— Я продаю душу?
— У нас нет душ. Это удел смертных. Ты продаешь себя целиком, свой меч, свою голову, которую сложишь за Ад. Ты пойдешь по моему приказу куда угодно, станешь карать и миловать. Ты когда-то была наемником — все то же самое ждет тебя. Выполнять точно, беспрекословно. Нам надо сначала поработать на Земле, ослабить ангелов, вернуть былую мощь, прежде чем перейти в наступление. Ты знаешь мир людей лучше многих, даже, не боюсь признаться, лучше меня. Ты нужна Аду, Кара.
Красивые речи, Искуситель. Я впервые чуть склоняю голову, признавая свое поражение. Провалилась с крахом. Я хочу этого — хочу не покровительства Люцифера, не быть его собачонкой, которая сорвется в погоню за теми, на кого он укажет. Сражаться — не сидеть без дела, не мучиться в клетке-квартирке, слыша отдаленно, как моих знакомых убивают.
Нож режет глубоко, остро, больно, а красная, такая человеческая кровь заливает сигил. Он голодно вспыхивает, впитывает ее, слизывает со страницы. Поднимая взгляд на Люцифера, я вижу, как глаза его темнеют, становятся полностью черными на пару долгих мгновений, и я сижу, завороженная. Он медленно забирает бумагу у меня из рук.
— И что, Конец Света начнется с этого? — уточняю я. — С моей крови?
Мне не спешат отвечать: он сначала аккуратно надрезает свою ладонь, я внимательно смотрю, как сигил снова нажирается кровью. В ушах надрывно воет магия.
— И с моей тоже, — говорит Люцифер. — Иди, Кара. Война еще не начата, но мы стоим на ее пороге. И, возможно, преодолеем его именно благодаря тебе.
***
На площади слишком много народа, слишком много шума. Я забиваюсь в угол, прижимаюсь боком к раскаленной стене какой-то городской администрации. Не знаю, что заставило меня остаться рядом с Дворцом, а не сбежать.
Лилит говорила про Ройса — моего приятеля, с которым я служила на границе. Не знаю, что с ним стряслось, но я решаю подождать его, пристально слежу за всеми, кто выходит из Дворца. Толпа медленно прибывает, я расслабленно вздыхаю, когда вижу вставших перед воротами нерушимой цепью легионеров. Если революция в Аду и случится, то не сегодня: собравшихся пугают их доспехи и страшные рожи на шлемах.
— Кара! — слышу я знакомый голосок. — Кара!
Сквозь толпу ко мне пробивается невысокая Ишимка, радостно размахивает руками, приветствуя меня. На лице у меня расплывается глупая совершенно улыбка. За ее спиной я замечаю хмурого бледного парня — Ройс собственной персоной.
— Нас легионеры допрашивали, — говорит он, подойдя ближе. — Меня — потому что работал с тобой, Ишим — потому что слышала, как ты задираешься с Самаэлем. Нет, нас не трогали, просто говорили! — поспешно мотает лохматой кудрявой головой Ройс, видя, как меняется мое лицо: перекашиваюсь, показываю зубы, как сердитый пес.
Я снова пристально оглядываю Ишим — ей, конечно, неловко, но она молчит, уткнувшись взглядом в брусчатку.
— Ты уже успела во что-то ввязаться! — возмущается она. — На что ты подписалась?
Ладонь каплет кровью, а я и не замечаю.
— Ладно вам, — пытаюсь успокоить друзей — жалко, нелепо, ни капли не убедительно. — Все не так плохо. Я справлюсь — мы справимся… Это моя война, я готова на ней погибнуть.
— Но… — всхлипывает Ишим.
Особо не размышляя над тем, что я делаю, я кладу руку ей на плечо и шепчу что-то успокаивающее. Ишим вздрагивает и жмется ближе, красная кровь пропитывает плечо ее светлого сарафана. Я оттого теряюсь и медлю.
— Кара справится, конечно, справится, — уверенно заявляет Ройс, не в силах смотреть на всхлипывающую Ишим.
Я ухмыляюсь:
— Конец Света — не самое страшное, что могло произойти.
Наконец-то! Еще немного, и Рай умоется золотой кровью перед окончательной гибелью. Я хочу отомстить, зная, что этим ничего не добьюсь, но все же заветное желание не отпускает до сих пор. Мне нужен этот конец Света, просто необходим, иначе я сойду с ума.
Я думала, что успокоилась, несколько раз. Оставалась в мире людей, но меня оттуда выдернул Люцифер. После, думая, что сполна насладилась убийствами, я ушла из наемников, но теперь понимаю, как я лгала самой себе. От жажды убийства невозможно избавиться, я ведь помню, какова на вкус кровь светлокрылых, и видения мучают меня во снах. Но я отчаянно верила, что справилась с этим. Даже работу себе нашла — Привратником Ада стала.
Все это не могло изменить того факта, что при виде ангела я хочу впиться ему зубами в глотку, и с каждым разом желание становится труднее побороть. Мне нужна эта месть, необходима, как глоток свежего воздуха.
И она свершится.
Руки дрожат, но в груди ворочается забытое чувство триумфа.
Глава 3. Ainoo Daarkha
Я со стоном сползаю с кровати утром, когда слышу неприятный пронзительный звук совсем близко от себя. Голова со сна словно потяжелевшая, и оттого я некоторое время сижу на кровати, тупо глядя перед собой, прежде чем собираюсь и обнаруживаю источник звуков. Для начала я хватаю пульсирующий черным огнем амулет связи, валяющийся на полу, и сжимаю горячее стекло в ладони. Тотчас же мою квартиру сотрясает до неприличия бодрый голос Антихриста:
— Кара, ты проснулась?
Будто я могу ему отвечать, не проснувшись. Чувствуя закипающее раздражение, я киваю, пытаясь подавить сводящий челюсти зевок, пятерней причесать волосы и нашарить на холодном полу рядом свои тапки. Самаэль напряженно молчит, и я вспоминаю, что мой старенький амулет не передает изображение — с другой стороны, и хорошо, что он не видит моего измученного сонного лица. Поэтому я собираюсь и начинаю сипло разговаривать вслух:
— Проснулась. Ты что-то хотел?
— Кого ты там пытаешь? — интересуется Антихрист.
Не понимая, что он имеет в виду, я оглядываюсь по сторонам и чересчур медленно осознаю, что противный дребезжащий звук, меня разбудивший, не был вызовом через кристалл. Привстав и внимательно разглядев полку, я понимаю, в чем дело.
— Будильник воскрес, — поясняю я Самаэлю. — Надо же, полгода не работал, а сейчас… Не затыкается. Блядь.
— Так упокой его обратно! — злится он.
Кнопка выключения тихо щелкает, и я наконец могу вздохнуть спокойно — тишина. Подумав, я решаю позже избавиться от будильника, невесть отчего вновь заработавшего, а пока возвращаюсь к разговору с Антихристом. Просто так он не стал бы меня будить ни свет ни заря — часы услужливо подсказали, что по времени Преисподней сейчас около пяти утра. Подозрительно покосившись на амулет, я размышляю, мог ли он неосознанно включить будильник. Возможно, силы его хватит на простой трюк. На простой трюк, но не на то, чтобы повергнуть ангелов легким мановением, конечно, — а ведь так хотелось… Я тоскливо вздыхаю.
— Ты меня слышишь? — Я киваю и неразборчиво, но утвердительно мычу. — Хорошо. Отец просил передать, что у него есть задание для тебя.
С того момента, как я заключила с Сатаной контракт, прошла неделя, а дело так и не двигается с места. Иногда мне кажется, что про меня вовсе забыли, успокоили обещаниями, накормили мечтами сполна. И вот что-то происходит. Сон забывается быстро: я подбираюсь, встаю с кровати, тянусь.
Самаэль ждет; он явно не в восторге от того, что выступает связистом между нами, но я благодарна Сатане за такое решение. Если бы он решил разбудить меня сам, одним будильником дело бы не обошлось, а мне, скорее всего, пришлось бы выпрыгивать в окно из горящего здания. А я как раз привыкла к этой небольшой квартирке.
— Что нужно от меня? — собранно интересуюсь я.
— Собрать несколько душ.
Я, протирая заспанные глаза, хмурюсь:
— Это работа приставов, если не ошибаюсь. Это они должны ходить по тем, кто продался нам, и выколачивать долг. А я…
Запинаюсь, потому что сама не знаю, что сказать. Не Привратник уже — уволена, просто Падшей тоже не назовешься, а у моей нынешней работы — устраивать конец Света — пока нет названия. Но все равно я не настолько низко пала, чтобы выколачивать души из должников.
