Ознакомительная версия.
— Зачем тебе эта книга? Она для детей. Только для детей.
Проклятый маленький всезнайка!
— Я хочу посмотреть картинки.
Якопо открыл книгу и полистал пергаментные страницы.
— Они скучные. Одни звери, феи и кобольды. Я терпеть не могу кобольдов. Они воняют и похожи на Туллио. — Он посмотрел на Орфея. — А серебро у тебя есть?
Серебро. Яблочко от яблони недалеко падает, хотя он стал больше похож на своего покойного отца, чем на деда.
— Конечно. — Орфей развязал висевший на поясе кошель. «Ну погоди, княженок, — думал он. — Если эта книга действительно может то, на что я надеюсь, я тебе еще устрою сюрприз!»
Якопо протянул руку, и Орфей положил на нее монету с портретом его деда.
Маленькая ладошка оставалась требовательно открытой.
— Я хочу три!
Орфей сердито заворчал, и Якопо еще сильнее прижал книгу к груди.
Жадный маленький ублюдок! Орфей вложил ему в ладонь еще две монеты, и Якопо поспешно сжал кулак.
— Это за один день.
— За один день?
К ним подошел Осс. Из сапог у него торчали пальцы. Обувь мгновенно рвалась на этих слоновьих ножищах. Ну ничего, пусть пока босиком походит.
— Хозяин, палатка готова.
Якопо сложил монеты в кошель у пояса и благосклонно протянул Орфею книгу.
— Три монеты — три дня, — сказал Орфей, кладя ее за пазуху. — А теперь идите отсюда, пока я не передумал.
Якопо втянул голову в плечи, но через мгновение вспомнил, чей он внук.
— Как ты со мной разговариваешь, Четвероглазый? — пронзительно крикнул он и так сильно наступил Орфею на ногу, что тот вскрикнул. Солдаты, мерзшие под деревьями, насмешливо захохотали, а Якопо зашагал прочь — уменьшенная копия Змееглава.
Кровь ударила Орфею в голову.
— Ты телохранитель или кто? — рявкнул он на Осса. — Даже от шестилетнего ребенка не можешь меня защитить!
И, прихрамывая, пошел в палатку.
Осс зажег там масляную лампу и расстелил на земле медвежью шкуру, но Орфей, протиснувшись через узкий вход, сразу затосковал по своему роскошному дому.
— И все из-за Мортимера и его дурацкой игры в разбойники! — ругался он, кое-как устраиваясь на шкуре. — Я отправлю его в ад, и Сажерука с ним вместе! Они же у нас теперь неразлучны, как я слыхал. А если в этом мире ада нет, придется тебе, Орфей, его выдумать. Адский огонь, наверное, даже Сажеруку не понравится!
Выдумать. Орфей нетерпеливо раскрыл книгу, которую выторговал у жадного до денег чертенка. Медведи, кобольды, феи… Малыш прав, это детские сказки. Нелегко будет вычитать отсюда что-нибудь привлекательное для Змееглава, а ведь тот скоро его позовет. Кто еще будет его здесь развлекать в бессонную ночь?
Опять кобольды. У старика к ним, видимо, слабость. Сентиментальная история о любви стеклянной девушки… Русалка, влюбившаяся в принца, — этим даже Якопо не заинтересуешь. Черт возьми, неужели разбойники здесь вообще не упоминаются? Или хотя бы крик перепела? Да, вот это было бы здорово: зайти в шатер Змееглава и вычитать у него на глазах врага, за которым он так долго гонялся. Чего тут только нет: дятлы, соловьи, даже говорящий воробей, — но ни единого перепела. Пропади все пропадом! Неужели он зря потратил три монеты? Носощипы... Ну что ж, этих созданий можно будет напустить на Якопо. А это что? Минутку… «В самом темном месте леса… — Орфей беззвучно зашевелил губами, — там, куда не забирались даже кобольды в поисках грибов…»
— Да уж, малоприятное тут место, хозяин! — Рядом с ним вдруг оказался Халцедон, нахмуренный и мрачный. — Как вы думаете, долго еще продлится наше путешествие?
Стеклянный человечек с каждым днем терял прозрачность. Может быть, ему не хватало бесконечных ссор с предателем-братом. А может быть, все из-за того, что он без конца ловил мокриц и личинок и с явным удовольствием поглощал.
— Не мешай! — отмахнулся Орфей. — Ты что, не видишь, что я читаю? И что у тебя снова за крыло на куртке налипло? Я же запретил тебе есть насекомых. Может, прогнать тебя в лес к твоим диким родственникам?
— Нет! Ни в коем случае! С моих уст не сорвется больше ни единого слова и ни одно насекомое в них не войдет! — Халцедон поклонился аж три раза подряд. (Орфею нравились его повадки.) — Позвольте лишь последний вопрос. Это та самая книга, что была у вас похищена?
— Нет, к сожалению, это ее младшая сестра! — ответил Орфей, не поднимая глаз от страницы. — А теперь отстань наконец!
«… не забирались даже кобольды в поисках грибов, — читал он дальше, — жила чернейшая из всех теней, страшнейший из всех страхов. Ночные кошмары считали его своим, но когда-то у Призрака было человеческое имя. Ведь ночные кошмары — это человеческие души, которые Белые Женщины не смогли отмыть от злобы и потому отправили их обратно…»
Орфей поднял голову.
— Смотри-ка, до чего мрачная история, — пробормотал он. — С чего это старик вдруг такое сочинил? Наверное, этот чертенок так его разозлил, что Фенолио решил придумать ему подходящую колыбельную. Пожалуй, эта история может понравиться и деду Якопо.
И он снова склонился над страницей, на которой Бальбулус изобразил Призрака, черными пальцами хватающего буквы.
— Да, это просто отлично, — прошептал он. — Халцедон, подай перо и бумагу! Поживее, а то я тебя лошадям скормлю!
Стеклянный человечек поспешно выполнил приказ, и Орфей взялся за работу. Полфразы из одного места, несколько слов из другого, для связи несколько обрывков со следующей страницы… Слова Фенолио. Легче и небрежнее, чем в «Чернильном сердце» — Орфею слышалось из-за страниц хихиканье старика, — но с той же неповторимой мелодией. Так почему бы им не оживать не хуже тех, из старой книги, коварно у него похищенной?
— Да. Так. Звучит вполне в его духе! — шептал Орфей глядя, как бумага впитывает чернила. — Только нужно сделать поярче…
Он листал и листал иллюминованные страницы в поисках нужных слов, как вдруг стеклянный человечек с визгом забился ему под руку.
У входа сидела сорока.
Халцедон испуганно вцепился в рукав Орфея (задирой он был только с теми, кто меньше его). Надежда, что это окажется обычная птица, развеялась, как только сорока разинула клюв.
— Вон отсюда! — прошипела она Халцедону, и тот ринулся наружу, хотя там солдаты Змееглава кидались в него желудями и орехами.
Мортола. Конечно, Орфей знал, что она найдет его рано или поздно. Но почему именно сейчас? «Сорока! — подумал он, глядя, как она прыгает к нему на птичьих ногах. — Если бы я умел превращаться в животных, каких дел можно было бы натворить!» Потрепанный у нее вид, однако! Наверное, ее шуганула куница или лиса. Жаль, что не поймала.
— Что ты здесь делаешь? — сердито спросила Мортола. — Я тебе разве велела предлагать Змееглаву свои услуги?
Старуха совсем обезумела. Не говоря уж о том, что ее сварливый голос не внушал страха, выходя из желтого клюва. «Твоя история закончилась, Мортола! — подумал Орфей. — Она позади. Зато моя только начинается…»
— Что ты на меня таращишься? Он поверил тому, что ты рассказал о его дочери и Перепеле? — Она схватила клювом жука, заползшего в палатку, и расклевала с таким хрустом, что Орфею стало дурно.
— Да! — сказал он с раздражением. — Разумеется, он мне поверил. Я говорил очень убедительно.
— Хорошо. — Сорока вспорхнула на книги, украденные Орфеем из библиотеки замка, и посмотрела с высоты стопки на исписанные листы. — А это что? Змееглав тебе тоже заказал единорога?
— Нет, нет… Это… ничего. Просто… м-м… сказка, которую я сочиняю для его урода-внука. — Орфей как бы случайно прикрыл слова рукой.
— А Пустая Книга? — Мортола пригладила клювом растрепанные перья. — Ты узнал, где Змееглав ее прячет? Она у него наверняка при себе!
— Тысяча чертей, нет, конечно! Ты думаешь, Змееглав так и ходит с ней у всех на виду? — На этот раз Орфей не пытался скрыть презрение, и Мортола клюнула его в ладонь с такой силой, что он вскрикнул.
— Мне не нравится твой тон, Луноликий! Где-то он ее да прячет, так что поищи, раз уж ты тут. Я не могу все делать сама.
— Ах вот как? А что ты вообще сделала? — «Сверни ей тощую шею, Орфей, — думал он, стирая кровь с ладони. — Ты же видел в детстве, как отец сворачивает головы курицам и голубям».
— Как ты со мной разговариваешь? — Сорока снова попыталась ударить его клювом, но на этот раз Орфей во время отдернул руку. — Думаешь, я все это время праздно сидела на ветке? Я убрала с дороги Черного Принца и позаботилась о том, чтобы его люди отныне помогали мне, а не Перепелу.
— В самом деле? Принц мертв? — Орфей очень старался не выдать волнения. Фенолио, наверное, очень страдает. Старик до смешного гордился этим персонажем. — А что с детьми, которых он похитил? Где они?
— В пещере к северо-востоку от Омбры. Кикиморы называют ее «хоромами великанов». С ними осталось несколько разбойников и женщины. Глупое укрытие, но, поскольку Змееглав счел разумным поручить поиски своему шурину, которого даже кролики умудряются перехитрить, дети там, наверное, еще некоторое время будут в безопасности.
Ознакомительная версия.
