отправь сперва к умникам. Есть тут еще корабли?
– Есть… – сказал Нэсэ и начал вдруг снова крутиться, вытаращив глаза, а потом все-таки закачался. – О-о! Осталось три корабля! Где остальные?!
А Хепсу неожиданно обрадовался и воскликнул:
– Вот видишь! Нет кораблей! Значит, твоя семья и впрямь уже переселилась. Вот только с тобой они некрасиво поступили. Бросили…
– Они – это и есть я. Я – это и есть они! Нельзя бросить самого себя. Эта оболочка, – он похлопал по чешуе коротенькими средними ручками, – ничего не значит!
– Ну да! – криво ухмыльнулся Хепсу. – Ты ведь и без них сейчас живешь. И мыслишь самостоятельно. Чего же так себя принижать?
– Да… Ачаду говорил похоже. Но я не могу привыкнуть… Так плохо быть одному… Послушай! – Выпученные полушария глаз отурка вспыхнули вдруг изумрудами. – Убей меня!
– Ты что?! – отпрянул Хепсу. – Зачем это?
– Ну, я должен быть с семьей. Без нее не могу, не хочу… Погибнет лишь это тело, а я все равно буду жив, в семье… Убей, прошу!
– Даже не думай об этом! Говоришь ерунду какую-то!.. По-моему, мы уже решили с тобой, что убивать кого бы то ни было – это самая большая глупость! Вспомни, что ты говорил про общий разум? Убивая тебя, я убью часть себя! А я этого не хочу. И потом… Ты мне совсем запудрил мозги! По-моему мы с тобой от всех этих приключений малость того! – Он покрутил у виска пальцем. – Я ведь тебе только что говорил, а ты меня не слушаешь, похоже… Зачем тебе умирать, если проще и полезней для здоровья с семьей воссоединиться!
– Да, да, да! – закачался отурк. – Я и вправду перестал нормально мыслить. Надо лететь! – И Нэсэ повернулся к кораблю с очевидным намерением забраться в него и отчалить.
– С тобой все в порядке?! – сердито крикнул в бурую чешуйчатую спину Хепсу. – А про меня ты забыл?
– Летим со мной! – махнул когтистой лапой отурк. – Мне будут нужны глубинные звуки!
– Вот уж дудки! – вырвалось у Хепсу земное выражение, прозвучавшее в данной ситуации каламбуром. – По-моему, мы договаривались, что ты отправишь меня к умникам!
– Но как я найду в пустоте семью без музыки? – развернулся Акмээгак.
– Да что ей делать в пустоте, твоей семье?! – рассердился Хепсу. – Они у «собак» уже в гостях! То есть, не в гостях даже, а дома теперь уж. Представишь в серости башню – ты ж ее видел! – поднимешься, спустишься, и все дела!
– В последний раз башня не сработала…
– Ну, я не знаю, Нэсэ! Придумаешь что-нибудь. Только мне тоже надо домой.
– Не бросай меня! – неожиданно взмолился отурк. – Я… боюсь. – Полушария его глаз скрылись вдруг в малиновых складках глазниц. – Если я останусь один в пустоте… Я даже не смогу убить себя…
Хепсу стало жаль это нескладное одинокое существо.
– Я бы отдал тебе дусос, – сказал он, – но ты ведь не умеешь на нем играть.
– Не умею…
– Да и не сможешь, с таким-то ртом.
– Не смогу…
– Постой!.. – Хепсу, сказав про рот, почувствовал, как в голове промелькнула какая-то ассоциация. Неуловимая мысль, подсказка. Музыка, рот… Ртом дуют в дусос. Нет, не то… Что еще связано со ртом? Им мы едим, пьем, дышим, говорим… Стоп! Говорим… Музыка, или звуди, – это игра звуками, а игра словами – краслы, то есть стихи! Вот она, связь! Не одной ли они природы – стихи и музыка?
Ознакомительная версия.
