Дойдя до скамейки, жрец бесцеремонно остановился и уставился на проповедницу с такой откровенной насмешкой, что та занервничала, заерзала и, не выдержав, опять зашипела. Парень, продолжая грызть яблоко, выслушал уничижительную речь о «богопротивных развратниках, которые только и поджидают наивных девиц, дабы увлечь в гнездо порока», затем выкинул огрызок и откровенно ухмыльнулся.
– Это ты, что ли, девица? – насмешливо произнес он, едва сухопарая дама остановилась, чтобы набрать воздуха. – В зеркало давно смотрелась? Нет, мы при храме и таких обслуживаем, если хочешь, приходи, но к мальчишке-то зачем приставать?
Крошечные глазки за стеклами очков расширились и застыли от шока.
– Я же сказал, что я не девушка, – виновато напомнил Мафей. – И откровения пророка я слушать не хочу. И вообще я маг, и мне это неинтересно.
Жрец заразительно расхохотался и посоветовал конкурентке сначала уяснить разницу между мальчиками и девочками, а потом уж лезть со своими проповедями. К неописуемому облегчению Мафея, высоконравственная дама удалилась вместе со своими книжками, гордо шипя и фыркая. Спаситель же, вместо того чтобы идти, куда направлялся, плюхнулся на скамейку и подмигнул:
– Достала тебя эта вобла? Надо было не стесняться и сразу послать куда подальше. С такими ненормальными невозможно быть вежливым – на голову сядут. Хочешь яблочко?
Если бы угощение предложила жрица, Мафей бы еще подумал, а так – с удовольствием вгрызся в сочный румяный бочок. Яблоко оказалось твердым, хрустящим и сладким – как раз как он любил. А вот способ, каким веселый жрец додумался завязать разговор, оставлял желать лучшего:
– А чего ты тут сидишь такой грустный и чокнутых старух приманиваешь?
Мафей насупился и отвернулся. Ну вот, такой вроде с виду нормальный парень – и опять о том же!
Служитель Светлоликой, чуть посерьезнев, кивнул на ворота.
– Что, подружка у тебя… там?
– Нет! – раздраженно отозвался эльф. – Я просто гулял по городу и забрел сюда. Случайно. Ну почему всем кажется, будто я грустный, несчастный и нуждаюсь в сочувствиях?!
– Всем – не знаю, – добродушно отозвался жрец, хрустя яблоком. – А я вот вижу, что у тебя с подружкой какие-то проблемы. Я ведь не полоумная шарлатанка с пачкой откровений пророка, а посвященный второй ступени. Мы такие вещи видим. Так что там с твоей подружкой? Может, у нас в храме можно как-то помочь делу?
– А вы умеете воскрешать мертвых?
Хруст мгновенно стих.
– Извини, – неловко произнес жрец, чуть не подавившись проглоченным куском. – Настолько точно я, к сожалению, не чувствую. Давно?
– Давно. И наговорился я уже об этом предостаточно, – угрюмо бросил Мафей, борясь с желанием встать и уйти прямо сейчас.
Единственное, что его удержало, – надежда хоть у этого относительно вменяемого собеседника что-нибудь выспросить.
– Понял, – покладисто согласился жрец. – А к нам какими судьбами?
– Наставник поручил сопровождать пациента, – выдал дежурную легенду Мафей и кивнул на ворота. – А здесь действительно лечебница для душевнобольных?
– Не совсем… – Мистик вернулся к недоеденному яблоку, охотно просвещая при этом гостя города: – Это так называемый дом Селимы. Так звали молодую волшебницу, которой он когда-то принадлежал. Она недолго в нем жила – вышла замуж, уехала к мужу в Мистралию, ну и… охота на магов, а они убежать не успели… Сейчас ее дочка официально владеет. Только вот девочка не совсем нормальная. Что-то с ней еще в детстве случилось, когда родителей убили, и с тех пор она так и не оправилась. Не знаю, что именно, не по моей части. Вот. Дедушка, ее опекун, где-то в столице работает, сам присматривать за внучкой не имеет возможности, поэтому он здесь ее поселил, нанял кого-то, чтоб ухаживали. Потом, чтоб ей не было скучно, поселили еще парочку таких же девушек. А потом и вовсе превратился этот дом во что-то вроде платного пансиона для девиц с проблемами. Я так понимаю, дедушка не шибко богат, а содержать такой особняк – денег стоит.
– А они вылечиваются? – поинтересовался Мафей.
С душевными болезнями он пока не сталкивался, да и вряд ли мэтр станет с ним этим заниматься. Другая школа. А ведь интересно же.
– Кто как, – философски пожал плечами жрец. – Мои пациентки обычно вылечиваются. А вот хозяйка здесь уже больше пятнадцати лет, и никаких результатов. Где-то не в этом мире она живет. Навсегда в детстве застряла. С ней больше всего проблем. То браслет снимет, то сбежит, как-то, помнится, и вовсе чуть замуж не вышла за первого попавшегося мистралийца. Наверное, они ей отца напоминают, очень уж их любит. Всех подряд.
– Погодите, а браслет зачем?
– Так ведь иначе – никак. Представляешь, что такое невменяемый маг? Полностью бесконтрольная Сила? Вот ты, например, хоть и ученик, но, я вижу, сильный. И умеешь уже, наверное, многое. Вот теперь представь себе, что ты совершенно не соображаешь, что со своей Силой делать, и делаешь что попало.
Мафей скромно потупился, вспомнив разрушенную в детстве башню. Но девушку все равно было жалко. Сам он провел в полиарге около двенадцати часов, и то до сих пор помнил отвратительное ощущение пустоты и беспомощности. А всю жизнь вот так ходить?
Он попытался расспросить о загадочном мистралийце, чуть не ставшем супругом безумной волшебницы, но жрец его никогда не видел и историю эту слышал лишь в пересказе. На этом они и попрощались – верного последователя Мааль-Бли ожидали пациентки, а самого Мафея – дальнейший обход выделенной половины города.
– Очень даже может быть, что это он, – задумчиво кивнул Кантор, выслушав отчет напарника. – Не сходить ли мне туда самому?
– Ну вот, а о моем вопросе ты уже и забыл! – надулся юный принц.
– Ах о твоем вопросе… Глупый у тебя вопрос, приятель. Если ты, весь из себя такой молоденький и привлекательный, сидишь в полном одиночестве на лавке, обязательно найдется кто-то, кто пожелает твое одиночество скрасить. А если у тебя при этом еще и рожица унылая и скорбная, то поводом для завязания разговора, скорее всего, послужит именно она. Все просто, как я и говорил. А к дому Селимы сходить все же надо. И обязательно мне, раз бедная девочка так уж любит мистралийцев.
Кантор не имел никакого представления о теории вероятности, но что-то ему подсказывало: если общая длина забора составляет около тысячи локтей, то в нем обязательно должна быть хоть одна дыра. На крайний случай оставалась возможность перелезть, но маэстро был сейчас немного не в форме для таких упражнений и опасался, что его карабканье на ограду будет выглядеть убого и неэстетично. Поэтому вариант, роняющий достоинство воина, был оставлен на тот самый «крайний случай», а сам воин шагал сейчас вдоль ограды, высматривая отогнутый прут или иное подходящее отверстие.
