- Да вот он, Другов! Рядом со мной стоит! - разорялся я на всю деревню, не в силах сдержать фонтанирующую радость от вновь обретённого товарища. - И Пашка тоже здесь! И Игорь!
- Это хорошо, - с тем же непрошибаемым улыбчиво-спокойным радушием констатировал собеседник. - Это просто замечательно. Ну и как вы там поживаете? Хе-хе! Поделки поделываете?
Ай, как мне был знаком этот с виду толстокожий, а на самом деле очень тонко завуалированный юморок! Как давно я не слышал этих его завёрнутых в притворную "косолапость" сентенций!
- Володь! Да чего там рассусоливать! Давай лучше встретимся и там поговорим!
- Хорошо бы, если так, - с сомнением в голосе проговорил тот. - Но ты даже не спросил, где я обитаю?
- Да какая разница?! - засмеялся я довольно. - Называй адрес!
- Ну, Москва… - прозвучало из трубки как-то неуверенно.
- Москва большая! Где тебя искать?
- А ты сам-то где? - удивился тот. - Что, тоже в столице нашей Родины?
Я хохотнул:
- Нет! - И обратился к Саньке: - Где это мы сейчас?
- Кажется, на Ярославщине, - ответил тот и насмешливо покосился на Пашку: - Если повар нам не врёт.
- Не врёт, не врёт, - сощурился тот недобро и ткнул пальцем в вывеску на сельсовете: - Читай! Чёрным по белому!
- Ну, допустим, по красному… - усмехнулся тот. - И не чёрным…
- Привет, Сань! - пророкотала трубка. - Паш, тоже привет! Игорёк, ты где там? Тоже здравствуй.
- Привет, привет… - буркнул тот, зябко поводя плечами. Они знакомы были только вприглядку, изредка сталкиваясь у меня дома, когда один уходил, а другой наносил мне визит. Поэтому радости особой Игорь не испытывал. Их мало чего связывало.
Зато у меня с Вовкой было чего вспомнить. Сошлись мы с ним на почве выжигания по дереву года за два до описываемых событий. Он проходил у меня ликбез по правилам использования новоприобретённого аппарата и вскорости переплюнул своего учителя по качеству отделки любовно выписанных (или как лучше сказать: выжженных?) работ. Глядя на его творения, ни за что нельзя было сказать, что их касалась такая, в принципе, грубая вещь, как игла выжигателя.
Его страстью, как, впрочем, и моей, было изображение обнажённого (и не очень) женского тела, вплетаемого в разнообразные мистические сюжеты. Уж вылизывал он свои работы до такой степени, что мне и присниться не могло такое качество отделки.
У меня с выжигателем были простые отношения. Как тот же Вовка с немалой долей досады отмечал, мои работы сильно отдавали диснеевщиной. А он стремился к максимальному реализму. Каждую складочку, каждую морщинку на телах и на минимуме одежды своих "герлов"он вылизывал часами.
Одна только вещь ему никак не давалась: компоновка сюжета своих картин. За этим он и бегал ко мне. При разработке очередного страдальческого шедевра мы с ним засиживались часто-густо до поздней ночи. Я был обязан растолковать ему расположение и степень насыщенности каждой тени, каждого светового пятна. Порой это было очень утомительно, но отказать ему я был не в состоянии.
Вроде как всё понявший, он утаскивал свою доску домой и там смолил её "до посинения". Через день-два он вновь появлялся у меня с новой кучей вопросов и недоумений по поводу светового оформления всё той же картины. Но вещи получались у него, конечно, отменного качества.
Что любопытно, на продажу своих шедевров он ни в какую не соглашался. Любые посулы натыкались на вежливый, но твёрдый отказ. Не мог он расстаться со своими "детищами" ни за какие коврижки. Так и висели они у него дома на стенах на зависть многочисленным посетителям.
Вот это-то совместное наше творчество и было резко прервано, лишь только я обзавёлся браслетом. События завертелись так, что мне было уже не до выжигания. И уж, тем более, не до живописи. Хотя, мастерскую, максимально приближённую к образу своей прежней "берлоги", я себе в "Тадж-Махальчике", всё-таки, организовал. Даже вид за окном соответствовал прежнему. Только появлялся я в той мастерской не так часто, как того душа просила. Всё время что-то мешало. Суета какая-то.
- Ну так что? - продолжал я сучить ногами от нетерпения. - Адрес-то скажешь, или секрет какой?
- Никакого секрета нет, - рассудительно рокотала трубка. - В Долгопрудном я обитаю. Только ты сам не найдёшь. Давай я тебя встречу с электрички. Ты когда сможешь ко мне заглянуть?
- Да хоть щас! - вырвалось у меня непроизвольно. - Чего тянуть?
- Хе-хе! - добродушно рыкнула трубка. - Узнаю Одессу! Шутник. Тебе добираться ещё не меньше суток.
Я было раскрыл рот, чтобы начать убеждать его в обратном, но в этот момент получил ощутимый толчок в бок. Санька приложил палец к губам и молча показал: "Пусть так!"
- Ладно, Володь, - сразу остепенился я. - Всё верно. Это я от радости сдурковал. Короче, мы у тебя послезавтра высаживаемся в Долгопрудном. А во сколько тебе удобно?
- "Мы"? - удивился тот, не ответив на мой вопрос. - Вы что, все хором явитесь?
Я хохотнул. А Пашка перефразировал известную поговорку:
- Боливар четверых не вынесет, что ли?
- Да не… - замялся собеседник в трубке. - Я вам буду только рад. Но где я вас спать положу? Мы тут с Валентиной сами едва…
Пашка гоготнул:
- Вовчик, да ты не тушуйся! Спальные места не понадобятся! Мы к тебе только на полчасика заглянем!
- Тогда я ничего не понимаю, - вздохнул Вовчик. - Через полстраны ехать на полчасика? Вы что, транзитом через Москву? Вы, вообще, что там делаете все вместе, на Ярославщине?
- Подарки раздаём! - заржал Пашка и покосился на стоящего чуть в стороне Славика. - А у нас их не берут! Стесняются!
Славик делал вид, что усердно обсуждает что-то с Любой и нас вовсе не подслушивает.
Вовчик в трубке опять вздохнул:
- Приколисты…
- Ладно-ладно, - поспешил я смягчить впечатление от бестолкового разговора. - Послезавтра, так послезавтра. Ты не сказал, когда тебе удобно?
- Ну, я не знаю… - смутился тот. - Когда там у вас поезд приходит?
И опять, только я хотел взбрыкнуть "Какой, на фиг, поезд?", как Санька меня опередил:
- В десять утра тебя устроит?
- Вполне.
- Ну, тогда жди нас.
- Ладно, - ещё раз вздохнул тот. - Давайте. Жду.
Когда в трубке раздались короткие гудки, Санька наклонился к моему уху и пробубнил:
- Ты куда всё время торопишься? Человек совсем ещё не в теме, а ты его - обухом по голове!"Да хоть щас!" - передразнил он меня. - В запасе - вечность, а по тебе не скажешь. Будто уже завтра - конец света!
- А разве нет?
- Не кипишись: ремешок твой шарик удержит на краю. Обещал. Помогай лёд обкарнает и вся недолга. А с Вовкой тем более - некуда спешить. Его в курс дела вводить - ещё день терять. Если не больше. А у нас ещё здесь до хрена и больше дел. Как раз до послезавтра и управимся.
