В нижней части был изображен какой-то мужчина, на его глазах виднелась повязка, в одной руке он держал посох, а в другой книгу. Посохом он рисовал в воздухе странной символ, а над книгой парил тот самый кристалл, который я имею счастье лицезреть в неограниченном количестве. Перед магом, а в том что это был маг сомнений не возникало, находилось нечто. Краска слишком сильно исцвела в этом месте, так что я различил лишь черное пятно извращенно гуманоидной форме. От этого пятно, казалось, тянулись синие нити, но было слишком сложно различить что либо, и я решил что это просто вековая истерлась.
Я двинулась дальше, фреска все тянулась, мелькали смутные, размытые изображение все того же волшебника, которого я отличал по повязке на глазах. Почему-то мне казалось что я о нем уже что-то слышал, не так давно. Мне казалось, что я нащупал еще одну ниточку, спутанную с тем полотном, в которое имел несчастье вляпаться. Но в один прекрасный миг, все мысли улетучились со скоростью испаряющегося эфира. Дыхание сперло, сердце застучало так быстро, что невозможно было отличить один удар о другого, и вовсе казалось — оно замерло.
Там, в вышине, я видел как с острова, парящего среди облаков, камнем вниз упал маг, но обернувшись вороном, он взлетел ввысь и заслонил собою солнце. Это было таинственно и красиво, но мой взор был прикован исключительно к скале, плывущей в облаках. Это была она — Земля Летающих Островов, Долина Радуги, и быть может у неё были еще тысячи имен. Но теперь я знал, раньше лишь верил в неё, но теперь знал, знал что она существует. Что это не прикол Добряка, не плод моего воображение. Я знал что где-то там, у самого горизонта, где красный рукав солнца обнимает землю, существует земля, в которой хранятся все ответы. Где живут последние свободные люди. Земля, к которой я однажды приду.
Не в силах противиться секундному порыву, я приложил руку к фреске, мечтая убедиться в том что это реальность, а не дурманящий сознание сон. И в тот же миг, сияние кристаллов стало нестерпимо ярким. Я зажмурился и прикрыл предплечьем глаза.
— Кто ты? — прозвучало эхо.
Звук, этот певучий язык, на котором я говорил и которого я не знал, шел отовсюду. Он плыл по воздуху, отражался от стен, тек по каменному полу и кружился среди кристаллов. Он был везде, заполняя собой эту полную тайн пещеру.
— Я вижу тебя, я слышу тебя, но я не знаю кто ты. Кто ты?
Я убрал руку от лица, на миг приоткрыл глаза, но кроме яркого света, здесь больше не было ничего. Тогда я вновь зажмурился, вытирая слезы от чуть было не сожжен глаз.
— Хотел бы я знать! — крикнул я, будто силясь перекричать несуществующий шторм. Из уст моих вырывался все тот же, певучий язык.
— И ты узнаешь.
В этот же миг все померкло, а потом вспыхнули вновь зеленые и золотые огни, закружившиеся вокруг в неистовом торнадо. Мгновение. Безумно короткое, наполнение абсолютным ничем. И вот я стою посреди поляны. Поляны, которую видел вчера, но решил обойти, сам не зная почему. А ведь это поляна была совсем близко к склону, с которого я имел счастье сверзиться примерно час назад. Устало выдохнув, я уселся на мягкую, чуть влажную почву и прислонился к дереву. Дул северный ветер, принося с собой живительную прохладу, остужая залитые соленым потом порезы. Думать не хотелось, но, как говориться — надо.
На повестке дня — что это было? Приз в студию, любому кто даст мне достойный ответ. Ладно голос — такое не хитрое заклинания опознавания и я сварганю за часок работу. Но все эти огни, фрески, кристаллы. Нет, я явно нащупал лишь верхушку айсберга. Впрочем, мне уже не привыкать хватиться за самый кончик веревочки, которая извивается словно аспид, а закончится все не может.
Я задышал ровнее, успокаиваясь после небольшого приключения. Иногда, простые сельские ребята, мечтают о магии, о замках и волшебных тварях. А вот что имеется в итоге, сводящая с ума, безумная, не поддающаяся логике и анализу, прокляту´щая магия. Честно, отдал бы все богатство мира, чтобы у меня её наконец забрали. Добра от этого самого волшебства я пока еще не видел, а вот проблем предостаточно.
И тут ледяной обруч опасности сдавил голову. Я открыл глаза и вскочил на ноги вытягивая сабли. И тут уж сердце натурально замерло и затряслись коленки. Прямо передо мной, в другом конце поляны стоял, пригнув морду к земле, двухметровый в холке, кот. Его рыжая, с черными пятнами шерсть, покрывала вздувшиеся, могучие мышцы. Зеленые глаза, словно изумруды, смотрели на меня без страха, без интереса, лишь со звериной яростью. Его могучие лапы, были толщиной с кувалду молотобойца. А длинные клыки сабли, торчащие из пасти, могли перегрызть стенобитный таран. Царь зверей, машина смерти созданная самой природой — силх. Зверь открыл пасть, полную острых, как лучшие гномьи клинки, зубов и издал рык, о которого я мигом покрылся потом а в ушах зазвенело.
С отвагой самоубийцы, я приготовился к неравной битве. Привычный поток мыслей и оценки противника был прерван древним инстинктом первых людей, сталкивающихся с самыми опасными тварями и вынужденных бороться за свою жизнь. Величайший из котов сделал шаг назад, готовясь к стремительному прыжку. Я поднял сабли, целя в глаза, единственное что было не прикрыто толстой шкурой и тугими мышцами. И в ту же секунду, когда я уже был готов сразиться за жизнь, голову прошила адская боль. И когда я говорю адская, я не преуменьшая. Сдерживая крик, закусываю губу я рухнул. Все вокруг расплылось и завертелось. Будто тысячи раскаленных игл вонзились мне в мозг и привернулись там разом. Будто кто-то огромный, схватил серое вещество в руку и стал мять его как снежный ком. А может и орда гномов, взяв свои кирки, решили устроить в мой черепной коробке раскопки драгоценного метала. Ужасная, невыносимая боль заволокла сознание. Такое впечатление, что плавились кости, выжигались мышцы, кипела кровь и ревело сердце. Складывалось ощущение, что меня разрывают на две части, а эти самые части вцепились друг в друга, как страстные любовники, и не желают расстаться ни на миг. Меня выворачивало, как обычный пакет, летящий на ветру, меня скручивало в тугой корабельный канат и забивало гвоздем в дубовую доску. Я видел как звезды, осыпаясь с неба, прожигали мглу и мглой было мое тело, а звездами нестерпимые отсветы боли. Я слышал визг баньши, от которого вытекают глаза и рвутся барабанные перепонки, и криком был хрип, исторгаемый агонизирующими легкими. Я видел две тени, слившиеся воедино и разделившиеся в один момент, и это было единственным, что отвлекало меня от ужаса, страшнее смерти. И все же, в миг пика, когда тело изгибалось дугой, я сцепив зубы, держался за жизнь, как утопающий держится за спасительный круг. В миг когда мир вокруг меня, да и я сам, горел, я не желал смерти. Я отгонял ухмыляющегося Седого Жнеца, предлагающего мне покой своего мешка душ, как назойливого кота. Я беззвучно орал на него, незримо резал и неощутимо бил, и тот не смел приблизиться ко мне. Он кружил вокруг, поигрывая лезвием, щекоча струны моей души, но не смел сделать последний шаг. И в миг все закончилось, ушло, пропало, оставив нереальный след, словно от первого, мимолетного поцелуя.
