Между двумя дюнами на севере произошло движение, словно там появился какой-то верховой отряд. Четыре всадника выдвинулись вперед, но лишь один подъехал к самому краю предполагаемого поля битвы. По обе стороны от его ориксена выступали песчаные коты. Она видела много их шкур, но эти двое обитателей пустыни по размеру были сравнимы с его скакуном. Затем она увидела третьего зверя, почти такого же большого, исполнявшего роль арьергарда.
Хотя она не могла разглядеть его лица — на всаднике не было никакой формы, а лишь поношенная одежда обычного пустынного странника, — она узнала его. Рот ее искривился. Значит, он все-таки выжил.
Над ним не трепетал флаг перемирия. Нокогда всадник и коты остановились перед собравшейся армией, один из офицеров направил своего скакуна вперед и подъехал близко к этому человеку пустыни. Она жаждала услышать, что там говорилось!
Последний раз я встречался с Шанк-джи, когда мы оба осмелились на прыжок за короной империи — последнее и самое опасное из испытаний. Он потерял руку, отсеченную пластиной великого мобиля. Я победил, хотя и не хотел этого. Его знаменосец выехал из первого ряда и встал позади своего предводителя, чтобы всем был ясно виден его двойной флаг.
Я ждал. Пусть Шанк-джи выскажется первым. Но, казалось, он не торопится это сделать. Возможно, это тоже было испытанием. Он хотел вынудить меня заговорить. Если так, то я снова победил, поскольку в конце концов он повысил голос, как полевой командир:
— Пустынный вор, ты и твои прихвостни дальше не пройдете.
Я сознательно послал своего ориксена на несколько шагов вперед. Коты степенно шли рядом со мной. Его скакун захрапел при их приближении.
— От чьего имени ты говоришь, Шанк-джи?
Я надеялся, что мягкость моего тона разбудит его вспыльчивость. Разгневанный человек уступает тому, кто контролирует себя.
— От имени империи Внешних земель, от имени Алмаза, Рубина, Изумруда, Сапфира и Топаза…
— И все они следуют сейчас за тобой, изгой?
В рядах его армии не было движения, когда он перечислял этих союзников. Даг он удерживал в своих руках Алмаз, но других я не видел.
— Узурпатор!
Я ответил еще более мягко:
— Ты показал мне армию. Мой черед отвечать.
Я свистнул, как свистят пастухи Внешних земель, когда предупреждают своих подопечных об опасности. Я не видел, что происходит у меня за спиной, но прекрасно понимал, что те, напротив кого я стою, умеют считать. Наше ничтожно малое войско выехало следом за мной на открытое место, но так, как если бы предполагалось, что это лишь передовой отряд куда большей армии. А на вершинах дюн, двигаясь с отточенной ловкостью и врожденным достоинством, появились песчаные коты прайда.
Теперь и другие ряды армии тревожно зашевелились. Ориксены, не привыкшие к котам, в ужасе вставали на дыбы, пока всадники пытались удержать их от панического бегства. Строй сломался, слышались отдаваемые в смятении приказы, крики и рев животных.
— Убийца! — крикнул мне Шанк-джи. — Ты натравишь на нас кошек? Мы все охотились на них. Их шкуры устилают полы в наших домах, мы топчем их сапогами!
Три моих спутника глухо заворчали. Я не оглядывался, но знал, что сейчас показались клыки и выпущенные когти вонзились в песок.
— Они защитят себя, даже если ты попробуешь изгой. Но клыки не коснутся твоего горла, если ты сам не вынудишь их. У тебя были общие дела с крысами и Темным, что повелевал ими. Поэтому у тебя нет права проклинать как врагов воинов прайда.
Мои спутники запрокинули голову, и от их согласного рева суета за спиной у Шанк-джи на мгновение застыла. Словно я использовал оружие Темного, чтобы заставить его воинов замолчать. Я возвысил свой голос, чтобы по крайней мере первые ряды мятежников услышали меня.
— Это — тот, кого вы выбрали предводителем, люди Алмаза? Тот, кто заключил соглашение со злом, кто служил Темному, а позже бежал, бросив верно следовавших за ним людей на пытки и ужасную смерть? Пусть те, кого он предал, скажут сами.
Я не шевельнулся, но по обе стороны от меня появились те, кого мы нашли в цепях, ожидающими превращения в крысолюдей по желанию Куинзелля.
Они медленно выехали вперед и остановились в ряд перед Шанк-джи, лицом к его армии.
— Вы знаете их? — Мой голос был хриплым.
— Да! — крикнул в ответ один из троих. — Помнишь меня, Альмик? Мы с тобой прятались под одним укрытием во время бури.
— А меня? — крикнул тот, что был слева от него. — Мы ели вместе перед тем, как твари проклятого уволокли меня, Джиббен! Мы в один день вступили в гвардию!
Третий выехал чуть дальше остальных. Поднял руку. Резко ткнул указательным пальцем в сторону Шанк-джи.
— Я клялся тебе в верности, господин. Но поднял ли ты голос в мою защиту, когда меня взяли крысолюди, чтобы превратить в одного из них? Ты, Келаш, из моего собственного Дома. — Он показал на кого-то в ряду воинов. — А там стоит и Куаку… Теперь же меня знают и другие. — Он махнул рукой в мою сторону. — Меня знает царственный, нашедший меня в цепях, убивший Темного при помощи великой силы, подвластной ему. И я знаю царственного и тех, кто следует за ним!
Человек, который высказался первым, воспользовался тем преимуществом, что все смотрели на говорившего сейчас. Он направил ориксена по дуге и с ловкостью опытного воина заставил его прыгнуть к Шанк-джи. В руке его был кинжал. Но он не добрался до вождя мятежников. Шанк-джи уже двигался — ко мне — с мечом, сжатым в левой руке.
— Нет! — крикнул я котам, уже приготовившимся к прыжку.
У меня не было меча, но в своей битве я буду сражаться до конца. Я спустил браслет, подаренный мне сестрой, на костяшки пальцев. Он был тяжелым и действительно моим. Я знал, что Мелора вложила в него всю удачу, какой могла мне пожелать.
Коты повиновались, но хотя мой скакун привык к их присутствию, ориксен Шанк-джи — нет. Он встал на дыбы прежде, чем добрался до нас, и его всаднику пришлось успокаивать его. Он выронил меч, чтобы вцепиться в поводья, захлестнутые тугой петлей вокруг его культи. Ориксен, обезумев от страха, снова встал на дыбы, и тут его задние копыта проскользнули по песку. Он оказался совсем близко к моему скакуну, который лязгнул зубами и взревел.
Я спешился и бросился на Шанк-джи, он кричал и жестоко дергал поводья. Мой скакун снова попробовал укусить врага, его огромные зубы промахнулись мимо бедра Шанк-джи едва ли больше, чем на толщину его штанов. Тот все еще пытался удержаться в седле, и я знал, что, если он сможет, он попытается затоптать меня. Только ярость двух ориксенов, обученных беспощадно сражаться, не давала ему этого сделать.
