— Я думал, ты объездила уже весь мир.
— Весь не весь, но большую его часть точно… Нет, я бы поехала на восток. Туда, где почти нет городов, где живут люди, не познавшие огня и грамоты. Может, там иначе. Меньше всей этой гадости… Не знаю. А еще там есть горы.
— Я там не был, мне тяжело судить. Что за горы?
— Земля. — Она изобразила руками что-то большое и высокое. — Огромные кучи земли. Хеннар иногда встречается в городах со своими друзьями или бывшими попутчиками — они тоже исчерчивают землю полозьями до самого горизонта, их слуги могут рассказать много интересного… Представь себе, земля до самого неба! Высоченный столб из земли.
— Чтоб насыпать такие холмы, потребуется больше времени, чем может прожить один человек.
— Их не насыпали, Бейр, это след самих Ушедших. Земля, из которой они состоят, не обычная, она твердая, тверже любого дерева и хитина. На цвет черная или коричневая, но очень тяжелая. Словно опора самого неба. Говорят, местные жители умеют делать из нее крепчайшие эскерты и стисы, настолько крепкие, что их не сломать и пятерым.
— Оружие из земли… — Крэйн с трудом сдержал улыбку. — Такое только во хмелю увидишь.
— Да, наверное… — Лайвен замолчала, словно опомнилась, вспомнила, с кем разговаривает. — Мало ли что болтают слуги.
Они замолчали. И молчали, не глядя друг на друга, до тех пор, пока нальт плавно не остановился, заскрипев полозьями.
— Вылезай, компания! — весело крикнул из второго нальта Садуф.
Себер действительно оказался большим. Крэйн размял затекшие плечи и покрутил головой, разглядывая широкие улицы, расходящиеся идеально ровными, почти не пересекающимися линиями. Склеты были высокие, но дерева действительно было мало. Калькад остановился на окраине, возле невысокой старой стены, сложенной из глиняных кирпичей, огрызков древесины, хитина и смолы — жалкое подобие на защиту, окружавшее город.
Впрочем, стражники, охранявшие с безразличным видом проход, смотрелись достаточно внушительно даже без эскертов — у каждого было по длинной дубине, паре артаков и хлысту из плети карка, а кассы заменяли толстые, верно, трехслойные, вельты с хитиновыми бляшками и непривычным для глаза размашистым гербом Себера, похожим на вписанный в окружность силуэт насекомого.
Люди с любопытством смотрели назамершие нальты, Теонтай, Нерф и Садуф добродушно улыбались им в ответ. Кейбель небрежно помахал им маленьким карком, осторожно держа хрупкое животное поперек тела. Несколько женщин взвизгнули, мужчины из числа зрителей довольно захохотали.
Одеты зеваки были куда лучше, чем в Трисе, платья на женщинах были из мягкой, дорогой ткани, а на мужчинах через одного были хоть и простые, но добрые талемы. Кое-где мелькали вельты, но настоящих доспехов, как и оружия, было немного — то ли действительно слишком ценился хитин, то ли жители привыкли к безопасности в своем затерянном в песках городе.
— Когда выступать будете, любезнейшие? — поинтересовался какой-то юноша, с опаской разглядывая извивающегося карка.
— А как стемнеет, — ответил Хеннар Тильт, мягко спрыгивая со своего нальта. За ним в проеме маячило вечно испуганное темное личико Тэйв. На собирающуюся толпу она смотрела чуть ли не с ужасом.
— Отдохнуть бы… — буркнул Нерф, с неохотой распрягая хеггов. — Эй, заснул что ль? Подсоби!
Теонтай с готовностью бросился ему на помощь, но все равно получил несильный подзатыльник от наставника.
— Вначале еда. — Тильт пристально оглядел собравшийся вокруг него калькад, словно проверяя, все ли на месте. — У меня от олма уже глотка трещит. Лайвен! Сгоняй-ка, девочка, на рынок, тут, кажется, недалеко, возьми тангу мешка два и десяток туэ. И лепешек, только не тех, что свежие, а таких, посуше… И два кувшина фасха, но чтоб добродивший. Ясно?
Лайвен демонстративно медленно поднялась с земли, похлопала по вельту, выбивая пыль.
— Тогда дай кого в помощники, одна все не донесу.
— Помощники? Ну… Бейра нашего возьми. Только пусть капюшон на лицо накинет, нечего на него зевакам бесплатно пялиться.
— Почему Бейра?
— Остальные мне нужны, — резко оборвал Тилът, и по его тону было ясно, что спорить он не только не будет, но и вообще не допускает самой возможности спора. — Так что давай, живенько. И торгуйся как можешь, больше двух с половиной десятков на все не дам!
— Шевелись давай… — буркнула Лайвен Крэйну.
Тот не торопясь накинул плащ, опустил на глаза капюшон. Тащиться по незнакомому городу, да еще и когда Эно в зените, не хотелось, но пойти против указания Тильта было опасно. Почему — он не знал, но чувствовал.
Крэйн взял протянутые Кейбелем два больших мешка и пошел вслед за Лайвен, протискиваясь сквозь сгущавшуюся с каждой минутой толпу, которая уже отгородила калькад от города сплошной стеной.
Себер действительно был необычен, но Крэйн с трудом бы сказал, в чем именно. Даже воздух, казалось, здесь был иным, более сухим и плотным.
Ощущение непривычности и напряженности, которое всегда появлялось, стоило ему оказаться в незнакомом месте, сказывалось — он шел быстро, опустив голову и глядя себе под ноги, лишь изредка приподнимая капюшон, чтобы запомнить направление к калькаду. Себер был шумным, по сравнению с ним Трис казался заброшенной деревушкой, на каждой улице слышался оживленный резкий гомон, громкие перекликающиеся голоса. Прошел, поникнув изрезанной татуированной головой, жрец в грубом плаще, процокал где-то на соседней улице хегг, слышно было, как касс дружинника трется о мощный панцирь, засмеялась вдалеке девушка. Большой сильный город, привольный и широкий, как река, только вместо устремившейся по руслу воды — бесчисленное множество людей. Через несколько минут Крэйн уже начал задыхаться.
— Людно, — сказала Лайвен, специально приотстав, чтобы он нагнал ее. — Особенно в такое время.
— Их здесь как ывара… — проворчал Крэйн, пробираясь между потными крепкими телами.
— Себер — торговый город. Сюда стекаются со всех сторон. Кроме того, недалеко Море, а значит — быстрые удобные пути на другую сторону. Где порт — там всегда шум и люди. Но ты привыкнешь.
Крэйн, скосив глаза, посмотрел на нее и увидел лишь тонкую крепкую шею и прикрытое подрагивающими в такт ходьбе волосами острое бледное ухо.
Лайвен повела плечом, словно сгоняя севшую на кожу муху, хотя и не могла заметить его взгляда.
«Ушедшие с ней, — рявкнул мысленно на себя Крэйн. — Чего ты на нее пялишься? Она такая же грязная сволочь, как и все. Она думает о деньгах и о себе, а больше ее ничего не заботит. Или ты думаешь, что она пожалеет тебя?.. Боги, у нее милосердия не больше, чем у голодного хегга. Брось! Уроды не обязательно тянутся друг к другу!»
