Аббас вздрогнул и зажмурился от боли, потом сказал:
– Ты когда-нибудь думал, существует ли загробная жизнь, Альтаир? Скоро я это узнаю. И если она есть, я встречусь там с отцом, а когда придет время, мы будем тебя ждать. И потом… потом сомнений не останется.
Он закашлялся, в горле у него заклокотало, у рта появились кровавые пузыри. Альтаир заглянул ему в глаза и увидел там не лучшего друга детства, а мальчишку-сироту, которого когда-то знал. Он увидел лишь запутавшегося человека, который так много у него отнял.
Когда Аббас умер, Альтаир понял, что не испытывает к нему ни ненависти, ни жалости. Он не чувствовал ничего, кроме облегчения от того, что Аббаса больше нет.
Через два дня в деревню приехал Фахад в сопровождении семи всадников. Альтаир вместе с отрядом асассинов встретил его у ворот.
Всадники остановились на краю рыночной площади напротив отряда. Асассины, одетые в белые одежды, стояли, скрестив на груди руки, некоторые из них красноречиво держались за рукояти мечей и луки.
– Значит, это правда – великий Альтаир ибн Ла-Ахад вернулся в Масиаф, – устало произнес Фахад.
Альтаир кивнул. Да.
Фахад покивал в ответ, словно размышляя.
– У меня было соглашение с твоим предшественником, – наконец сообщил он. – Я заплатил немалые деньги за возможность войти в Масиаф.
– Ты сюда и вошел, – доброжелательно согласился Альтаир.
Тень улыбки скользнула по лицу Фахада.
– Да, – снова кивнул он и наклонился. – Тогда кто из вас это сделал? – его взгляд пробежался по асассинам.
– У тебя нет никого, кто бы мог определить убийцу твоего сына? – удивился Альтаир. – Неужели он не сказал, кто это сделал?
– Хотел, – печально вздохнул Фахад. – Но мать моего сына выцарапала ему глаза.
– Он был подонком, – ответил Альтаир. – Можешь утешиться тем, что он плохо защищал твоего сына, вернее, предал его, как только тот умер. Оказавшись один против двух стариков, он убежал, поджав хвост.
Фахад нахмурился.
– Так это ты?
Альтаир кивнул.
– Собаке собачья смерть, Фахад. Твой сын испытывал наслаждение, причиняя боль.
– Он унаследовал это от матери.
– Ясно.
– Она настаивает, чтобы мы отомстили за него.
– Тогда хватит болтать, – отрезал Альтаир. – Если ты хочешь попытаться прямо сейчас, я жду твою армию.
Фахад настороженно посмотрел на него.
– И ты позволишь мне уйти? Не натравишь своих лучников? Зная, что я вернусь с армией, которая сокрушит тебя?
– Если я тебя убью, гнев твоей жены обрушится на меня, – улыбнулся Альтаир. – Кроме того, у меня есть ощущение, что ты передумаешь нападать на Масиаф, когда доберешься до лагеря.
– Почему это?
Альтаир снова улыбнулся.
– Фахад, если мы будем сражаться, то ни один из нас не отступит. Цена намного превысит нанесенную обиду. Возможно, наш орден навсегда будет уничтожен, но и твоя банда тоже.
Фахад задумался.
– Какова цена за нанесенную обиду – решать мне.
– Недавно я тоже потерял сына, – сказал Альтаир. – И почти потерял своих людей. Я понял, что цена слишком высока, даже за моего сына. Если вы поднимете против нас оружие, вы жестоко поплатитесь. Я уверен, что ваши ценности сильно отличаются от наших, но если они важны для вас, твои люди не отступят.
Фахад кивнул.
– Ты мудрее своего предшественника, Альтаир. Многое из твоих слов верно. Я отправлюсь обратно и постараюсь все объяснить своей жене. – Он взял поводья и развернул лошадь. – Удачи тебе, асассин, – бросил он через плечо.
– Если кому и нужна удача, так это тебе.
Разбойник криво усмехнулся и уехал. Альтаир тихо рассмеялся и посмотрел на крепость на холме.
Предстояло ещё много работы.
12 августа 1257 года
Итак. Мы не успели покинуть Масиаф до прибытия монголов. Они действительно наступают. Так что мы в кратчайшие сроки отправляемся в Константинополь. Пока я пишу эти слова, помощники грузят наши вещи на повозки. Если Маффео думает, что сердитые взгляды, которые он на меня бросает, заставят меня отложить перо и помочь ему, то он ошибается. Теперь я знаю, что эти слова жизненно важны для будущих поколений асассинов, поэтому они должны быть записаны.
Мне сказали, что это лишь небольшой отряд, но на подходе и главные силы монголов. В то же время этот передовой отряд, видимо, решил ухватить свой кусок славы, потому что, перебравшись через стену, окружавшую деревню, провел короткую, но яростную атаку на крепостные стены, после чего отступил. Слава Богу, я мало знаю о войне, но мне кажется, что эта короткая атака была способом оценить наши силы. И я спрашиваю себя: не сожалеет ли Мастер о принятом решении ослабить цитадель, распустив асассинов. Всего два года назад подобный отряд попал бы под град стрел или пал от мечей защитников.
Когда Альтаир вернул себе власть над Орденом, первым делом он послал за своими дневниками: работы Мастера должны были стать главной силой в восстановлении Ордена и имели существенное значение в возрождении загнивающего Масиафа. Под управлением Аббаса асассинов не обучали и не тренировали как раньше, Братство Асассинов оставалось таковым лишь номинально. Первый делом Альтаир восстановил дисциплину: во дворе снова звенела сталь и раздавались крики и ругань наставников. Ни один монгол не посмел бы напасть на Масиаф.
Но когда репутация и доброе имя Братства были восстановлены, Альтаир решил, что Масиаф больше не должен оставаться базой Ордена, и приказал снять знамя асассинов с флагштока. Он сказал, что ему было видение о том, что асассины должны разбрестись по миру, чтобы жить и действовать среди простых людей. Когда Дарим, сын Альтаира, вернулся в Масиаф, то обнаружил, что там осталось совсем мало асассинов, большинство из которых было занято в строительстве библиотеки Мастера. Когда оно было завершено, Дарим отправился в Константинополь, чтобы найти меня и моего брата.
Таким образом, мы стали частью истории, которая началась всего восемьдесят лет назад.
– Я чувствую, что это ещё не всё, – заявил Маффео.
Он ждал меня, чтобы вместе отправиться на встречу с Мастером в главном дворе. Поэтому мы в последний раз в сопровождении преданного сподвижника Альтаира, Мухлиса, прошли через крепость.
Там мне пришла в голову мысль: сколько же успел повидать этот двор. Здесь глубокой ночью Альтаир впервые увидел Аббаса, тоскующего по своему мертвому отцу. Здесь они впервые сразились и стали врагами. Здесь перед всем Орденом Аль Муалим пристыдил Альтаира. Здесь умерли Мария и Аббас.
Альтаир до сих пор помнил всё это. Почти все асассины пришли во двор, чтобы выслушать, что он скажет. Среди них был Дарим со своим луком, младший Малик, Мухлис, занявший свое место позади Альтаира на помосте у входа в башню Мастера. Нервы у меня были на пределе, а в животе будто порхали бабочки. Я задышал часто и сбивчиво, чтобы взять себя в руки. Спокойствие нарушал лишь шум битвы, доносившийся до нас. Похоже, монголы именно сейчас решили снова напасть на замок, наверное выяснили, что защитников цитадели временно стало меньше.
