доложил Рафа.
Как и сам Арис, летающий диск был слишком велик для ворот,
которые открывались в коридор, ведущий вниз, во Двор Крыла. Каменному гиганту придется подождать за Воротами Пещеры, пока они не откроются, а затем приземлиться на Большой Плац.
— Высочайший, — сказал принц Бреннус, — я вызову целителя и позабочусь о нашем брате.
Если и был ответ, то Галаэрон его не услышал. Воздух стал холодным
и неподвижным, и он почувствовал, что кто-то стоит над ним.
— Это ты держал фаэримма рядом с Эсканором? — спросил тот же слабый голос, что и раньше.
Галаэрон начал было поднимать голову, но потом, после прошипевшего: «ты с ума сошел?» от Малика, передумал и снова прижался лбом к полу.
— Так и есть, Высочайший.
— И зачем ты это сделал? Голос звучал скорее заинтересованно, чем
сердито.
— Чтобы он не сбежал вместе с секретом барьера.
Галаэрону не нравилось разговаривать с полом, и он не мог сдержать раздражения, которое сквозило в его голосе.
— Вот почему фаэриммы были там, чтобы узнать, как обойти барьер, чтобы потом захватить Анклав Шейдов врасплох.
— Правда? И откуда ты это знаешь?
— Точно так же, как я знал, что они там, — ответил Галаэрон. — По
правде говоря, я и сам себя не понимаю. Все, что я могу сказать, это то, что я знал.
Голос по-прежнему молчал.
— Это просто имело смысл — сказал Галаэрон, уверенный, что голос требует дальнейших объяснений, так же как и он сам, если не сумеет их дать.
— Они должны были знать, что мы делаем, и не могли этого допустить. Должно быть, они что-то задумали.
— Это объясняет, почему ты держал фаэримма рядом с Эсканором? — спросил голос.
Галаэрон начал было соглашаться, но потом понял, что голос хочет
совсем другого. Оставалось еще ответить на один вопрос.
— Принц только что убил одного фаэримма, — объяснил Галаэрон. —
Я думал, ему будет легко убить еще одного, особенно когда он будет ошеломлен телепортом.
И снова наступила тишина.
— Единственное другое место, куда можно было послать его, была Вала, — сказал Галаэрон. — Я подумал, что если это и убьет кого-то, то
лучше Эсканора, чем ее.
— Глупый эльф! — закричал Малик, забывшись и подняв голову. — Подумай, что ты говоришь, прежде чем получишь…
Возражение закончилось глухим стуком рукояти алебарды, ударившей по закутанной в ткань голове Малика. Галаэрон оглянулся и увидел, что маленький человек лежит без сознания, но все еще дышит.
— Ты борешься со своей тенью, не так ли, эльф?
— Проигрываю, я думаю, — сказал Галаэрон. На этот раз ему понадобился лишь намек на молчание, прежде чем он понял, что должен продолжать. — Принц Эсканор смотрел на Валу. Мне это не понравилось.
— А.
Галаэрон почувствовал на себе тяжесть взгляда Валы и попытался не отрывать глаз от пола, но голос оставался безмолвным, и в конце концов он почувствовал себя вынужденным посмотреть в ее сторону. Он обнаружил, что она ответила на его взгляд, насколько это было возможно, с выражением удивления и триумфа в изумрудных глазах.
— Здесь не о чем беспокоиться. — Голос звучал весело. — Тени по своей природе непобедимы и непознаваемы. Вы можете победить их, только победив себя.
Снова тишина, но на этот раз Галаэрон не чувствовал необходимости говорить. Воздух стал душным и менее неподвижным, и Галаэрон почувствовал, что снова может дышать, когда голос заговорил на этот раз, он был уже далеко.
— Хадрун позаботится о том, чтобы тебя и твоих спутников поселили рядом с дворцом. Если я хочу не потерять больше ни одного из моих принцев, я должен научить тебя, как жить с твоей тенью.
Не зная, хорошо ли это, но надеясь на это, Галаэрон начал поднимать голову, и почувствовал на затылке острие алебарды. Он снова коснулся головой пола.
— Что будет соответствовать твоему утверждению, не так ли, эльф?
— Конечно, — сказал Галаэрон.
Сердце его колотилось, то ли от радости, то ли от страха, но определенно от волнения.
— Спасибо.
Молчание, тяжелое и выжидательное.
— И, конечно, я отплачу вам, чем смогу.
— Хорошо, Галаэрон, — сказал голос. — Теперь мы понимаем друг друга.
Месяц Тарсак почти миновал, и в Глубоководье быстро приближалось Зеленотравье, с востока ревела свирепая метель, била в оконные стекла своими яростными ветрами и роняла еще больше снега на город, уже погребенный под дверные молотки. И это была не та мокрая жижа, что дует с моря в начале каждого праздника. Это был игольчатый снег, крошечные копья ледяных кристаллов образовались над высоким льдом и пронеслись по континенту воющими стенами стужи. Не было никакой перспективы, что он растает в ближайшее время. Таяние требовало теплых бризов и яркого солнца, и самое близкое к тому, что Глубоководье видело за последние три месяца – это непрерывный поток жемчужных грозовых облаков, несущихся по небу. Дела пошли так плохо, что городская стража покрыла замерзшую гавань горами снега, лесорубы не могли удержать дым в городских трубах, а местные фермеры еще не успели обработать свои замерзшие поля. Вкратце, Глубоководье столкнулось со стихийным бедствием наихудших масштабов, что и сделало новости, принесенные принцем Агларелом, такими случайными и подозрительными, по крайней мере для тех, кто знал, как работают такие вещи. Шадовар стоял перед Пьергейроном Паладинсоном и семью Лордами в Масках, его глаза сверкали серебром, а клыки, присущие правителям шадовар, сверкали белизной, когда он обращался к внушительному собранию в величественном зале дворца с мраморными стенами. Помимо Пьергейрона и Лордов в Масках, на собрании присутствовали сестры Серебряная Рука, Шторм и Лаэраль, Лорд Тереал Диндарил с острова Эвермит, Лорд Джервас Имесфор из Эверески и неизбежное множество зевак, которых можно было ожидать, когда такая группа сановников собиралась вместе. Если Агларел и знал о силе и влиянии тех, к кому обращался, то его непринужденные манеры и уверенный голос не выдавали этого знания. Огромный и смуглый, с массивным лицом и длинными черными волосами, он носил развевающуюся черную мантию и пурпурный плащ, который почти придавал ему вид парящего, когда он шагал взад и вперед за подиумом, время от времени подчеркивая точку, пронзая воздух черным когтем, который
