Ознакомительная версия.
Справедливо? Несправедливо!
Зверь яростно завыл, устремляясь с ошеломляющей скоростью по кратчайшему пути туда, где слабо мерцало соединение алой паутинки с душой той, кого он считал своей Хозяйкой. Чтобы увидеть. Коснуться. Искупить вину, забрав ее боль себе. Сказать… Что сказать? Слова – пепел, ненужное сотрясение воздуха. Она поймет. Она почувствует. Надо только открыться…
Алая с золотом нить вдруг задребезжала, как от сильного рывка, еще раз. И еще.
Зверь метнулся вперед, уже на пределе сил и возможностей. Еще немного… совсем чуть-чуть…
Связь оборвалась с почти неслышным звуком, лопнувшей струной хлестнув по душе, отбрасывая назад.
Рейн пришел в себя, лежа в траве и бессмысленно глядя в тускло-серое небо, по которому бежали свинцовые тучи. Накрапывал мелкий дождь, грозящий перерасти в настоящий ливень, но ему было как-то все равно. В сердце впервые за последние полгода царила оглушающая, почти звенящая тишина. Пустота. Он и не думал, что связь с Ксель была так давно, и сейчас, когда она оборвалась, он ощутил себя словно отрезанным от чего-то светлого, как будто захлопнули ставни в темной комнате, оставив его во мраке.
Только сейчас пришло ощущение дикой усталости, а еще – боли в правой ладони. Он нехотя повернул голову и с какой-то отрешенностью понял, что в ладони намертво зажаты обломки меча Ксель. Говорят, что хорошие клинки не просто оружие, они могут защитить своего хозяина. Этот сполох защитил…
Не было сил даже выть, не то что ругаться. Рейн откинул голову, закрывая глаза.
– Не самое лучшее место, чтобы отдыхать, Ключ Заката, – раздался над ним усталый голос герцога Армея и тотчас его начали поднимать с земли, держа под руки. – Война развязана. Нам надо отойти за Шепчущий Курган, к речке, и надеяться, что мы успеем перегруппироваться раньше, чем эльфы. А также на то, что полк, присланный из столицы, будет достаточной подмогой.
– Оставьте… меня, – с трудом выдавил Рейн, едва удерживаясь на ногах.
– В другой раз, Ключ Заката. Тебе нужен отдых в более спокойной обстановке.
Рейна положили на что-то вроде наспех сооруженных носилок и понесли туда, где подошедший полк уже разбивал шатры, разжигались похоронные костры и наскоро создавались лазареты. Ледяной ветер, круживший над лугом, бессильно улегся, а свинцово-серые тучи наконец-то разразились проливным дождем, смывающим кровь с травы и приглушающим запах войны и смерти.
Как меня внесли в лазарет, не помню. В памяти осталось только, что я цеплялась за накидку Нильдиньяра, как клещ, словно он был единственным островком спокойствия в океане из эмоций и энергетических потоков. Серебряного браслета, который приглушал внутреннее зрение, больше не было на моей руке, и при пересечении магической границы Минэрассэ оно решило о себе напомнить. Четыре потока струились через эльредийское приграничье, разделяясь на сотни нитей, переплетающихся между собой и образующих частую сеть. Когда наследник ввез меня в Минэрассэ, я буквально увязла в этой паутине, несколько секунд не имея возможности ни думать, ни осознавать, потому что при каждом касании «нити» я будто бы дотрагивалась до души ее владельца, улавливая его мысли и чувства. Как я не свихнулась в те первые мгновения, пока меня оглушали чужие мысли, не знаю. Повезло, наверное. А еще потому, что Нильдиньяр мной воспринимался как ровное пламя очага, у которого можно согреться. И рядом с ним шепот посторонних, зачастую непонятных мне мыслей отступал, становясь все тише, пока не превратился в еле слышный фон на краю сознания. И на том спасибо.
В лазарет Нильдиньяр внес меня на руках, сгружая на кушетку и пытаясь отцепить мои судорожно сжавшиеся пальцы от своей накидки. Ему это удалось, пусть и не сразу, и тотчас я почувствовала, что с меня наконец-то снимают успевшие осточертеть доспехи, а лица касаются чьи-то тонкие прохладные пальцы. Высокая темноволосая эльредийка в светлом платье осторожно отлепила пропитавшиеся кровью волосы от раны на лбу и облегченно вздохнула. Что-то негромко сказала на мелодичном языке. Краем левого глаза я увидела, как Нильдиньяр, до того напряженно застывший, расслабился и позволил себе легкую улыбку.
– Все будет хорошо, леди Ксель. Глаз цел, а при должном лечении от раны на лбу не останется и следа. Вам повезло, что на вас был шлем. – Он повернулся, чтобы уйти, но я успела поймать его за край накидки плохо гнущимися пальцами.
– Не уходи, Нильдиньяр. У меня голова кружится от вашей магии.
– Что? – Он взял меня за правую руку и начал снимать латную перчатку, как вдруг из-под нее посыпались обломки серебряного браслета. Янтарные глаза расширились от изумления, а я только вздохнула.
– Сломался нафиг.
– Вам надо отдохнуть, леди Ксель. – Наследник поднялся, стряхивая с колен серебряное колющееся крошево. – Здесь вам помогут, а когда вы почувствуете себя лучше, то прошу вас зайти в мои покои. Нам нужно поговорить.
Я только кивнула, а эльредийка, закончив осмотр, повела меня за цветастую ширму, где вместе с помощницей сноровисто раздела и заставила залезть в деревянную бадью со странной зеленоватой водой, от которой пахло полынью и еще какими-то травами. И именно там я позволила себе истерику. И плевать мне было, что я мешала медперсоналу очистить мое лицо от крови, – я просто изливала из себя все то, что накопилось.
Пути назад как такового уже не было. Рейн стал убийцей. Серьезное обвинение, но не здесь. Не в бою. Ну и плевать.
Горечь уходила вместе с усталостью, уступая место какому-то успокоению и полному равнодушию к собственной судьбе. Видимо, виноват тот отвар, которым насильно напоила меня целительница во время истерики, но все равно – отдельное ей спасибо за это.
Меня тщательно «подлатали» с помощью травяных средств и какой-то магии, после чего я затребовала себе чистую одежду и зеркало. С первым проблем не возникло, а вот вторую просьбу выполнить не торопились, пока я не встала и, пошатываясь, не направилась вон из лазарета в поисках искомого. Только тогда мне выдали небольшое ручное зеркальце, взглянув в которое, я закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Если раньше я была «всего лишь» седая, то теперь лоб пересекал уродливый, едва-едва стянувшийся багрово-фиолетовый шрам, из-за которого правая бровь выглядела чуть-чуть приподнятой, будто бы я чему-то удивлялась. Ну с таким лицом домой лучше вообще не возвращаться, потому что денег на пластическую операцию я наскребу лет через …дцать, да и за результат в Москве не поручатся. А тут после одного заклинания – не кровоточащая рана, а рубец. Есть смысл остаться до тех пор, пока не выздоровею окончательно.
Ознакомительная версия.
