— Ну да… Нет у нас времени на основательность, это точно. Что ж вы за столько времени за помощью не обратились, чтобы заклятие снять?
Аборигены переглянулись, рассеянно пожали плечами:
— Да мы собирались… Вот уже сколько раз сход созывали, чтобы, значит, гонца в Золотой город послать… Да все как-то…
Ну да. За столько веков так и не нашли времени послать гонца.
— А маги к нам редко заглядывают… Последний был, дай боги памяти, до Сотрясения и большой воды…
Брюс ухмыльнулся. На часах в этом поселке определенно выставлены десятилетия вместо часов.
— А вы, господа маги, не глянете? — встрепенулся Веха как самый быстро соображающий.
— Знаете… Может быть, на обратном пути, — солгал Брюс под осуждающим взглядом Элии. И торопливо воззвал: — Веха! Ты вроде в проводники нанимался? Показывай дорогу.
Веха выразительно округлил глаза и потрясенно воззрился на Брюса. Тот даже отступил на шаг, обеспокоенный.
— Прямо сейчас?! — осведомился проводник с таким ужасом, словно Брюс только что предложил ему покончить с собой.
Брюс мысленно прокрутил в памяти только что высказанное требование. Кажется, в нем не содержалось ничего противоестественного. Или он что-то упустил?
— Но… я думал… что… — Веха даже заикаться начал. — Не по-людски это. Только пришли и сразу бежать. Надо же с людьми поговорить, новости рассказать…
Не так-то просто сохранять терпение, особенно когда солнце явственно накаляет макушку. Но Брюс сдержался и как можно проникновеннее сказал:
— Мы торопимся. Очень.
— Ладно, — неохотно согласился Веха. — Завтра с утра пойдем… Это достаточно быстро?
— А что там за лесом? — встряла Элия еще до того, как Брюс углубился в разъяснение сути слов «очень торопимся».
— Ничего хорошего. Голодная земля, развалины, каменные драконы… Вы дальше леса не ходите. Мне дед рассказывал, что пустые города там сильно разрослись. В ловушку заманят и не выпустят. А уж если какой простак решит на земле заночевать, то все соки из него камень выпьет…
— Города? — проигнорировав страшилку, зацепился Брюс, успевший взять себя в руки. — Там люди есть?
— Да вы что! Какие люди! Города ж одичали совсем. Но, случается, по границам шастают разбойники. Ловят одиночек. Тех, кому повезло золотые жилы найти.
— Так это правда? Что камни там проросли золотыми жилами?
— Да кто его толком знает. Но земляки там долго держали оборону, так что… Староста Марон, может, знает больше.
— Где его найти?
— Он на карьер подался, уже неделю как. Должен вот-вот прибыть.
— Вот-вот — это когда? — с опаской уточнила Элия.
— Да прямо на днях! Еще и сезон не сменится, а он приедет. Вот увидите.
Брюс и Элия обреченно переглянулись.
— Как нам перебраться на ту сторону?
— К мосту надо…
— Так он, небось, рассыпался еще в том году, — вмешалась старуха, охотно оставившая нудное занятие по промывке рыбьих тел и подключившаяся к обсуждению качества местных архитектурных достопримечательностей.
— Не-е, — Веха глубокомысленно поскреб за ухом, — это дальний развалился, а ближний вроде цел.
— Так как же он цел, если буря была.
— А чего ему сделается? Его ж маги ставили.
— Так это когда было! Даже дорога потихоньку расползается, а мост уже, поди, весь рассорился. Дунешь — рассыплется.
— Посмотреть бы.
— И то верно…
Болтовня аборигенов иссякла внезапно и бесследно, как вода в песке. Сидят, улыбаются, довольные друг другом. Ни малейшего поползновения осуществить только что высказанное пожелание.
— За год никто так и не посмотрел, цел ли мост?
— А зачем? — искренне удивились аборигены. — Кому он сдался-то?
И то верно. Зачем им мост? Живут себе, не спешат никуда, пасут свои камни… Каменеют потихоньку. Ничего им не нужно, ничего не интересно. Их традиции прочны, как гранит.
— Мы сами посмотрим на ваш мост. Хотя бы направление покажите.
— Да прямо за домами… — Брюс и Элия двинулись в указанном направлении. Отошли уже порядком, когда услышали вслед запоздалое: — Только вы не найдете сами.
Пришлось возвращаться, постаравшись все нецензурные выражения придержать при себе. Возможно, благожелательность аборигенов еще потребуется.
— Почему не найдем?
— Так он заговоренный. Если особых примет не знаешь, то и с двух шагов не увидишь.
— Веха, — собрав остаток самообладания, Брюс слегка наклонился к конопатому парнишке и внушительно понизил голос: — Вот эта девушка — великий маг, у нее даже гиппогриф есть. Она снимет с тебя заклятие, если ты прямо сейчас покажешь нам дорогу… Ну?
Веха помялся, раздумывая. Элия возмущенно уткнула кулаки в бока.
— Ну ежели так… — Парень пожевал губу, обстоятельно осматривая красную от злости Элию. — Заклятье — это было бы хорошо… А не больно будет?
— Тебе — не больно, — заверила его Элия, в свою очередь обдирая взглядом Брюса до позвоночника. А хорошо все-таки, что взгляды нематериальны. У Брюса аж кости зачесались.
— Ладно, — решился Веха. — Только пообедаем, а то…
Что там у него за очередное «а то», Брюс не дослушал, потому что ухо щипнуло ледком и раздался обеспокоенный голос Дьенка:
— Брюс, там какие-то люди…
Высушенное брюхо стеклянной камбалы в медной оправе тихонько скрипнуло, качнувшись. Самая нижняя линза была уже старой, выщербленной от непогоды.
— Плохо видно, — констатировал Брюс, попытавшись в трещинах и сколах разобрать очертания дальних перспектив.
— Это дядька Пех, — сообщил Веха, мельком глянув через мутноватое стекло. — Ведет кого-то… Быстро едут, на охотников не похожи.
Брюс похолодел. По выпуклому камбалиному боку с едва заметными прозрачными ребрышками-нитками текли, искажаясь и неравномерно увеличиваясь, фигуры пока еще далеких всадников. Толком не разберешь, кто… Хотя… Один из скакунов, вроде бы, развел крылья… Или это полы плаща всадника шевельнулись?
— Далеко еще…
Веха почесал затылок, все еще размышляя. Вздохнул:
— А может, вы дядьку дождетесь?
— Пока они доберутся, полдня пройдет.
— Не… — флегматично отозвался горе-проводник. — Эта линза отдаляет. А вот эта правду показывает… — Палец с обкусанным ногтем показал на соседнюю камбалу в оплетке из олова.
Брюс глянул — и волосы у него встали дыбом. Рассеченное шрамом лицо капитана Фарра словно сунулось навстречу. Стал различим даже жесткий изгиб носогубных складок.
— О, боги…
Зашуршал гравий за спиной, другое ухо пощекотало теперь уже теплое дыхание.
