А вдруг трон займет совсем иной человек? — подумала Атайя, глядя в оживленные глаза Мудреца. — Кто-то не из рода Трелэйнов?
Не успела она поразмыслить над нелицеприятной возможностью и над тем, насколько далеко простираются амбиции Брандегарта, как он снова заговорил.
— Вы — женщина из пророчества, Атайя. Благословленная небом и землей, то есть наделенная магическими силами адепта и королевской кровью в ваших венах. Помощь от неожиданных союзников — это мое предложение, которого вы никак не предвидели и которое вам предначертано принять.
— Но как же… если я приму его, то должна буду принять и вашу… философию магии?
Мудрец улыбнулся:
— А вы заставляете себя следовать Божьим законам? Нет. Они просто существуют. Ваш выбор в том, уверовать ли в истину или закрыть на нее глаза… но истины это не меняет.
Атайя опустила голову и посмотрела на запачканные сапоги.
Ирония судьбы отвратительна, — угрюмо подумала она. — Исходить пешком весь Кайт в тщетном поиске поддержки и получить помощь, которую невозможно принять.
— Сожалею, ваша светлость, — произнесла Атайя, подняв глаза. — Но если вы собираетесь убедить в этом лорнгельдов, то, боюсь, я вынуждена отказать. Чтобы возглавлять кампанию, мне необходимо твердо верить в то, что я делаю. Мне совесть не позволит говорить людям, что магический дар дает им право главенствовать над остальными.
Ответ Атайи ничуть не удивил Брандегарта, словно он ожидал, что она сначала скажет «нет» — лишь для соблюдения формальностей.
— Вы считаете, что Бог главенствует над вами? — спросил он.
— Не совсем так, — осторожно ответила она, понимая, что колдун пытается логически опровергнуть ее суждения.
— Вы согласны, что Бог стоит выше вас в естественном устройстве мира? Он могущественней, чем вы?
— Конечно, но…
— И вы подчиняетесь Ему, — резко кивнул Мудрец. — Вы подчиняетесь Его воле. Если это так, ваше высочество, то почему те, кто не обладает божественной силой чародейства, не подчиняются нам, кто более могущественен?
— Но это разные вещи…
— Разве? Главенство — неподходящее слово. Опека? Наш Господь, с Его безграничными возможностями, дает нам силы и ведет нас по дороге мудрости, опекая нас. Долг каждого лорнгельда — взять людей под свою опеку, поскольку его коснулась рука Бога. Я понимаю, вам это трудно воспринимать, однако разве вы по-другому отреагировали, когда впервые узнали о своих способностях? Со временем вы смирились с тем, что являетесь колдуньей. Значит, сможете осознать и мою позицию.
— Ваша светлость, вы можете считать как угодно. Но повторю, что у меня нет выбора, я вынужден отклонить ваше предложение. Ваша истинная просьба состоит в том, чтобы я свергла своего брата и посадила на трон колдуна.
На сей раз сопротивление Атайи произвело на Мудреца впечатление. Он нахмурил брови, выдав внутреннюю досаду. Неужели он и правда думал, что принцесса так быстро уступит? Брандегарт посмотрел ей глубоко в глаза, словно впервые увидел настоящую живую женщину, а не воплощение древнего пророчества.
— В конечном счете этого не миновать, ваше высочество, — ответил он, с напускной отрешенностью пожимая плечами. — Это всего лишь вопрос времени.
— Возможно, — твердо произнесла Атайя, — но я не есть та, кому суждено дать согласие. У меня никогда не было намерений забрать трон у Дарэка. Большинство людей в моем лагере пришли именно потому, что я обещала не совершать подобного злодеяния. Мое дело не касается политики, ваша светлость, оно заключается в передаче лорнгельдам права самим определять свою жизнь, а не выполнять волю епископа Люкина и судей Трибунала. Я не хочу, чтобы Дарэк потерял корону, я просто хочу, чтобы он изменил закон. И единственный путь добиться этого — доказать ему, что мы не такие злодеи, как все полагают. Если мы начнем настаивать на чем-то силой, ваша светлость, враг только уверится, что правда на его стороне.
Принцесса не первый раз повторяла свои доводы. Когда-то — перед Саттером. Его они не убедили, и, судя по равнодушию Брандегарта, на него тоже не подействовали. Настроение Мудреца изменилось из-за столь настойчивого сопротивления его воле: он неожиданно стал хмурым и строгим.
— Ваше высочество, я должен вас предупредить. Если вы не хотите раскрыть лорнгельдам их истинного предназначения, я обязан буду сделать это сам. Моему народу пришло время вернуться в Кайт. От вас зависит, ступим ли мы на земли континента вашими друзьями…
Далее подразумевалось «или врагами».
— Это угроза? — спросил Джейрен, инстинктивно потянув Атайю на шаг дальше от панели.
Мудрец метнул в него раздраженный взгляд, будто Джейрен был ребенком, который не вовремя встрял в разговор на официальном приеме.
— Просто констатация факта.
— Ваша светлость, я молю вас, — начала Атайя, протянув вперед руки, — придерживайтесь своего учения у себя на родине, но оставьте Кайт мне.
— Кайт — моя родина, ваше высочество. Сумасбродство Фалтила вынудило наш народ ее покинуть. У нас много общего, у меня и вас. Моих людей выгнал из дома и травил король Фалтил, а ваши теперь без кровли и денег, преследуемые королем Дарэком и его Трибуналом. Вместе мы могли бы залечить двухвековые раны и даровать Кайту мир и спокойствие, коего он никогда не знал!
Его рвение заражало, гипнотизировало. Постепенно возрастал страх перед тем, что повлечет за собой неприятие условий Брандегарта, однако Атайя поняла, что никогда не вступит в союз с Мудрецом, будь пророчество верно или ошибочно.
— Сожалею, ваша светлость. Мы по-разному смотрим на вещи.
После третьего отказа он впал в напряженное молчание. Затем окинул рукой комнату.
— Запомните этот кабинет, — проговорил он без следа благожелательности. — Если передумаете, то найдете меня здесь. Защиты нет: вам ничего не помешает. Однако поспешите, Атайя Трелэйн, потому что уже через несколько дней начнутся необратимые события.
Не успела принцесса ответить, как панель почернела.
— Кажется, нас послали к черту, — отметил Джейрен.
— Да, — тихо произнесла она, уставившись в темный прямоугольник, словно там начертано будущее. — Но мы слышим о нем не в последний раз.
* * *
Брандегарт вышел из комнаты и отдал Дриане ключ.
— Очевидно, положение ее светлости не так плачевно, как ты пыталась меня убедить.
Он оперся на известняковую стену коридора.
— Я говорила, что сложно будет склонить ее на нашу сторону, — сказала Дриана. Мудрец промолчал, она коснулась его руки и добавила: — Боюсь, не все женщины так легко поддаются твоим чарам, как я.
