Иво выглянул и обнаружил, что пес-маах’керу действительно висит на веревке, обвязанной вокруг неожиданно длинной шеи.
– И приведите в чувство хозяина нашего катера, – вновь по-просил элохим. – Заорав, он спас меня.
Вереск проскользнул мимо Иво и перерезал веревку, так что труп с бульканьем ушел в воду. Маж занялся хозяином «Косатки», но тот, хотя и явно был жив, в себя не приходил.
– У него есть телефон? – поинтересовался Атаниэль.
– Есть, тутти-ту, – альв вынул из кармана бесчувственного человека старый «Эрикссон».
– Дай сюда, я вызову такси. – Элохим забрал трубку у альва. – Хозяина придется оставить на катере, я ему денег побольше в карман положу. Семь и небо, его наверняка возьмут в оборот, но с собой его тащить нереально. Приводите пока себя в порядок.
Атаниэль быстро дозвонился до диспетчерской такси, договорился о месте и времени встречи. Альв сидел на покосившемся во время свалки сиденье и то ли размышлял, то ли медитировал. Вереск стоял за спиной элохим и смотрел вперед.
Иво попытался восстановить цепь событий. Вот он выпил два коктейля. Или три? Этот момент помнился смутно. Затем вроде бы нырял. Один или два раза. Момент подъема словно провалился в бездну памяти и никак оттуда не выковыривался.
Затем был сон – почему-то не с Еремеем, а со Стасом. Почему? Может быть, дело в алкоголе? Неправильный ход мыслей. Скорее надо понять, почему сны в последнее время были с Еремеем. Началось это вчера, незадолго до подключения к источнику. Хотя не так уж и незадолго, почти сразу после больницы.
Больница. Врач-верог, врач-сатра… «Цветок»! Точно, «цветок» и его «побочные эффекты», о которых говорил врач!
Иво пробежался руками по карманам, но волшебной вещи там не было. Зашел вглубь каюты – бардак здесь был просто ужасающий: сломанные сиденья и выгнутый в точке крепления откидной столик, ровный слой битого стекла, бурой жижи, в которой смешались виски, мартини и кровь, куски сыра и мяса.
А в углу, за помятой стопкой из десятка пластиковых стаканчиков, лежал «цветок» – неприметный и абсолютно с виду целый. Иво поднял его, отметив, что вещь тут же начала слегка светиться, и сунул ее во внутренний карман куртки.
– …Я откинул его, – Вереск, видимо, рассказывал Мажу, что случилось, пока тот был в отключке. – Второй собирался перегрызть Иво горло, защищать Иво я не мог, их и так было двое на меня одного, и я ударил по краю стола сверху, слегка оглушив врага столешницей, и выкинул Иво в окно, надеясь, что он в воде придет в себя.
Так вот кто его скинул в воду! Воспитанник слаш испытал смешанные чувства – с одной стороны, Вереск спасал ему жизнь, с другой – чуть не убил.
– Ты был без сознания, – продолжал тем временем оборотень. – Врагов – четверо. Хозяин катера забился в угол, двигатель заглох. Атаниэль, видимо чтобы не драться в тесной кабине, вылез наружу. Двое против него – и двое против меня. Мне нужен был момент, чтобы поменять облик, с двумя псами как человек я проигрывал совершенно точно. Хозяин достал нож и попытался ткнуть одного из маах'керу, тот отвлекся, я в этот момент перекинулся, хозяин это увидел и заорал, его тут же вырубили, чтобы не голосил особо.
– Дальше я скажу, – не переставая управлять катером, заявил Атаниэль. – На крик хозяина один из моих противников отвлекся. Рядом с ним был швартов. Я «длинной рукой» накинул веревку на шею отвлекшемуся оборотню, а сам бросился на второго, при этом попробовал пнуть первого, чтобы уронить его с катера. Дальше, извиняйте, не помню. Но, видимо, столкнуть удалось, от рывка оборотень под собственным весом сломал себе шею.
– Атаниэль спихнул одного маах’керу с катера, – вновь заговорил Вереск, – и вместе со вторым сквозь разбитое стекло провалился в кабину. Причем оба остались лежать. Тем временем на меня наседали двое маах'керу, и я, если честно, просто пытался выжить – вывернуться, не подставить горло, увернуться. Это были опытные бойцы, мне и против одного-то было бы сложно, а с двумя я заведомо проигрывал. Сколько это длилось, сказать не могу, но потом раздался выстрел, и я смог отскочить в угол. Стрелял Иво. Один из моих противников кинулся на него, со вторым мне было уже чуть легче – во всяком случае, я весил чуть больше него, и он был уже старый. На самом деле все они были старыми, но еще крепкими. Против одного я мог держаться долго. Затем я услышал, как Иво сказал, что собирается убить моего противника. Почему он сразу не выстрелил, я не понял.
– Я не знал, кто из вас – кто, – признался воспитанник слаш.
– Это же очевидно! – воскликнул Вереск.
– Тебе очевидно, тутти-ту, а человеку – нет, – сказал альв. – Дальше можете не рассказывать, в то, что с одним оборотнем вы вдвоем справились, я верю, тутти-там. Куда трупы дели?
Вереск замялся, потом честно признался:
– Они все еще живы были, кроме повешенного Атаниэлем. Я скинул их за борт, и если маах'керу в России хотя бы примерно такие же, как в Квебеке, то все они выживут.
– Ясненько, тутти-ту, – Маж покачал головой. – В «Ложе Петра и Павла» нет маах'керу, но это ничего не значит. Среди тех, кто готов служить «Ложе», есть и альвы, тутти-ту, и джинна, и люди, и Часовщики, и оборотни. Но что это за маах’керу, которые решили справиться с нами без помощи магии, я не знаю.
– Братишка, на этот вопрос никто не ответит, – ехидно заметил Атаниэль. – Вереск, может, это родичи пришли по твою душу?
– Нет, – отрезал маах'керу, воспринявший шутку серьезно. – Они мне незнакомы, я не встречался с представителями этой стаи, иначе наверняка опознал бы их запах.
– Прогулки по городу становятся все более опасными, – усмехнулся Атаниэль. – А у меня ведь есть пара поводов пожить чуть подольше!
Он подвел катер к причалу, направил его между речным трамвайчиком и моторной лодкой.
– Куда прешь, скотина! – заорал из моторки дюжий мужик в камуфляже без знаков различия. – Если прижмешь меня, всю жизнь платить будешь!
Элохим спокойно открыл дверь каюты и крикнул:
– Сто баксов заработать хочешь?
– Что надо сделать? – насторожился мигом сбавивший тон мужик.
– У нас тут швартовы потерялись, и хозяин в обморок упал, надо устранить недостатки, – Атаниэль подмигнул.
Иво не видел, как его друг выглядел сквозь Пелену, но вид у элохим наверняка был разбойничий и помятый.
– Ни фига себе, – заглянул в окно каюты мужик. – Пятьсот баксов, катерок привяжу, но хозяина будить не буду, свалю от греха подальше.
– Согласен, – Атаниэль заглушил двигатель, выпрыгнул на пристань и придержал катер, пока с него сходили Иво, Вереск и Маж. Затем отсчитал пять сотенных купюр.
За всей этой сценой из речного трамвайчика наблюдали около двадцати туристов, один из которых был джинна, судя по кепке с флажком, из ФРГ.
