— Что с них взять — нехристи поганые, — подвел итог стрелец и хотел отойти, но был остановлен Федором.
— Придержи свое негодование при себе. В их веру никто тебе переходить не предлагает, истинному Богу поклоняйся да молчи больше в чужой стране.
— Смотрите, красота какая! — воскликнул Спиридон, указывая на стоящий посреди площади высокий столб, пылающий алым цветом.
— Рассказывают, — сказал Федор, — что эту колонну поставил император Константин Флавиан, а под ней множество святых мощей схоронено. Там лежат двенадцать укрух Христовых, секира, которой Ной свой ковчег мастерил, а наверху ангел стоял со скипетром, которым хранил Царьград. Но за грехи рода человеческого Бог позволил прийти сюда туркам, а ангел поднялся на небо.
Как было в Кафе, навстречу посольству выслали огромную катаргу с толмачом и служилыми людьми. Русских пригласили на встречу с великим визирем Мухаммедом Соколи, от которого во многом зависела внешняя и внутренняя политика турков.
На берегу посольство ожидал толмач самого султана Ибреим-бег, пешие янычары со своими нарядно одетыми агами на конях, чауши и спаги. Их отвели на посольский двор, куда в тот же день султан прислал корм, а также ковры и суконные подстилки.
Мухаммед Соколи разговаривал в своем дворце только с Адашевым, именно ему тот рассказал, как и было велено царем, о предложениях русского государства. Визирь должен был предварительно ознакомить султана с целями посольства.
Встреча с султаном состоялась на второй день, посольским предоставили лошадей, велев спешиться близко от ворот. Пока Адашев с сопровождением проходил длинной залой, сидящие по обе стороны важные сановники поднимались при его приближении, садясь только после того, как посольство минует встречающих.
Султан расположился на рундуке, к которому вели три ступени, устеленные коврами. Сам трон покрывала тканая золотыми узорами алая материя, по бокам лежали пухлые изголовья. На Сулеймане блестела накидка из шелковой узорной ткани, красивое смуглое лицо оттенял белый тюрбан. Каждого посольского брали под руки два капычея и подводили к султанской руке.
Царскую грамоту, согласно обычаю, Адашев вручил не султану, а одному из высших сановников. Сулейман благосклонно выслушал через толмача устное послание царя Ивана Васильевича с пожеланием мира между двумя государствами. Грамота была оставлена владыке для перевода и прочтение, а посольство, сопровождаемое почетным эскортом янычар и спаг, отправилось на подворье.
После первой торжественной встречи во дворец для переговоров ездил только Адашев с толмачом и посольскими служилыми. Остальные же бродили по незнакомому городу, выполняли разные поручения. Петра и Клыкова сам Адашев нередко привлекал для обсуждения возникших вопросов, и мнения их частенько позволяли взглянуть на проблему с иной стороны, подсказывая неожиданное решение.
После очередной встречи и с утра Адашев был свободен, вместе с остальными отправился познакомиться с городом. Глаза Спиридона чуть ли не вдвое расширились, в попытке сразу все увидеть, каждым зданием полюбоваться. Петр вел себя сдержанно, словно и не было вокруг диковин чудесных, и только Аграфена смогла бы разглядеть, что на самом деле он так же восхищен и взволнован новыми впечатлениями, как и сын.
Пока ехали по улицам древнего города, Федор Адашев рассказывал о его истории. Византий был основан задолго до Рождества Христова. Владели им и персы, и греки, и римляне. Тот, кто правит здесь — контролирует Босфорский пролив, соединяющий Черное море и Мраморное, а за ним путь идет в Эгейское и Средиземное. Это дает преимущество в политике, войне и торговле, позволяет взимать пошлину с проплывающих мимо купцов.
Речь Адашева была внезапно прервана. Всадник в богатом наряде ехал им навстречу, и показалось Петру, будто есть в нем что-то знакомое. К несказанному своему удивлению, он признал в нем Хорса.
— Что же ты делаешь здесь? — удивленно воскликнул кожевник.
Воин от ответа уклонился, молвив, что рассказывать чересчур долго, да и ничего интересного здесь тоже нет. Потом добавил:
— По поручению султана Сулеймана я с самого вашего приезда с надежными людьми вас охраняю. Повелитель Истамбула желает удостовериться, что русскому посольству никто не причинит вреда. Если честно, мне самому давно хотелось поговорить с вами, рад видеть знакомые лица. Но были обстоятельства, не позволяющие сделать это раньше. Но об этом мы с тобой, Петр, поговорим чуть позже. Сейчас не время и не место.
Петра и Спиридона неожиданное появление Хорса хоть и удивило, но показалось легко объяснимым. Оба были уверены, что после поисков священной книги воин уехал из Москвы, так почему бы теперь им и не встретиться в краю далеком.
Такое мнение как нельзя больше устраивало Хорса, и он вызвался проводить Петра и его товарищей до их палат. А поскольку Адашев был занят, их давний знакомый охотно отвечал на вопросы Спиридона об Истамбуле, объясняя, какое из зданий было выстроено при римлянах, при византийцах или при турках. Особо же удивляло юношу, что виднелось вокруг много мозаики причудливой, но ни одного изображения человека или животных на глаза не попалось. Хорс объяснил, что делать подобные рисунки здесь запрещено.
— А это, — продолжал он, — Сулеймание, одна из красивейших мечетей города.
— Смотри, отец, как красиво, — воскликнул Спиридон.
И, правда, храм величественно возвышался над Истамбулом, — но не подавлял при этом города, не принижал его, а, напротив, возносил древнюю столицу ввысь, к сияющему небу. Перед молельным залом раскинулся внутренний двор. Хорс заметил, что так во всех больших мечетях. По углам двора высились прекрасные минареты.
— Обрати внимание, что их четыре, — сказал провожатый.
— А что здесь особенного? — удивился Спиридон. — Углов-то у двора обыкновенно четыре и бывает.
— Дело не в этом. Четыре минарета означают, что Сулейман — четвертый оттоманский правитель. Заметь, балконов на минаретах десять. Они тоже имеют символическое значение, и указывают на то, что, начиная с Османа, основателя династии, Кануни — десятый султан.
Хорс рассказал также, что молельный зал Сулеймание, отделанный светлым мрамором, — возможно, самый прекрасный во всем Истамбуле. В мечети не только молятся. Здесь также учат медицине и богословию, специально для бедняков создана больница, тут же они могут получить еду. Кроме того, нашлось место и для караван-сарая, и для турецких бань.
— Все это в храме? — не мог поверить Спиридон.
Далее Хорс поведал, что Сулеймание выстроил Синан, самый известный архитектор Османской империи. Сам же Сулейман тоже в искусствах сведущ, пишет стихи и создает золотые украшения. Мысль о том, что государь великой страны может быть еще и ювелиром, показалась Спиридону удивительной.
