Мусоровоз трясся по ухабам, а я все оборачивался, боясь, что Джулиет появится снова, но, к счастью, она отстала. После этого поездка стала просто роскошной. Рекомендую всем, кто желает совершить экспресс-вояж по Лондону, дрожа от холода и ужаса.
Естественно, из Брикстона до дома путь неблизкий, но ведь от добра добра не ищут!
Наверное, логично будет предположить, что домой я добрался в целости и относительной сохранности, потому что следующим в памяти отпечаталось, как Пен промывала мне рану антисептиком, а Шерил бессмысленной скороговоркой повторяла: «Черт, черт, черт!».
— Пахнешь ужасно! — мрачно отметила Пен.
— Под душ встану, — апатично пообещал я, не вдумываясь в смысл сказанного. Слова ведь только поток звуков, но после контакта с оберегом Маккленнана способность произносить звуки казалась диковинкой. Пен все равно не слушала, так что можно было нести любую чепуху.
— Запах такой же, как в ночь, когда та тварь выбила окно, — отметила она. — Вы с ней снова виделись?
Вспомнив темную комнату, всепроникающий аромат и доносящийся из мрака голос, я невольно содрогнулся.
— Если честно, видно ее практически не было.
— Он всю жизнь западает не на тех женщин, — едко проговорила Пен, обращаясь к Шерил.
— У меня то же самое с парнями, — зловеще отозвалась темнокожая девушка. — Вроде бы знаешь, во что ввязываешься, и все равно каждый раз страдаешь.
Они продолжали ехидничать, но мое сознание будто переключилось на другую частоту, и я их больше не слышал.
Итак, призрачная женщина говорить не может, потому что ее заставили замолчать, и сделал это Гейб Маккленнан с помощью колдовства и, вероятно, по приказу… чьему? Дамджона? Но зачем? Что опасного могла она сообщить? Если Лукаш «заказал» девушку, а теперь она каким-то немыслимым образом его обвиняет, почему бы просто не изгнать ее, и дело с донцом?
И как Дамджон связан с архивом? Неужели я упустил некто ослепительно очевидное? Неужели чуждый моральных принципов сводник подрабатывает на краденых экспонатах? ВСКН 7405818 — единственная оставшаяся у меня зацепка… У кого-то из работников Боннингтона в картотеке, то есть под рукой, был номер стриптиз-клуба «Розовый поцелуй», на случай если… На какой случай? Крайней необходимости? Для проведения регулярных брифингов и отчетных собраний? Чтобы подстраховать, если возникнут непредвиденные сложности, например, чужак начнет вынюхивать там, где не следует? Если так, то я, пожалуй, имею некоторое представление об этих сложностях: не кто и уж, конечно, не почему, а расплывчатый прообраз возможного ответа. Словами его пока не передать, зато, наверное, сумел бы превратить в мелодию, будто объяснение — дух, которого я собирался сначала вызвать и уж потом разбираться, кто передо мной. В тот момент подобная перспектива не очень утешала.
Раннее субботнее утро, тишина, в холодном голубом небе ни облачка. Не успев прийти в себя, я вернулся в Хэмпстед и постучал дверным кольцом в форме львиной головы. Пятницу я сделал выходным, чтобы отлежаться, но все тело по-прежнему ныло и от любого резкого движения грозило рассыпаться по косточкам. Поддавшись унынию, я спросил себя, можно ли так жить. Вместо ответа из распахнувшейся двери донесся сладковатый аромат сандалового дерева и показалась Барбара Додсон в джинсах и обтягивающей футболке.
— Муж в кабинете, — объявила она, сделав шаг в сторону, чтобы освободить мне место. — Можете к нему пройти.
Однако я задержался и решил полюбопытствовать:
— Как Себастьян?
Взгляд Барбары был долгим и задумчивым.
— Отлично. Не видела его таким счастливым с тех самых пор, как мы сюда переехали. Вот Питер, по-моему, немного хандрит. Из него и слова не вытянешь.
— Наверное, это возрастное, — предположил я.
— Да, пожалуй, — кивнула миссис Додсон.
Слегка прихрамывая, я прошел по коридору в кабинет.
Суперкоп Джеймс ждал прямо за дверью, — наверное, хотел броситься на меня сразу, как порог переступлю. Не обманув моих ожиданий, он начал с места в карьер.
— Смею предположить, вы явились, чтобы извиниться! Ради вашего же блага надеюсь, вы пришли именно за этим.
Я слишком устал, чтобы играть с ним в игрушки.
— Нет, вы предполагаете совсем не это. Вы предполагаете, что я пришел вас шантажировать, и надеетесь подешевле откупиться — или запугать.
На сотую долю секунды глаза Джеймса стали круглыми, как блюдца, а губы раскрылись, обнажая крепко стиснутые зубы. Понятно, он на взводе, причем на очень сильном, при неосторожном обращения сломаться может. Я не желал подстраиваться под его тонкую душевную организацию, поэтому выложил все как есть.
— Вы совершенно правы: это шантаж. Однако в противовес тому, что вы знаете о шантажистах, я действительно оставлю вас в покое, как только вы выполните мои требования. Нужны мне не деньги, а лишь информация, вернее, файлы по нескольким делам. Трем, если быть до конца точным. Ну как, сможете?
— «Лишь информация?» Хотите, чтобы я украл в столичной полиции несколько файлов? Нарушил свои служебные принципы? Назовите хоть одну разумную причину, мешающую мне дать вам в зубы за сопротивление аресту, а потом арестовать?
Я холодно кивнул.
— Пожалуй, причина только одна. Дэйви Симмонс. Все попавшиеся мне газеты утверждают, что он задохнулся, надышавшись коктейлем суперклея и антифриза из пластикового пакета «Асда». Такой смерти не позавидуешь.
Лицо Додсона позеленело, хотя по-прежнему лоснилось, будто маслом смазанное. Джеймс тяжело опустился в кожаное офисное кресло. Похоже, парень смотрит смерти в лицо, причем не своей — думаю, с этим он справился бы легче, — а чужой.
— Дэйви Симмонс был пустоголовым ничтожеством, — не очень уверенно проговорил он.
— Да, об этом я тоже читал. Неполная семья, психические отклонения, пара арестов… И все-таки в полиции почуяли неладное. Коллеги не обсуждали с вами пикантные подробности?
Додсон пронзил меня полным ненависти взглядом.
— Нет! Не обсуждали.
— Видите ли, клей нашли в волосах Дэйви и на левой щеке. Создалось впечатление, что пакет надели на голову, а не прижимали к носу и рту, как обычно поступают любители клея «Бостик». Синяки на запястьях без внимания следователя тоже не остались. Похоже, кто-то сбил парнишку с ног, натянул пакет на голову и не снимал, пока тот не умер. Гнусная выходка, правда?
Кабинет накрыла тишина, напряжение которой спадало по мере того, как гнев Додсона уступал место отчаянию.
— Это была просто шутка, — чуть слышно прошелестел он.
