Ознакомительная версия.
Тряхнул головой, чтоб разошелся хмельной туман перед глазами. И заиграл.
Успел подумать: не придет, наверное. Он ни разу не звал ее вечером…
И в тот же самый миг увидел ее прямо перед собой. Она улыбалась и шла к нему от воды — невысокая, тоненькая, в простом платьишке, с распущенными волосами. Первый раз увидел он ее лицо — но показалось ему, что он всегда знал эти доверчивые глаза.
Отнял свирель от губ, хотел сказать что-то ласковое… и увидел поднявшуюся меж водяницей и рекой темную фигуру.
Вскрикнул — и тут же полутьма вразнобой откликнулась:
— Хватай ее!
— От воды заходи!
— Держу! Держу!.. A-а, кусаться, сука?!
Сумрак бился сумятицей тел, сумятицей голосов.
Козопас дернулся на помощь, споткнулся, упал, рывком поднялся на ноги. Тяжело захромал к копошащейся людской груде, рванул за плечо первого попавшегося парня. Тот развернулся, ударом отшвырнул пастуха прочь. Юноша снова встал и, не обращая внимания на боль, потянулся туда, где под навалившимися телами билась пойманная рыбка. Растащить, спасти…
Второй удар отшвырнул козопаса на край обрыва. Парнишка не удержался, покатился по крутому откосу к воде. Упрямо полез по глинистому склону вверх, с тоской и отчаянием слыша:
— Да подвинься, зараза…
— Ноги ей прижми… ноги…
— У, дрянь водяная!..
И вдруг все кончилось. Пастух неуклюже поднялся на край обрыва. В двух шагах от него поднимались на ноги парни — безликие, неузнаваемые в сгустившемся сумраке. Расходились молча, воровато, не глядя друг на друга.
А там, откуда они трусливо разбегались, осталось лежать изломанное, неподвижное тело женщины. Несмотря на темноту, было видно, как оно на глазах стекленело, делалось прозрачным… и исчезло в тот самый миг, когда пастух протянул к нему руку.
Пальцы коснулись затоптанной травы.
И в этот миг парня оглушила обрушившаяся со всех сторон боль. Страдала осиротевшая река, мучился берег, стоном стонали заросли орешника.
«За что?.. За что?..»
* * *
— Несколько дней река не могла поверить, что водяница не вернется, — глухо сказала Тагизарна. — А когда поверила…
— Да, — зябко вздрогнул Дождик, приходя в себя. Он помнил мертвую деревню на берегу… дома, до половины утонувшие в земле…
— Вот видишь, сынок, — с жалостью глянула на него Тагизарна, — не помогла я тебе. Водяницу не воскресишь, реку не утешишь. Ступай себе другой дом искать, пока время есть. Зря ты мне помогал, без пользы.
Дождик заставил себя улыбнуться.
— Как же без пользы? Шлепа не будет мучиться в клетке. А ты мне все равно помогла, госпожа. Без тебя бы я зря время терял. В деревне мне бы ничего не рассказали.
— Деревенские и сами ничего не знают. Из тех, кто был тогда на берегу, в Топорах остался только Сарторш, годов-то сколько прошло! А этот… этот ушел куда глаза глядят, всю жизнь по чужим землям шлялся. Только на старости лет вернулся в родные края.
Дождик не стал спрашивать, о ком говорит Тагизарна. Он хорошо разглядел отражавшееся в воде лицо юного козопаса. И теперь представил себе то же лицо, только постаревшее.
Лицо пасечника Авипреша.
* * *
Подранок возвращался на постоялый двор. Один.
Не утерпел: до боли захотелось в глаза сказать Гилазару, где теперь его сын. Разбойник не знал еще, как сделать это без шума и не навлечь на себя погоню, но был уверен, что все получится. Сегодня у него все получалось.
Царапало лишь беспокойство за мальчишку, который остался без присмотра. Правда, в надежном убежище. Разбойник приметил его дня три назад и даже удивился: до чего же удобно тут прятаться! Пещерка не пещерка — узкий и длинный лаз. Может, постаралось то древнее племя, что когда-то долбило пещеры в здешних утесах?
Впрочем, ему-то, Подранку, что за дело? Главное, восхищенный мальчишка спрятался в этой «норе». Подранок укрыл вход ветками — в двух шагах пройдешь и не заметишь. А тролли если и заметят, не сумеют достать мальчугана.
Подранок взял с Гилани клятву: ни под каким видом из логова не вылезать, смотреть из-за веток, ждать, когда пройдут тролли. Оставил счастливого и гордого карапуза и пошел сводить счеты с его отцом.
Но опасения точили душу, уговаривали вернуться. А если мальчишка все-таки выберется из «норы»? Удерет… заблудится… попадется троллям… Или…
Подранок даже остановился от страшной мысли: а волки?! Как же он не подумал о волках? Эти бестии пролезут куда угодно, зимой они голодные…
Разбойник едва не кинулся обратно — спасать парнишку, пока не поздно!
Но в этот самый миг увидел идущего навстречу по берегу человека. Увидел — и сразу узнал. Ненависть — она зоркая, как любовь.
Двое сошлись над замерзшей Тагизарной, над серыми валунами, по которым ветер гнал колючий снег.
Гилазар улыбнулся смущенно и приветливо:
— Не видал ли господин моего пострела?
Принял молчание Подранка за отрицательный ответ, добавил извиняющимся тоном:
— Может, конечно, он в доме спрятался, но разве ж тут усидишь… Я попросил своего охранника пройтись вверх по течению, поглядеть на берегу, а сам…
Он не договорил: Подранок ударил его кулаком в лицо. В этот лживый рот, оклеветавший его когда-то.
Гилазар оказался шустрым: хоть и не ждал удара, а успел шарахнуться в сторону. Удар пришелся вскользь, разбил губы в кровь, но зубы не вышиб.
Попятившись, Гилазар рухнул на камни. Подранок склонился над врагом и глухо, тяжело заговорил прямо в окровавленную физиономию:
— Сына ищешь — ты, мразь?.. А я своего только в Бездне сыщу… Что уставился? Да, я Ниджанги из Рода Тагирунн.
Потрясенный Гилазар даже не поднял руки, чтобы утереть кровь. Глядя застывшими от ужаса глазами на врага, возникшего из прошлого, он смог произнести только:
— Мальчик… где Гилани, что с ним?
— Своего щенка ты больше не увидишь. Я забираю его с собой. Вздумаешь наладить за мною погоню — убью мальчишку, даже не сомневайся.
Повернулся и пошел прочь.
Гилазар дернулся ему вслед, не смог подняться — не держали ноги. Стоя на четвереньках, закричал в спину уходящему Ниджанги:
— Умоляю, не сделай чего-нибудь плохого мальчику! Это не мой сын, а твой!
* * *
Гилани наревелся так, что мог только всхлипывать. На круглой мордашке сохли полоски слез.
А все начиналось так хорошо! Он пошел с настоящим воином-наемником смотреть на троллей! Он лежал в засаде и из-за ветвей высматривал чудовищ!
Но вместо троллей пришел папа. Он, оказывается, искал Гилани и в лесу, и на берегу! Даже упал и разбил до крови лицо, вот!.. Поэтому так рассердился, прямо был весь белый и руки тряслись. Притащил Гилани на постоялый двор, запер в комнате, как маленького…
Ознакомительная версия.
