— Ты, верно, встречал его у доктора Милтона, — объяснил Сирил, устав дожидаться, когда я вспомню. — Арчи у него стажируется.
— Ах да! — щелкнул пальцами я. — Бледный юноша с горящим взором!
— Ну… почти, — ухмыльнулся Сирил. — Покутить он тоже не прочь. В меру, правда…
Я хмыкнул — странно было слышать от кузена такие речи.
— Я полагал, что вся его страсть направлена на микробы и прочие малоприятные вещи, — заметил я. — Он показался мне очень увлеченным медициной… Впрочем, это не важно. Выкладывай остальное.
Говорил Сирил вдохновенно, образно, то и дело вскакивая и прохаживаясь в опасной близости от моих питомцев (что, признаюсь, несколько меня нервировало — с кузена бы сталось в запале разгромить всю оранжерею). Видимо, пребывание в амплуа поэта сказалось на риторических умениях Сирила…
Если оставить лирику, то сухой остаток был таков.
Некая дама занедужила как раз перед Пасхой — слегла в постель с сильным жаром, кашлем и прочими угрожающими симптомами. Не на шутку испуганный лорд Блумберри немедленно послал за доктором Милтоном, который явился с ассистентом, тем самым Арчибальдом Уэйном. И, как водится, леди с первого взгляда покорила трепетное сердце юноши, до того полное лишь честолюбивыми мечтаниями открыть какой-нибудь новый вирус и назвать его своим именем. Надо думать, мистер Уэйн — действительно изрядный романтик, поскольку влюбиться в обливающуюся потом, растрепанную и непрестанно кашляющую женщину способны немногие. Впрочем, возможно, его покорила ее бледность (или наоборот — горячечный румянец) и ночная сорочка, не скрывающая толком того, что обычно прикрыто платьем.
Во время бдения у постели больной чувства росли и крепли, пока, уже после ее выздоровления, не принесли плоды. Мистер Уэйн, как всякий влюбленный, желал объясниться с предметом своей страсти. Случай этот ему вскоре представился: когда в доме трое детей, один или другой непременно простудится, упадет, рассадив колено, или с ним случится что-нибудь еще. На такие пустяковые вызовы доктор Милтон отправлял своего стажера, а тот и не думал отказываться: это ведь был повод лишний раз увидеть возлюбленную!
— Значит, у этого Арчибальда есть машина, — перебил я кузена.
— Доктор Милтон одолжил ему свой старый рыдван, — пояснил тот. — Он все равно ржавел без дела. Так вот…
В очередной раз явившись по вызову (кажется, младшая дочь леди съела что-то не то), Арчибальд решил рискнуть. Сделал он это со странной для медика поэтичностью, подсунув взволнованной даме записку в стихах, спрятанную в сложенном рецепте микстуры для девочки. Надо сказать, при этом он изрядно рисковал, поскольку на послание могла наткнуться няня или горничная. Однако пылкому юноше повезло — дама его сердца очень беспокоилась о детях, старалась контролировать все лично, и послание достигло адресата.
Должно быть, весна и излечение от тяжелой болезни поспособствовали тому, что дама забыла осмотрительность. Между ними завязалась горячая переписка. Способ сообщения дама где-то вычитала, и он показался ей весьма романтичным, а кроме того — надежным…
— Вроде бы все сходится, — задумчиво сказал я. — Сирил, а имя этой дамы Арчибальд называл?
— Один раз, случайно выскочило, он уже пьяный был в лоскуты, — ответил кузен. — Но я немедленно все забыл, как ты и велел. Я не хочу, чтобы мне оторвали голову два раза. Или там разорвали на части лошадьми.
— Сирил, мне надо удостовериться, что это именно та самая дама! — нахмурился я, мысленно усмехнувшись сходству наших мыслей. Все совпадало, но лишний раз проверить все-таки стоило. — Хватит валять дурака! Ни за что не поверю, будто ты все разом позабыл…
— Ты велел — я забыл, — гордо ответил он.
— Потрясающе. Можно писать роман: «Сирил Кертис и чудеса педагогики»! — саркастически сказал я. — А все-таки?
— Ну… пожалуй, единственное, что я помню, так это то, что ее имя начинается с той же буквы, что и у миссис Вашингтон, — подумав, выдал кузен. — Да и Арчи называл ее госпожой М., и только. И даже не говорил, блондинка она или брюнетка… Говорю же, мне пришлось напоить его до синих чертей, чтобы хоть что-то выведать!
— И на том спасибо, — усмехнулся я, погладив рассеянно свою любимицу Discocactus horstii по имени Сигрид. — Так, значит, теперь они переписываются регулярно?
— Раз или два в неделю, — пожав плечами, подтвердил Сирил.
— Хорошо, — задумчиво проговорил я, размышляя. Теперь мне было известно, кто такой таинственный «А.» и как между ним и леди Блумберри завязалась переписка. Однако что теперь делать с этими сведениями? Положим, я расскажу лорду Блумберри и что потом?
Сирил смотрел на меня выжидательно.
— Ну, что скажешь? — не выдержал он наконец.
— Признаю, ты хорошо поработал! — похвалил я кузена. Пожалуй, один я решать не вправе. Пусть лорд Блумберри сам разбирается со своими семейными отношениями.
— Еще бы! — самодовольно подтвердил Сирил. — Тебе бы Арчи точно ни слова не сказал!
— Разумеется, — подтвердил я, улыбнувшись кузену. — Но я уверен, что ты тянул время нарочно, лишь бы побыть подальше от отчима… Я прав?
— Ничего подобного! — заявил он с таким жаром, что любому стало бы ясно — он лжет. — Ну… если только самую малость…
— Ладно, — вздохнул я. — Договаривались мы на неделю, ты управился раньше, так что можешь остаться еще на пару дней.
Было у меня предчувствие, что Сирил мне еще пригодится…
— Виктор, ты временами бываешь таким… щедрым! — ухмыльнулся он, пружинисто вскочил, потянулся и бодро сообщил: — Тогда я пошел!
Его явно манили удовольствия, коим мой легкомысленный кузен собирался без устали предаваться в ближайшее время.
— Не пропадай насовсем! — окликнул я. — Думаю, для тебя найдется еще кое-какое поручение!
— Хм… ну, если оно будет оплачено так же щедро, то я согласен, — кивнул он и зацепился за опунцию. — Ай-й… Виктор, ну почему именно кактусы?! Почему бы тебе не выращивать узамбарские фиалки, они такие милые, пушистенькие…
— Кактусы тоже бывают пушистыми, — сказал я. — Вот, смотри, Сирил совсем не колючий…
— А?.. — Кузен вытаращил глаза.
— Э-э… — протянул я, ставя Cephalocereus на место. — Ну, видишь ли, я назвал его твоим именем.
Я даже помнил почему: за красоту цветов и их неописуемый… хм… аромат. Правда, Сирилу я об этом говорить не собирался.
— Ну спасибо, — буркнул он и испарился, а я смог поразмыслить.
По правде говоря, выхода из неприятной ситуации я пока не видел. Как вырвать леди Блумберри из плена вредных мечтаний?
