— Кром! Открой, пожалуйста, дверь… — пытаясь сгладить неловкое молчание, попросила леди Мэйнария. — А то общаемся в коридоре…
Я проскользнул вдоль стены, проигнорировав движения напрягшихся телохранителей графа, открыл дверь в наши покои и первым вошел внутрь. Не столько для того, чтобы проверить, нет ли там посторонних, сколько чтобы позлить Рендалла.
Пробежался по моей комнате, заглянул в спальню и удивленно приподнял бровь, услышав, что леди Мэйнария просила графа Грасса послать за фруктами и вином кого-нибудь из его воинов.
— А что, ваш спаситель не в состоянии? — входя в комнату, язвительно поинтересовался Рендалл.
— Он спаситель, а не вассал. И, тем более, не слуга… — холодно заметила баронесса. — Мне кажется, что человек с вашим жизненным опытом должен видеть разницу между этими понятиями…
Я не поверил собственным ушам — леди Мэйнария рисковала добрыми отношениями с самым близким другом своего покойного отца из-за какого-то там Бездушного!
Видимо, граф Грасс подумал о том же самом. Так как тут же сменил тон и извинился:
— Прошу прощения, если я вас чем-то обидел. Я не имел в виду ничего плохого…
— И вы меня извините, ваша светлость: то, что для меня сделал этот человек, нельзя переоценить. При всем желании…
Граф Рендалл дождался пока она сядет, опустился на табурет напротив и вопросительно посмотрел на меня. Видимо, ожидая, пока я выйду. Я, соответственно, посмотрел на леди Мэйнарию.
Мэй виновато улыбнулась и ляпнула:
— Ваша светлость, если вы не возражаете, я бы хотела, чтобы Кром остался здесь. Я ему полностью доверяю…
Это заявление, вернее, тон, которым оно было сказано, ввергло меня в ступор — она искренне верила в то, что говорила! Поэтому первые несколько минут их беседы толком ничего не слышал — пытался понять, чем именно и, главное, когда, заслужил такое отношение.
Не понял. Как ни пытался. И, решив разобраться с этим как-нибудь потом, прислушался к разговору…
Мда… Понимать высокую речь оказалось на редкость сложно: в каждом предложении прятался не один смысл, а как минимум три. Баронесса и граф Грасс реагировали на все, а я — не понимал даже того, что, вроде бы, лежало на поверхности. Скажем, реакцию баронессы на самые обычные, на первый взгляд, фразы — известие о том, что сотрудники Тайной службы из Меллора подтвердили факт смерти графа Корделла д'Атерн и разобрались в обстоятельствах его смерти, почему-то вызвало в ней чувство удовлетворения. Рассказ о том, что люди, посланные в ее родовой замок, пока не отписались — грусть. Фраза о том, что граф Грасс получил в архиве копию вассального договора, заключенного предками баронессы с родом Латирданов, и теперь знает, какое годовое содержание обязан выделить ей король Неддар — раздражение. А когда граф извинился за то, что из-за большого количества навалившихся на него проблем не сообразил, что баронессе негде жить, и предложил ей немедленно переехать в его особняк, в глазах леди Мэйнарии появилась обреченность…
— Благодарю вас, ваша светлость… — мрачно выдохнула она. — С превеликой радостью… Но прежде, чем покинуть постоялый двор, я бы хотела поговорить с моим спасителем… Наедине…
Граф побагровел:
— Леди Мэйнария! Перед вами — слуга Бога-Отступника! Нелюдь!!! О чем с ним вообще можно говорить?
Баронесса вспыхнула… и ослепительно улыбнулась:
— Обо всем на свете, ваша светлость! Вы просто плохо знаете Бездушных…
Я думал, что Рендалла хватит удар — несколько мгновений он хлопал глазами и разевал рот. А потом взял себя в руки и посмотрел на леди Мэйнарию с сочувствием.
Мне это здорово не понравилось. Как оказалось, не зря — от следующего его вопроса за версту отдавало чем-то грязным:
— А вы бы не могли рассказать, от чего он вас спас?
— От сторонников графа Иора Варлана, от укуса акрида, от десятка с лишним Серых, приблизительно такого же количества лесовиков… — затараторила баронесса. И почти сразу же замолчала — видимо, почувствовала, что после каждого следующего сказанного ею слова это самое сочувствие все усиливается и усиливается…
— Вы мне не верите? — возмущенно воскликнула она.
— Ну почему же? — притворно удивился граф. — Верю: вы многое пережили, и пережитое… слегка сказалось на вашем восприятии окружающей действительности! И это вполне нормально! Поверьте, я знаю, о чем говорю!!!
Баронесса набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, но не успела: дверь скрипнула, и в комнату скользнул один из вассалов графа Грасса:
— Ваша светлость! Там — королевская стража… С ордером на арест… — он кивнул в мою сторону. — Бездушного по имени Кром…
— Что? — побледнела баронесса. — Какой, к Двуликому, арест? И… в чем его обвиняют?
— В убийстве дворянина…
Граф Грасс поудобнее передвинул меч, закинул ногу на ногу и с явным интересом посмотрел на леди Мэйнарию.
Увидев его жест, она гордо вскинула подбородок, фыркнула, потом встала с табурета, подошла ко мне и взглядом показала на посох:
— Покажи Путь, пожалуйста…
Я пожал плечами и вытянул древко перед собой. Горизонтально. Так, чтобы ей было удобнее смотреть на новую зарубку, которую я вырезал в лавке Лауна Чернобородого сразу же после умывания.
Леди Мэйнария провела пальцем по еще не отполированным моими руками краям канавки, тяжело вздохнула и, зачем-то встав на цыпочки, заглянула мне в глаза:
— Ты действительно убил дворянина?
Я молча кивнул.
— Зачем?
— Их было пятеро. Они ссильничали девку. Я услышал крик…
Она закусила губу, некоторое время смотрела сквозь меня, а потом… засияла, как маленькое солнышко:
— Кажется, я поняла! Каждая зарубка — это не смерть, а жизнь! Жизнь, которая не оборвалась… Так?
Я опустил посох и улыбнулся:
— Так…
Конец первой книги
