«В битве хороший воинский запал и немного сумасшествия никогда не помешают, но в бою один на один нужна трезвая голова», — любила приговаривать она.
— Грязный подонок! Все равно тебя достану! Отрежу мужскую гордость — ты будешь валяться у меня в ногах и скулить от боли! — Злость проявлялась и в невоздержанности на язык.
«Просветишь эту воительницу на свой счет?» Пожалуй.
— Рада бы посодействовать, — короткие, рубленые фразы сберегали дыхание, — но нельзя отрезать то, чего нет.
Сарказм пропал втуне.
Она демонически расхохоталась:
— Трусливый мужичонка! Каким жалким способом ты пытаешься выторговать себе жизнь!
Я свободной рукой с силой рванула рубашку за ворот. Завязки с треском порвались. Девушка, впрочем, не замечала мою половую принадлежность.
Ну почему, когда нужна была маскировка, — все норовили обозвать то дочкой, то госпожой. А тут «мужик» — и все! Глаза бы разула, дура!
— А грудь я перетягиваю просто так. Ради острых ощущений. — Я попыталась привлечь ее внимание к предмету демонстрации.
Воительница даже не соизволила сфокусировать взгляд.
— Эона, стой! — непререкаемым тоном приказала вторая разбойница. — Не врет она.
Моя противница неохотно замерла.
— Она? — Девушка тяжело дышала и меч зачехлять не спешила.
— Она, — повторила темноволосая и усмехнулась. — Девка это, не парень.
— Она-она! — насмешливо подтвердила я. — Если кое-кто соизволит раскрыть глаза пошире, то, без сомнения, это заметит.
Светловолосая с рычанием оскалилась, покрепче перехватывая меч. Тоненькие пальчики невесомо легли на ее плечо и повелительным сжатием остановили рывок.
— Не переусердствуй.
Девица, с которой я мерилась силами, смолчала, угрюмо глядя исподлобья. Благодарение небесам, не все такие слабо поддающиеся силе разума, как эта отдельно взятая женская особь.
— Меня зовут Кирина, а мою подругу — Эона. — Вторая разбойница повернулась ко мне и обезоруживающе улыбнулась.
«Разбрасываются именем?» Будем надеяться, это жест доверия и доброй воли.
Что ж, давайте познакомимся.
— Рель. — Мне привили в детстве хорошие манеры.
Не делая резких движений, я подняла ножны с земли и убрала в них Неотразимую. Подобрала пустую кружку. От костра остались еле тлеющие угольки. Язычки пламени жадно лизнули подброшенный в очаг хворост.
— Ты нас извини. — Стрела вернулась в колчан, а лук за спину. — Знали бы, что перед нами девушка, повременили бы с нападением.
«Если бы не твое умение постоять за себя, разбирались бы „кто есть кто“ с трупом. Вряд ли они упустили бы шанс обыскать бездыханное тело».
А ты циник.
«От кого набрался?»
Молчу.
Я хмуро посмотрела на несостоявшихся грабительниц.
— Присоединяйтесь.
Лица девушек удивленно вытянулись.
— Ужинать будете? — Мое недовольное ворчание походило на приглашение весьма отдаленно. — Воды только принесите.
Кирина подхватила протянутый котелок.
— С удовольствием. — Опять сверкнул ряд безупречных белоснежных зубов.
Тонкая фигурка растворилась в темноте леса.
Эона дулась. Во взгляде светло-карих глаз сердито ворчала медведица.
«Задерет». Эта может.
На память пришел случай с Ранелью и сальгрийским маслом: коктейль из тактичной лести и очевидного покаяния должен помочь и сейчас.
— Эона…
Зверь удивленно почесал за ухом при звуках моего задушевного голоса.
— Я должна попросить у тебя прощения: все те ужасные слова были сказаны, только чтобы выиграть время.
Ее взгляд ощутимо потеплел.
— Ты сражалась великолепно, — уверенно добавила я. — Как думаешь, почему я начала о себе рассказывать? Еще чуть-чуть — мне бы пришел конец!
— Ты тоже неплохо сражалась. — Она зарделась от похвалы.
«Невероятно, что с человеком можно сделать, если сказать ему хотя бы немного приятных слов». Побеждала она! Как же! Просто мне не хотелось иметь дело с ее подругой — Кирина та еще штучка.
— Рель, не держи на меня зла. — Косолапая рыкнула на прощание и покинула светло-карюю юдоль. — Просто я думала, что ты… что ты…
— Грязный мужик, понимаю. Не волнуйся, ты просто делаешь честь моей маскировке.
В этот трогательный момент вернулась с водой темноволосая разбойница:
— Вижу, вы уже разрешили свои обиды.
Подозрительно улыбчивая девушка.
— Расскажешь, зачем тебе нужна такая опасная маскировка?
Насчет опасности я могла бы с ней и поспорить.
— Запросто, — покладисто согласилась я, пристраивая котелок над костром. — Мне не жалко. История довольно длинная и, льщу себя надеждой, интересная. Есть что поведать. Вот только вскипятим водички да заварим вкусного, душистого отварчику. Но уговор таков: сначала я повествую о себе, потом вы делаете такую же ответную любезность. Согласны?
План приняли единогласно. Костерок уютно потрескивал, Морковка всхрапывала во сне. Я щедро вытащила из закромов ватрушки рены Дейны, разлила отвар по кружкам и принялась за рассказ. Речь текла плавно и размеренно, иногда вовсе сбиваясь на былинный стиль. В дело пошла уже обкатанная на Тайе история о бедной сиротке, которую пытаются выдать замуж нехорошие люди. С чувством поплакалась о трудностях на пути к истинному призванию — гордо носить звание алонии.
— Ну ты и дура, — неожиданно прервала меня Эона, — нашла куда возвращаться! В Ордене родственники с женихом и алной уже лучшее монастырское вино попивают, тебя дожидаючись! А служитель Единого им подливает, чтоб чарки не опустели! Зачем в розысках бегать, если ты сама скоро прибудешь? Спорь не спорь, дура и есть.
От выказанной наглости речевой аппарат мне отказал. Надо сознаться, с такой стороны я свою историю не рассматривала.
— Зачем же так резко, Эона, — сочившимся приторным ядом голосом попеняла ей Кирина. — Каждый имеет право выбирать то, что хочет. Рель с открытыми глазами идет на это. Не правда ли?
Щеки окрасились легким багрянцем, и я разразилась маловразумительным лепетом.
— Если честно… Раньше не задумывалась… Просто… мне некуда больше идти, поэтому особого выбора у меня нет. Вот.
— Но ты могла бы… — попыталась встрять Эона.
— Подожди, подруга, ты торопишь события, — вновь сказала свое веское слово Кирина. — Еще не время. Кто знает, вдруг перед нами сидит Имперская подосланная, а мы тут душу изливаем.
«Выездное собрание кружка анархистов».
Да еще в шпионки записали! Не в какие-нибудь, заметьте, а в Имперские.
«Императрица все-таки».
Пусть это будет нашей маленькой тайной.
