— Я хочу тебя, Искорка, — шепчет Алекс, тягучим движением рук, скользя мне на грудь, обхватывает жестко и впивается поцелуем в шею, — и я не буду останавливаться. Ты нужна мне… — На этот раз, я не даю ему договорить, прикрывая ему рот ладонью.
— Если ты не возьмешь меня здесь и сейчас, я казню тебя, — мой шепот зловещий и многообещающий, и его полу-стон, такой… предвкушающий и треск ткани под его ладонями. Кажется, он порвал мои последние вещи…
***
По-быстрому освободить девчонок не получилось. Как мы не торопились, а все равно провозились пару часов. Привязать пространственный карман к другому дому не так уж и трудно. Но расстояние оказалось слишком велико. Энергии понадобилось прорва. Мы с Антоном на это дело максимально выложились. Кирилл счастливчик, не участвовал, поскольку с пространственной магией конечно не в резонансе, но больше, чем простой телепорт не сделает. Другое дело Прайдон. Он с такими тонкими материями обращается, как виртуоз.
Потом еще с Егором были накладки. Глава Контроля никак не хотел принимать наши искрение пожелания «идти и кидаться!»
— Чернов, какого лешего ты творишь? — ворвался вслед за нами Острицкий в бывший особняк белого демона. — Это частная собственность. Ты не слишком ли много на себя берешь?!
— Я беру то, что считаю своим, — отрезал Кирилл. — Мартынов и его ведьма нанесли мне непоправимый ущерб имуществу. Они разрушили практически в пыль два моих дома! Оставив меня и мою семью без крова, без вещей, без всего! И это только материальный аспект дела. Об ущербе физическом и моральном говорить? Или ты читал отчеты? Сам в курсе событий?
— В курсе, — мрачнеет демон и с горечью сообщает, — мне очень жаль ребята, что ваши девочки так пострадали. И ребенка твоего… — не договорил он, а набрав в голос силы, сменил тему, — но ты сам понимаешь, что дела так не делаются! Ты же юрист, Чернов, должен понимать!
— Сейчас я не юрист, сейчас я очень разгневанный демон! — злится Кирк. — И я требую контрибуцию! И не так, как с Гринадовым! Я требую всё! Слишком многое потерял!
— Всё? — Недобро усмехается Егор, — а не надорвешься, нет?
— Нет, — парирует Чернов. — Потерял не только я, но и Ортайл. Он прекрасно справится с персоналом. Магическая медицина, как раз его профиль. Так что нечисть утратившая хозяина бесхозной не останется. А недвижимость и активы мы уж между собой как-то поделим.
— Я смотрю у тебя запросики… — беленеет Острицкий.
— Запросики у подростков, Егор, а у меня требования! Которые ты выполнишь! Или я последний раз участвовал в делах Контроля. Перевезу семью в нейтральный мир. Подальше от алчных демонов.
— Кирк, не кипятись, — пытаюсь успокоить друга. — Не думаю, что Егор собирался присвоить активы или какую недвижимость белого демона себе. Ты просто недопонял его, да, Егор? — с нажимом произношу, всматриваясь в лицо главы Контроля.
— Надо сделать все правильно Кирилл, — находится с решением Острицкий.
— Вот и сделай, — рычит мой почти тесть, — завтра я пришлю своих юристов к тебе. А сегодня я забираю этот особняк под свои нужды! И изволь пойти прочь! Просрал в своем окружение белого демона — теперь отвечай за собственную некомпетентность!
Острицкий ушел злой, но с пониманием своей вины. А значит, жадничать не будет.
— И что мне делать с толпой новых магов и некромантов? — задумчиво посмотрел я вслед уходящему Егору.
— Продолжишь дело Мартынова, это как раз твой профиль, — предлагает Чернов.
— Я как-то больше на артефакторику хотел нажать, уникально это, а значит прибыльно.
— Одно другому не мешает, — мой тесть философ, — тем более, что тут уже все налажено, только руководство прими. Давай девчонок вытаскивать, боюсь даже предположить, в каком они гневе.
***
Жасмина смотрела на меня со странной смесью чувств. В ее прекрасных глазах было всё и сразу. Я видел ее тревогу, что таяла на глазах, сменяясь надеждой, и сразу же гневом напополам с нежностью. Меня буквально сбивало с ног таким букетом эмоций. И хотелось плескаться в ее чувствах, ныряя глубже, захлебываясь ими. Жадно. Бесповоротно.
— Если ты не возьмешь меня здесь и сейчас, я казню тебя, — хриплым от возбуждения голосом прошептала угрозу Жасмина. И у меня срывает крышу. Не смотря на то, что ткань одежды намокла, я не заметил никакого сопротивления под руками, разрывая ее. Тонкое юное тело в моих руках пылало, как маленький пожар, маня меня в свою ловушку.
Не в силах сдерживаться, я накрываю упругую грудь ладонями, и рычу, покрывая лицо поцелуями, спускаюсь на шею и ниже. Жадно вбираю в рот розовую вершинку соска, чтобы тут же прикусить и сквозь зубы застонать от сдерживаемого безумства. В моих движениях нет ничего нежного или трогательного. Животная страсть. Голод. Жажда. Возможно, я бы остановился, сбавил бы темп, стал нежнее, почувствуй я ее протест или страх. Но я чувствовал лишь отдачу. Такую же яростную и неистовую. Сносящую все преграды. Разрывающую меня на куски от пока еще нереализованного желания.
Она разгоралась от каждого моего прикосновения, от каждого поцелуя, злого, колючего, глубокого. Она кипела, словно вместо крови по ее венам течет лава, и это ее безумство будило во мне самые немыслимые желания. Тонкие кисти зарылись мне в мокрые волосы, жестко сжались маленькие кулачки. Боль в губе чуть остудила мой порыв, когда я понял, что мерзавка меня укусила.
— Провоцируешь, — рычу я, оттягиваю ее голову за волосы назад, подставляя изящную шею под свои губы. Касаюсь дразнящее, довольно отмечая ее дрожь предвкушения.
— Уммм….- почти провыла она, притягивая мое лицо ближе. — Не мучь меня, демон, пока я не передумала.
— Я тебе передумаю, — зло ощерился, подтолкнул девушку к холодной кафельной стене. Рванул с себя штаны, лишаясь последнего сдерживающего меня фактора. Жасмина нервно вздрогнула и отвела взгляд, стыдясь смотреть на голого мужчину. Меня бы это позабавило, если бы не тупая боль, которой уже пульсировало все мое естество. Хочу ее… — Хочу тебя… — хрипло озвучил свои мысли и решительно шагнул ближе, прижимая девочку своим телом к стене. Член уперся в ее плоский животик, и я еле сдержал мучительный стон. Не могу. Хочу.
Смотрю на часто вздымающуюся грудь своей Искорки, заворожено следя за сползающими по ней капельками воды. Загнанная в угол, она уже не такая уверенная в своем порыве довериться мне. Но желание никуда не делось. Девочка все так же пылает изнутри, сводит плотнее ноги, в тщетной попытке унять свое желание.
— Боишься… — выдыхаю ей в губы, — маленькая трусишка…
— Я была готова тебя линчевать, — признается она, дрожа всем телом, и прикусывает губу, стоит моей руке скользнуть между ее ножек.
— На что еще ты была готова? — прикрываю глаза, чувствуя жар тугой и горячей плоти своими бескомпромиссными пальцами, проникая глубже, губами ловя ее судорожный всхлип. Отвечать на вопрос она не могла, закусила свой кулачок, сдерживая стон. Так не пойдет. — Хочу тебя всю, — глубже вхожу в нее пальцами и рычу, — и твои стоны хочу! — Свободной рукой отрываю ее кулачок ото рта и заставляю коснуться камнем застывшему между нами члена. Слабое сопротивление, секундная неуверенность и безоговорочная капитуляция. Нежная ладошка ложится мне на головку, подрагивая от избытка чувств. Давлюсь собственным стоном, стоит ее руке дрогнуть в пробном движении.
Мрак! Резко остановил ее ручку. На игры будут другие разы. Сейчас не могу. Слишком желанная. Слишком долгожданная. Слишком много эмоций. С этой девочкой у меня все «слишком», все через край. И моя любовь. И ее протест. Все надрывно. Все через боль. Тьма внутри вибрирует, требуя слияния, рвется к своему Источнику, что разгорелся от нашей близости, подобно лесному пожару и пожирает чистую душу изнутри, стремясь к своему демону, к своему защитнику. Нет смысла нас сдерживать. Это противоречит желаниям вселенной, что создала нас друг для друга, не иначе.
Подхватываю свою Искорку под бедра и вхожу в нее, насаживаю на себя, заставляя перепуганную девочку вскрикнуть то ли от неожиданности скорой расправы, то ли от резко прошившей ее тело боли. Впрочем, боль была мгновенная и быстро стертая вживленным в тело артефактом и лаской моей внутренней Тьмы, что перетекла в опороченную мною душу и прильнула, жадно вбирая в себя излишки энергии, сводя лесной пожар до размеров контролируемого возгорания. И с каждым моим новым проникновением, с каждым ее стоном, демон все глубже зарывается в дебри чистой души, упиваясь своей свободой, ныряя в Источник, как в огромное светящееся серебром море и отдает всего себя, взамен, обнимает своей мощью, окутывает плотным коконом неги, и чувствует не испуг, но робкую улыбку в ответ. Она меня приняла. Всего. Не разделяя меня на составляющие: демон и человек. И ее нежная такая робость, перерастает в жгучий интерес. Серебристая поверхность спокойного моря подергивается рябью, чтобы взвиться ввысь искрящимся гейзером, разбрыгивая свои искры и проникая в мою душу, прожигая во мне следы и прорастая внутри, оставаясь моим маленьким и хрупком оберегом, моим самым желанным искушением, самой сладкой наградой и самым болезненным наказанием.
