Я оглядел иллюзорную карту, схожую с теми, что бывают в стратегических играх на компьютере. Маленькие домики серого цвета стояли вперемешку с крохотными деревьями. По тоненьким дорогам ездили машинки. Люди, живущие вдали от окраин, поближе к центру, ещё не узнали об опасности и вели обычную жизнь. А периметр уже замер.
— Товарищ полковник, подскажите, а где дом Анны Игорёвой?
Белкин поднял на меня взгляд, а потом ткнул в западный пригород, расположенный рядом с аэропортом. Он располагался за чертой силы духов, и к тому же был обведён неровной красной линией.
— Это что? — мгновенно севшим голосом спросил я.
— Это зона поражения ядерного удара.
— Но ведь они уничтожили военный аэродром, а не гражданский. Как так?
— У них взлётные полосы общие, — ответил начальник, — а коттедж Игорёвой всего в двух километрах оттуда. Мне жаль.
— Там Аня, Оксана и дед. Они могли выжить?
— Сомневаюсь, — тихо ответил начальник.
В глазах потемнело, пол шатнулся под ногами. Я обвёл ошарашенным взглядом всех присутствующих. Духи равнодушно наблюдали за картой, словно не смерти людей обсуждали, а пересчитывали ущерб на складе с аккумуляторами, впрочем, так оно и было.
Александра, молча сидевшая всё это время, стискивала черепок в косичке. Это превратилось в её новую привычку. Не знаю какие мысли у неё были, но бледное как лист для принтера лицо намекало на сильный стресс.
Фотиди хмуро фотографировала на смартфон карту, делая пометки.
Кузнецов вместе с подоспевшими офицерами помогал унести убитого Марой адъютанта. Его смерть никак не шевельнула струны моей души. Словно он не человек был, а лишь декорация к этому спектаклю. Казалось он сейчас встанет и раскланяется, а остальные начнут хлопать талантливой актёрской игре. Но он был мёртв по-настоящему. Это уподобление бездушной нечисти пугало. Что для нас люди, говорили они. Капля, что падает с ветвей древа мира. Родился, вырос и умер в один короткий миг.
Я снова глянул на карту и стоявших около неё. Одна из берегинь молча смотрела на меня, а увидев, что я заметил её внимание, кивком указала на стол с разложенными там артефактами. Те так и остались лежать, забытые в этой суете. Я не сразу понял что она хочет показать, а когда дошло, рывком бросился вперёд и схватил лучину Мары. Руки схватили медную пластинку, выхватили Иглу и нацарапали на красном металле короткое имя «Аня». Короткий поток силы зажёг кончик лучины и та загорелась слабым дрожащим пламенем, но не гасла.
Она жива! Жива!
Я схватил красную бархатную скатерть за углы и связал кончики, так что образовался мешок, в котором оказались все плашки и маленькие чурочки идолов. Пригодятся.
— Ты что делаешь? — резко спросил Белкин, обернувшись на шум.
— Спасать их еду.
— Один?
— Если надо, то один.
— Там сейчас ад. Ты не сможешь.
— И что? Мне сидеть сложа руки? Что ждать? Пока само всё решится?
— Я не отпускаю тебя.
— Когда вернусь, напишу рапорт на увольнение.
— Ты не вернёшься.
— Нет, так нет. Но сидеть тоже не буду. Там они ждут помощи.
Я развернулся и зашагал к выходу с мешком в руке, совсем как злой Дед Мороз, которому не налили на утреннике.
— Подожди! — раздался голос Александры.
Я обернулся. Девушка бежала ко мне по ковровой дорожке, по которой ещё недавно ступали боги.
— Я с тобой, Посрединник, — произнесла она, назвав прилипшим прозвищем.
— Сашенька, Сашенька, я запрещаю! Ты слышишь? Я запрещаю! — заорал побелевший начальник. — Ты никуда не пойдёшь! Я запрещаю!
— Решай судьбы города, — негромко ответила отцу Белкина, — а в мою жизнь не лезь. И не называй меня Сашенькой, не люблю.
— Вот упёртая дура! Тебя убьют же!
— Не страшно. Меня вон товарищ заждался, — махнула она рукой в сторону медведя-лешего.
— Не пущу! Кузнецов, скажи что-нибудь, что ты молчишь. Она ещё дитя. Её убьют.
Маг поглядел на начальника и встал с кресла первого ряда зала, в которое сел десять минут назад.
— Товарищ полковник, я с ними.
— Какой с ними?! Ты что несёшь?!
— Мы команда. Как в том кино. Один за всех и все за одного, — ответил чудотворец. — Фотиди?
Та пожала плечами и спрыгнула со сцены, направившись вслед за бородачом.
— Вас всех поубивают, — охрипшим голосом выдавил из себя начальник, сев на пол.
— Прорвёмся с божьей помощью, — произнёс Николай.
— Ты всё ещё веришь в него? — тихо спросила Ангелина, поравнявшись с товарищем.
— А во что мне ещё верить? Он есть. И я верю.
Мы вышли из тёплого концертного зала, миновали большой звенящий эхом холл и вышли на холодный ветер зимы. Свежий снег, припорошивший дорожки маленького парка, скрипел под ногами.
— Кто-нибудь умеет водить? — спросил я у друзей.
— Ну, у меня права есть, — ответил Кузнецов. — А к чему ты спрашиваешь? У тебя машина есть?
— Нет, но сейчас будет.
Я шагнул на проезжую часть и стал высматривать транспортное средство, не обращая внимания на гудящих и орущих под лобовым стеклом водителей. Люди спешили домой, не понимая, почему всем сказали закончить рабочий день. А я тут я нарисовался на середине оживлённой улицы, с красным бархатным мешком.
— Тебе какая машина привычнее?
— Дома стоит Тойота Приус, но нам по бездорожью надо, так что давай Ниву. И проходимость хорошая и жрёт мало.
Я кивнул и выцепил в гудящем потоке нужную машину. Водитель, ничего не подозревая о своей участи, ехал прямо к нам. Когда до него осталось несколько метров, я поднял руку и раскрыл ладонь. Серебристая Нива-Шевроле немного проехала юзом на застопоренных колёсах, и остановилась. Всего-то стоило телекинезом нажать на тормоз. Правда, она заглохла, но это не страшно. Не насовсем же.
Водитель выскочил из автомобиля и разразился отборным матом, то ли проклиная движок, то ли грозя карами нам. Мне некогда было извиняться. Я сделал ещё один жест, и мужика откинуло назад на три метра.
— Садимся.
— Проблемы будут. Мы же ограбление совершили, — произнесла Фотиди.
— Война всё спишет, — буркнул я, закинув божественный хлам под ноги переднего пассажира и садясь сам. — Не Лексус, с получки отдам, если в суд подаст. А полицию сейчас он не вызовет, сотовой связи нет.
Товарищи запрыгнули в автомобиль. Николай повернул ключ и щёлкнул пальцем по приборной панели.
— Полная.
Машина завелась, и мы поехали.
Чем дольше мы ехали, тем явственнее становилось видно, что город уже выходил из мирного существования. Натужно выла сирена, то заглушая своё громкое у-у-у-у, то снова начиная реветь. Машины сплошным потоком ехали к центру города, туда где власти обещали безопасность. Люди толпами шли по тротуарам, неся на руках маленьких детей и самые ценные вещи.
