Фабрис Колен - По вашему желанию

На какое-то короткое время королева лишилась дара речи.

Наконец она с явным удивлением на лице повернулась ко мне:

— Но тогда где же Смерть?

— Я же уже вам это сказал, на свободе. Везде, где угодно.

Ее Величество ущипнула себя за кончик носа и покачала головой. Когда королева рухнула на кровать рядом со мной, мне пришлось немного отодвинуться в сторону.

— Почему, когда я соберусь что-то сделать, то кто-нибудь обязательно перейдет мне дорогу? — простонала она и посмотрела на меня так, словно ожидала ответа на этот вопрос.

Я пожал плечами, не очень хорошо понимая, к чему она клонит, и будучи не в силах уловить, каков же ее интерес во всем этом деле. Во всяком случае, складывалось впечатление, что королева принимает сложившуюся ситуацию очень близко к сердцу.

— Рубблин, — сказала она почти басом, — отправь-ка этого смелого Джона Муна в тюрьму. Не знаю, сможем ли мы от него получить хоть какую-то пользу, но мне бы хотелось иметь его под рукой.

— Но… — попытался протестовать я, вставая с кровати.

— Очень жаль, — сказал мне Рубблин, кладя руку на плечо. — Охрана!

Все попытки высвободиться из его рук он просто игнорировал.

— Между нами нет ничего общего! — Мой вопль сопровождался сильным удар локтем в живот Гуса.

На этот раз попытка удалась, и я бросился к выходу, но стоило мне достигнуть двери, как она распахнулась и ударила мою многострадальную голову. Я на мгновение закачался, затем покатился на пол.

— Лоуфорт мертв! — воскликнул чей-то голос.

В какой-то момент мне показалось, что это они про меня, но нет, речь шла совершенно о другом человеке. О том, который получил удар саблей в живот. Охранник поднял мое бренное тело и передал его в руки Рубблина, тот принял успокоенного дверью пленника по-братски и даже похлопал по плечу.

— Ну, ну, — ободрил он меня.

Я снова выпрямился и попробовал сделать несколько шагов. Но это оказалось довольно трудно. До меня начало доходить, что бороться бесполезно. Пришлось закрыть глаза и погрузиться в тишину.

Чуть позже, я почувствовал, как меня кто-то схватил и попытался поставить на ноги.

Бесполезно. Тогда мое полубессознательное тело взвалили на чью-то крепкую спину и куда-то понесли. Голос Рубблина тихо прошептал мне в ухо:

— Мужайся.

Хотелось сказать в ответ что-нибудь злое, но на это у меня не было сил. И, в конце-то концов, этот бедняга не имел значения. И снова я почувствовал, как меня трясет и уносит по воле случая. События развивались очень быстро и очень неприятно. Произошла какая-то ошибка. В этой истории мне достался не лучший персонаж.

— Я оказался не на своем месте. — Моих сил хватило только на еле слышный шепот и на попытку открыть отчаянно сопротивляющиеся глаза.

— Не беспокойся, — с усмешкой ответил чей-то голос. — Сейчас мы доставим тебя на твое место.

Ой, открылись… Собака королевы какое-то время сопровождала нас, но затем, покачиваясь, развернулась и пошла обратно.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу, растянувшись в темном помещении на соломе полной волос. Кто-то укрыл меня моим пальто: деликатное внимание. Ко мне спиной сидел здоровенный тип, занятый тем, что опустошал свой котелок. Услышав, что я двигаюсь, он обернулся.

— Вас не слишком растрясло, патрон?

Это был Гораций.

Я провел рукой по лбу и вытащил несколько соломинок, запутавшихся в моей взъерошенной шевелюре.

— Вроде бы не слишком. Где мы находимся?

— А как вы думаете? Догадайтесь: четыре стены, и выйти нельзя.

— В какой тюрьме, вот что меня интересует.

— Блекайрон, — ответил огр. — Самая красивая. Самая надежная.

— Великолепно, — вздохнул я. — Обед уже подавали?

Гораций протянул мне свой котелок. Несколько неопределенных кусочков было облеплено солоноватой крупой. Ням-ням.

— Думаю, что готов убить тебя за кусочек окорока, — признался я. Отчаянно хочется свинины.

— Вот все, что есть.

Гораций абсолютно прав: четыре крепкие стены и никаких признаков горизонта.

Удобства нашей клетки были скромными: два пука заплесневелой соломы и лавка у дальней стены. Я встал, размял затекшие ноги и уселся на скамейку.

— Что происходит?

— С вами или со мной?

— С тобой. Что происходит со мной, мне в общих чертах понятно.

Гораций принялся вылизывать свой котелок.

— Хлюп, — сказал он. — Все очень просто. Когда вы спали, дракон меня, хлюп, попросил помочь ему, ну, сами знаете, заработать насморк.

— Угу, и ты согласился?

Огр кивнул головой.

— А почему бы и нет. Вы храпели, как сурок. А это дело казалось очень важным.

Если еще и не считать того, что я сам себе сказал: Гораций, старик, это сама Смерть лично просит тебя сослужить ей службу. Так что мне показалось, что отказать ей будет неудобно. Улавливаете?

Я сделал утвердительный знак.

— И тогда мы пошли, и моя голова раскалывалась от раздумий.

Да ну, подумал я.

— Рассуждения были примерно таковы: Гораций, какое самое холодное место ты знаешь? Место, где ты точно не хотел бы очутиться в этот момент.

— В школе? — высказал я предположение.

Он с серьезным видом отрицательно покачал головой.

— Хлюп. Нет. В Монстре Тамсоне.

— А. Ну, да.

— То-то, что да. Он сейчас весь ледяной.

Я похлопал руками себе по бокам, чтобы хоть как-то согреться, и поинтересовался:

— Но ты этого не сделал?

— Не сделал чего?

— Не бросил дракона в воду?

— Конечно, бросил.

— Святые угодники! И он ничего тебе не сказал?

— Перед этим — нет. Но когда понял, к чему идет дело, то закричал. Он даже попробовал меня укусить. И вот тогда я ему сказал: угомонись, это же для твоей же пользы.

— И что дракон на это ответил?

— Ничего. Я тут же его и бросил в поток.

— Боже милосердный. Ну, а потом?

— Ба! Да он больше и не двигался. И тут я себе сказал примерно так: Гораций, ты не можешь позволить ему утонуть. Все-таки у него внутри сидит сама Смерть.

— Вполне разумно.

— И тогда я прыгнул.

— В реку? В такое-то время?

Он кивнул головой с явным удовлетворением.

— Вот именно с драконом все прошло нормально, но только с ним.

— Но ты же его бросил.

Огр, похоже, какое-то время был погружен в раздумья.

— А ты… ты умеешь плавать? — почему-то спросил я.

— Нет.

— И ты прыгнул, зная, что…

— Да как-то позабыл про это. Но очень быстро вспомнил.

— Представляю. А дальше что?

— Что, что, я начал тонуть.

— А Грифиус?