Она указала на огромных воинов.
— Их ничего не берёт. Я даже такое вижу в первый раз.
Но молча смотрел на бой, сложив руки на груди. Внутри было спокойно. Усмехнулся:
— Я тоже в первый раз. Только знаю, откуда они.
Сигрид бросила на меня быстрый взгляд, в синих глазах скользнуло недоумение:
— Кто?
— Лаайгская вьюга, — ответил я, улыбаясь, — всевидица Мяран обещала помочь — и сдержала своё слово.
Сигрид прижала руки к груди и охнула.
— Против исполинов лаайге не выдержать никому.
— Ты так волнуешься за жителей Островов? — хмыкнул я. Почему-то возникло какое-то нехорошее предчувствие.
Но Сигрид лишь вздохнула и посмотрела на меня с какой-то такой затаённой болью, что я вмиг почувствовал себя последним мерзавцем.
— Я видела их жизнь. Не было в ней добра. Ни тогда, ни сейчас.
Мне ответить было нечего. Я молча отошёл от окна. А когда они становились слугами Хозяина Штормов и помогали делать чёрные дела на берегах, о чём думали? Перед глазами мелькнуло неподвижное тело матери, смотревшие в небо стеклянные глаза Лейсе и Арве, отец с кровавым пятном на груди, послышался предсмертный хрип бабки. Я стиснул зубы. Нет, Сигрид, на всех жалости у меня не хватит.
— Ответь мне на вопрос, пророчица.
Она вздрогнула, как от удара плетью, будто уже знала, что я спрошу.
— Да?
— Ты ещё видишь будущее?
Сигрид вдруг выпрямилась, гордо развернула плечи.
— Идём, йенгангер. Я тебе его покажу.
Прошла мимо подобно властительнице всех северных земель и пошла вглубь тёмного коридора. И не надо было быть пророком, чтобы не понять, куда меня приведут.
…зал был огромен. Пол выкладывали ониксами южные мастера, так как на севере не знали «чёрной» мозаики — причудливые и невероятно красивые картины, которые состояли из множества кусочков камней — прозрачных и матовых — но всегда чёрных.
Высокий потолок, мощные колонны, золочёная лепнина на стенах — ничего северного, ничего близкого и понятного.
Разглядев врата, я вздрогнул. Они были в нескольких десятках шагов, только подходить к ним желания не возникало. Такое ощущение бывает, когда смотришь в бездонную черноту колодца и знаешь — коль упадёшь — назад дороги не будет. Врата — неподвижное стекло — гладкое и манящее. Но с каждым шагом становилось ясно, что за этим стеклом что-то колышется, сжимается и разжимается, будто кольца огромного линорма.
Сигрид остановилась возле врат, сжала руки и шумно выдохнула, в синих глазах была такая надежда, что мне стало не по себе. Нужно сделать что угодно, лишь бы добиться победы. Но от шевелившейся тьмы становилось не по себе.
— Это точно врата в Ванханен? — спросил я.
— Да, — Сигрид кивнула, — иных здесь нет.
Я несмело поднял руку, поднёс её к стеклу и замер. Тут же разозлился на себя и положил на него ладонь. На удивление, ничего не почувствовал.
— Ключ, — выдохнула Сигрид.
Хорошо говоришь, волчья пророчица, только я ещё в камере понял, что остался без него. Хозяин Штормов не дурак, предусмотрительно отобрал у пленника все лишние вещицы.
— Придётся другим способом, — пробормотал я. — Хоть никогда и не взламывал замков. Особенно, таких.
Сигрид прикусила нижнюю губу, светлые брови сошлись на переносице. То ли подозревала подобное, то ли просто не склонна устраивать истерики.
Тьма с моих пальцев перетекла на врата, змейкой скользнула вверх, будто изучая возникшее препятствие.
— Хозяин Штормов черпает свою силу из Мрака, — произнесла за спиной Волчья пророчица. — Но по ту сторону Мрака ушло немало его врагов.
— Думаешь, попытаться призвать их?
Я наблюдал, как змейка скрутилась, дрогнула и расплылась пятном. К ней тут же, сорвавшись с руки, скользнула вторая.
Сигрид тоже неотрывно смотрела, сжимая руки так, что побелели костяшки пальцев.
— Слабейший всегда взывает к сильнейшему, — проговорила она сухим надтреснутым голосом. — Мёртвые — к Посреднику. Посредник — к богам. Мрак — прародитель Древних, а Древние — и есть наши боги.
Тьма влажным покровом окутала врата. Казалось, ещё миг — и она сольётся с той трепещущей чернотой, что за стеклом.
Я быстро взвешивал все за и против. Если я призову Мрак, то придётся платить. Я бы рад, да уже нечем. Жизнь до последней капли отдана «Гордому линорму», а Хозяин Штормов ободрал меня как липку, оставив только порванную одежду.
Неожиданно справа донеслось глухое рычание. Я вздрогнул, а Сигрид сжалась. Я обвёл глазами зал — пусто, никого нет.
Рычание повторилось, на этот раз куда более внушительнее и громче. Невидимый страж врат!
Я ухватил Сигрид за руку, толкнул к себе за спину. С левой руки слетели лиловые искры, метнулись вперёд, с правой потекла вязкая тьма, покрывая всё вокруг. Я с трудом различил гигантского сгорбленного зверя. Тьма застыла на его панцире, огни плясали на мощном хвосте. Я вскинул руки, ударил потоком тьмы. Зверь взвыл и прыгнул прямо на нас. Я отскочил, успев оттеснить пророчицу.
Она не кричала и теряла присутствия духа, но вдруг охнула:
— Оларс! Второй!
Рычанье возле уха, лиловая вспышка — жалобный визг. И вмиг повисла какая-то мёртвая тишина.
Я поднялся и осмотрелся: один зверь так и замер, другого не было видно, но чувствовалось, что он не двигается. Сигрид впилась пальцами в моё предплечье и часто задышала.
В другом конце зала стояла серая фигура Хозяина Штормов.
Глава 4. Бой с Хозяином Штормов
Ситуация — паршивей некуда. Я не двигался, внимательно следя за каждым движением врага.
Хозяин Штормов, напротив, выглядел беспечно и делал вид, что его совершенно не волнует происходящее. Правда, подходить к нам ближе явно не собирался. То ли решил оставить грязную работу своим зверушкам, то ли хорошо помнил мой удар в камере.
Он что-то прошипел, послышалось тихое урчание и цокот когтей об ониксовый пол. Серая ткань плаща колыхнулась и примялась: видимо, страж потерся о своего хозяина как огромная кошка.
Спокельсе явно не собирался говорить, поэтому казалось, что тишина в зале звенела от напряжения. Расслабляться не стоило — в любую минуту он мог отколоть какую-нибудь гадость.
Я лихорадочно соображал: кинуться первым? Попробовать заговорить зубы и открыть врата? Нет, второй путь явно никуда не приведет. Хозяин Штормов не будет молча смотреть, как я стану этим заниматься.
В какой-то момент вдруг осознал, что Сигрид уже не стоит за моей спиной. Виду не подал, но про себя — выругался. Никогда не связывайся с женщиной, особенно, если она — дух.
