Галеры не зависят от ветров, они могут прятаться среди островов, подходить к самому берегу… Это пригодилось осенью, пригодится и весной, когда Альмейда отправится к дриксенцам с ответным визитом. Война развязана, Золотой Договор нарушен, хотя правильнее сказать, что его больше нет…
– Господин капитан! – Молоденький порученец влетел на заснеженную галерею, даже не набросив плаща. – Вас просит монсеньор.
– Иду. – В Талиге несколько монсеньеров, но для капитана Джильди таковым является только Ворон. – Господин регент один?
– Сейчас у него командор Райнштайнер.
Значит, что-то не так с письмом для Фельсенбургов. Регент хочет, чтобы родичи кесаря вели переговоры с жадным фельпским капитаном. Что ж, деньги окажутся к месту. Можно выкупить «Влюбленную акулу» и откупиться от дуксов самому. Луиджи Джильди служит тому, кому дал слово, а не отрабатывает чужие сапфиры…
– Капитан Джильди к монсеньору! – бросил на ходу порученец, и здоровенные бергеры распахнули дверь. В Старой Придде покушаться на регента было некому, но, отыщись убийца, ему бы не поздоровилось.
– Входите, капитан. – Герцог Ноймаринен возвышался у камина, еще несколько человек сидело у стола. – Сударыня, благодарю за помощь. Возможно, нам еще придется вернуться к этому разговору.
– Ничто… страшного. Я буду рада оказаться полезной бл… агородным людям. – Из-за герцогской спины показалась тоненькая фигурка в мужском платье, и Луиджи едва не заорал в голос.
– Капитан Джильди, – резко спросил регент, – вы знаете эту девушку?
– Я… – Огромные янтарные глаза, точеный носик, темно-рыжие волосы. – Нет, я вижу ее впервые. Я обознался.
– Жаль! Барон, пусть Карл проводит госпожу баронессу в ее комнаты и проследит, чтобы ее не беспокоили. И напомните ему о портнихе и женщине для услуг. Садитесь, Джильди.
– Благодарю. – Рядом с рослым бергером девушка казалась ребенком. На пороге она оглянулась, послав печальный взгляд молодому офицеру с каштановыми волосами. Нет, лицом она не походила на Поликсену, совершенно не походила, хоть и была настоящей красавицей…
– И все же, – герцог Ноймаринен явно решил докопаться до сути, – кого вам напоминает наша гостья?
– Одного из офицеров «Морской пантеры». – Зачем скрывать то, что давно не имеет значения. – Был такой галеас. Им командовала сестра бордонского дожа, ее офицерами были женщины. Та, о ком я говорю… Она умерла на моих глазах, а ваша гостья была в военном платье…
– Это неважно. – Ноймаринен разом утратил всякий интерес. – Капитан, вы на протяжении нескольких месяцев находились рядом с Алвой. Он что-нибудь говорил о гоганах?
– О ком? – удивленно переспросил Луиджи.
– О гоганах, – невозмутимо повторил регент и медленно пошел вдоль стены. Об этой его привычке Джильди предупредили перед первой аудиенцией. – На подносе глинтвейн. Пейте.
Фельпец послушно взял кружку, некстати припомнив вечер на вилле Бьетероццо; на душе стало еще гаже, чем было. Мерзкая погода, мерзкие воспоминания, мерзкое настроение, а Вальдес прав: Руппи с его адмиралом в Эйнрехте делать нечего.
– Монсеньор, – генерал Ариго отодвинул стул и уселся рядом с вернувшимся бароном, – я переговорил с гонцом маркграфа. Вы правы, это не срочно.
– Мы не можем знать, что важнее в глазах Создателя: битва народов или же взмах крыла голубя, – проворчал регент. – Помнишь, кто сказал?
– Забыл! – Ариго без лишних слов притянул к себе кружку. Похоже, новости из Бергмарк были не из приятных.
– Капитан Джильди, – напомнил Ноймаринен, – вы вспомнили?
– Нет, – протянул Луиджи, – разве что… Монсеньор купил у гоганов лилии для мистерии.
– Ну хоть что-то, – проворчал Ноймаринен. – Я знаю, вы рассказали все, что могли, но герцог Придд и его спутница сообщили о новых обстоятельствах. Подумайте, не случилось ли в вашем присутствии чего-то, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла?
Выходит, офицер с каштановыми волосами – тот самый герцог, чье появление положило конец веселью. Девушка была с ним, и она что-то знала… Что?
– Господин регент имеет в виду то, что люди просвещенные предпочитают не замечать, – пояснил бергер. – Не упоминал ли в вашем присутствии герцог Алва или кто-либо иной о выходцах, проклятиях, пророчествах и тому подобном?
Тому подобное было, и еще как, но бред о девушке на белом коне принадлежит только капитану Джильди и маршалу талигойскому.
– Я слышал, как порученец герцога рассказывал о своем отце. Тот стал выходцем, но это случилось до того, как Герард поступил на военную службу.
– Кто этот порученец? Как его имя? Как он попал к Алве?
– Кажется, заменил бывшего оруженосца. Куда тот делся, я не знаю. Герард Арамона предан Монсеньору до мозга костей… Хотя теперь он рэй Кальперадо.
– Росио сменил ему имя? – Регент резко остановился. – Почему вы не сказали это сразу?
– Не считал важным. – Джильди с удивлением оглядел собеседников, трое из четверых были встревожены. – Это произошло перед самым отъездом герцога из Урготеллы. Он хотел обеспечить Герарду хоть какое-то будущее…
– Именно что «хоть какое-то». – Регент подошел к столу, взял остывшую кружку, но остался стоять. – В связи с чем Герард рассказал о своем отце?
– Капитан «Морской пантеры», о которой я говорил, была взята в плен. Позже она исчезла, а все, кто находились в доме, сошли с ума. Герард вспомнил, что так же было и с их слугами в каком-то маленьком городке. После этого семья уехала в столицу.
– Выходцы приходят за теми, кто лишил их жизни, а также за кровными родственниками, супругами и сожителями. – Бергер говорил о привычках нечисти, словно о диспозициях вражеских армий. – Непричастные их просто не видят, они не могут лишиться рассудка.
– Однако лишились. – Герцог Ноймаринен, не выпуская кружки, пустился в привычный путь. – Алва дал Герарду Арамоне новое имя, а герцог Придд столкнулся с выходцем, который искал своего убийцу, но был обманут гоганским заклятием…
– Вице-адмирал Вальдес к монсеньору, – рявкнуло у дверей.
– Я нужен? – Вопреки своему обыкновению, Ротгер не улыбался. Спор из-за пленных не прошел даром.
– Ты имел дело с выходцами? – в упор осведомился регент.
– Нет, – устало отмахнулся Ротгер, пробираясь к окну, – в Хексберг их не держат. Там слишком живут…
– Ротгер, – подался вперед Луиджи, – помнишь? Мы возвращались в Хексберг, солнце садилось очень странно. Ты еще сказал, что оно пляшет… И что плачут… Ты их называл девочками.
– Когда это было? – не замедлил взять след барон.
– Перед сражением, – попытался припомнить Джильди, – кажется, в десятый день Осенних Молний… Или в одиннадцатый…
