— Верю.
— И хвала Магистрам, что так. Потому что ещё буквально четверть часа назад я стоял на четвереньках в чужом саду и мычал нечто невразумительное. Уговаривал себя не поддаваться чужому страху, не нырять в чужую бездну, не умирать чужой смертью, не сходить с чужого ума. Уговорил, как видишь. С грехом пополам. Удивительно всё же, как эта дрянь меня затягивает! Был нормальный человек, причём прекрасно помнил вчерашний опыт, примерно знал, чего ждать, приготовился сопротивляться, но стоило посмотреть в глаза этого спящего, и — хлоп! — приехали. Следующая станция Приют Безумных. Прощай, прекрасный Мир.
— Но ты справился, — заметил шеф.
— И даже быстрей, чем вчера, — вставил Абилат, который отправился со мной в Дом у Моста, чтобы лично передать меня Джуффину, из рук в руки.
Всё-таки безумием я, по его утверждению, слегка попахивал, а знахарское призвание сродни неодолимому инстинкту. Если уж нос врачевателя чует присутствие болезни, никакой здравый смысл не заставит его покинуть пациента без присмотра.
— Ты понял, как он это делает? — спросил его Джуффин.
Абилат печально помотал головой.
— Я понял, что Макс устанавливает слишком тесный контакт с пациентом. И полностью разделяет с ним безумие, а потом сам же себя оттуда вытаскивает, причём той частью сознания, которую знахари древности назвали «огненным я», авторы медицинских трактатов эпохи Короля Мёнина — «тёмной стороной ума», а Клеви Маннас, величайший врачеватель Эпохи Орденов — «острием духа». Его определение, пожалуй, ближе всего к моему интуитивному пониманию… Впрочем, неважно. Важно, что Макс хорошо знаком с этой частью себя и умеет, пользуясь её силой, отменять распад сознания — не только своего, но и пациента. Теоретически я это более-менее понимаю. Но повторить не могу. По крайней мере, сегодня не смог. Причём провалился уже на первом этапе: сколько ни смотрел в глаза спящего, ничего кроме обычного в таких случаях сострадания не почувствовал.
— Это тебе крупно повезло, — усмехнулся я. — Поверь мне, ты ничего не потерял.
— Мне очень жаль, что я снова втянул тебя в это тяжёлое дело, — вздохнул он. — Но у меня не было выбора. Я не мог ни справиться сам, ни оставить всё как есть.
— Ну и правильно. Ещё чего не хватало — оставлять всё, как есть! Ужас же кромешный.
Наградой за мой самоотверженный гуманизм стал тяжело гружёный кружками и кувшинами поднос из «Обжоры Бунбы», аккуратно влетевший в распахнутое окно. Ужасно забавно всё-таки выглядит нынешняя доставка заказов из трактиров. Никак не привыкну.
— Максу легко договариваться со сновидцами просто в силу его природы, — сказал Джуффин Абилату. — Он сам, в некотором смысле, сон. Ну, отчасти. Поэт на моём месте сказал бы, что среди предков сэра Макса было сновидение, и он унаследовал некоторые фамильные черты. Это я говорю к тому, что тебе придётся придумать собственный способ помогать этим беднягам. Но очень надеюсь, что ты не успеешь.
— Почему? — удивился Абилат.
— Потому, что я оптимист. И рассчитываю разобраться с этим делом быстрее, чем ты набьёшь руку. Вот и всё.
— А. Это хорошо бы!
Я с интересом посмотрел на шефа. Неужели и правда рассчитывает?
«Неправда, — признался Джуффин, воспользовавшись Безмолвной речью. — Я пока вообще не понимаю, с какого конца за это дело браться. Но Абилату знать об этом совершенно не обязательно. Только понапрасну изведётся».
Ничего себе признание. Совсем он мои бедные нервы не бережёт.
Абилат наскоро выпил кружку камры и попрощался, объяснив, что осталось ещё несколько пациентов, которых надо бы успеть навестить до начала дежурства в Замке Рулх. Выглядел он при этом немного смущённым, словно не работать пошёл, а варенье втайне от нас трескать. Знахарское призвание, конечно, имеет свои плюсы: работа — самая понятная разновидность счастья, а её всегда завались. И никаких дней свободы от забот не надо. Кому в здравом уме от собственного счастья отдыхать захочется?
Мы в этом смысле всё-таки гораздо более нелепо устроены. Нет работы — маемся, а когда она появляется, сразу начинаем думать: как же без неё было хорошо!
Вот и сейчас. Как только Абилат покинул кабинет, Джуффин заметно помрачнел. Что творилось с моим лицом, вообще думать не хочу. По свидетельствам очевидцев, я даже обуваюсь обычно с таким видом, словно небо вот-вот рухнет на землю, и держать его кроме меня некому. А ведь просто пытаюсь сосредоточиться.
Сосредоточиться мне, впрочем, и сейчас не помешало бы.
— Возвращаясь к нашему утреннему разговору, никаких чудовищ в окрестностях Ехо всё-таки нет, — сказал Джуффин. — И Мир не собирается рушиться. Что бы ни творилось с беднягами, которых тебе пришлось приводить в чувство, их сны — это только их проблемы. Не наши. Никакого дополнительного пророческого смысла в них нет. Мог бы предложить пари, но не хочу совсем уж беззастенчиво тебя грабить.
— Всё равно предложи. Просто для моего спокойствия.
— Ладно, — кивнул он. — Ставлю двадцать корон, что сны этих бедных безумцев не сбудутся для нас.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Двадцать корон — это не одна. Хоть заработаю на грядущем апокалипсисе, если он всё-таки… Не смотри на меня с таким упрёком. Я тебе верю. Просто паникую. Это не взаимосвязанные процессы.
— Тогда ладно. Очень давно ни на кого не обижался, не хотелось бы вспоминать, что это за чувство.
— Тем не менее, два сновидца, сходящих с ума от собственных снов, меньше, чем за сутки, не могут быть простым совпадением, — сказал я.
— Теоретически, всё-таки могут. Ещё и не такие совпадения случаются. Но при этом — ты только, пожалуйста, постарайся не падать в обморок при исполнении служебных обязанностей! — вполне возможно, на самом деле их гораздо больше, чем двое. Просто остальные пока не попались на глаза ни Абилату, ни его знакомым. Специально-то их никто не искал.
— Ох!
Я схватился за голову. Будь моя воля, держался бы за неё и держался, до самого вечера. Потому что сидеть, схватившись за голову, и скорбно пучить глаза — занятие всепоглощающее. Если делать это как следует, от души, ни на что другое уже не хватит ни времени, ни сил.
Но такую роскошь я не мог себе позволить.
— Ладно, — сказал я, — значит, теперь будем искать специально. Я, Нумминорих и… Кого ещё можно припахать? Кто из наших умеет отличать сновидцев от нормальных людей и при этом не занят ничем важным?
Джуффин задумался.
— Умеют-то все, — наконец сказал он. — Дело нехитрое. Но сегодня с самого утра сэр Мелифаро всех основательно припахал. У него, видишь ли, банда Колли Фейла в столицу вернулась. Тебе это о чём-то говорит? Правильно, ни о чём, они в твоё отсутствие нам нервы трепали. Половину мы тогда переловили, остальные удрали куда-то в направлении островов Банум, а теперь зачем-то вернулись. Удивительные люди, я бы на их месте ещё лет сто носа в столицу не совал. В общем, побегать ребятам придётся как следует. Нумминорих, кстати, тоже принимает участие в общем веселье, но возможно… Сейчас, погоди.
