Любопытство заставило замолчать и вместе с троицей, смутно знакомых адептов, наблюдать за парнем. А тот, подойдя в дубу, со всей дури ударил кулаком по стволу и тут же подставив руки, поймал, с треском слетевшую в его объятия, девицу с рыбьим хвостом. Пару раз, моргнув, пыталась понять, что напоминала мне эта странная картина.
— Ну, я же соскаальзыывааююю! — томно протянула красавица, обвивая руками шею адепта.
Я стояла разинув рот и глупо хлопая ресницами, глядя как парень, зависнув над землёй, начал плавный подъем вверх, где и усадил русалку на дерево. На небольшую стипендию я могла позволить себе завтракать и обедать в институтской столовой. А ужина не было, я “худела”, как гордо говорила всем, хотя на самом деле, просто экономила деньги. Не выдержав, залилась звонким смехом, очень давно так не смеялась, ну шутники!
Точно, это братья постарались, помню, рассказывала им мультфильмы про богатырей. А если это не иллюзия, значит они все к этому шедевру приложили руки. Вот тогда-то я и познакомилась с ребятами, оказавшимися боевиками с третьего курса, правда пообщаться с ними опять не получилось.
— Алина, девочка моя, как же ты похудела за эту неделю! — из головы вылетели все мысли, мне навстречу шла Изия, наша кухарка. — А я говорю, сегодня Алиночка придёт, надо пирожков сладких напечь. Дай, думаю, пойду свежих ягод наберу, а ты вон, уже здесь, а у меня ничего не готово, — заполошно спохватилась она.
— Ничего, Изи, я перекусила в академии, — обняла женщину, любящую нас с Торамиель и братьями, как вторая мама. Она никогда не пыталась заменить нам её, но щедро дарила своё тепло и свою любовь, и мы отвечали ей взаимностью.
— Перекусила она, — добродушно ворчала кухарка, — знаю я как вас там кормят, все невкусно и мало. Братики-то придут сегодня, или, как всегда, в загул уйдут? — я вздохнула, ну что тут ответишь?
Это за мной пригляд постоянный, даже в академии кто-нибудь из братьев обязательно был рядом или со мной, или в зоне видимости. А на выходные у них теперь находились свои планы: поехать к друзьям в гости, помочь Фаби, с разрешения Эдхара и прочее, и прочее. Меня теперь в игры взрослых мальчиков не брали, так что, скорее всего я буду дома одна, но сказать это Изии, не повернулся язык и я, виновато улыбаясь, пожала плечами.
В моей комнате ничего не изменилось. Я ходила трогая вещи, понимая, что соскучилась, а ведь всего-то прошло только несколько дней, прижав к груди своего малинового зайчика, уткнулась в него лицом.
— Алиночка! Приехала! Радость-то какая! — в дверях появилась Хизра, моя горничная, она давно нашла своё счастье с нашим управляющим и вышла замуж за Пуриша.
Я буквально залюбовалась ей: и так всегда весёлая и добрая, она буквально светилась от счастья, ожидая, когда начнутся схватки и она разрешится от бремени. От переизбытка чувств, подошла к ней и немного приобняв, поцеловала в щеку.
— Я тоже скучала, — у женщины намокли уголки глаз.
— Ой, да что же я, тебя же переодеть надо, волосы… — тяжко вздохнула и махнула рукой, — жалко волосы.
— Не жалей, — усадив её в кресло, прошла к гардеробу, выбирая домашнее платье, — и не беспокойся, я все сделаю сама. Не знаешь, Филька сегодня появится?
— Нет, — тяжело вздохнула Хизра, — не приедет, тебе тар Залихар все расскажет, — я с радостной улыбкой моментально повернулась в её сторону, держа голубое платье на руках.
— Отец дома? — я давно его не видела, он часто ездил с инспекциями по разным городам, и мне очень хотелось с ним встретиться.
Мы все надеялись, что может быть он ещё встретит ту, что отогреет его, и в его сердце расцветёт цветок любви. Но время шло, и мы уже потеряли надежду. Быстро натянув платье и дав Хизре зашнуровать его, побежала в кабинет отца, из которого он обычно не вылезал, когда находился дома.
Привычно влетев, и дотронувшись до своих губ пальцами, то же самое сделала и с портретом мамы. За мной наблюдали добрые, мудрые глаза отца, стоящего у окна и державшего в руках открытую книгу. Повернувшись, взметнув подолом, подлетела к нему и повисла на шее. Раньше он выдерживал меня, а сейчас немного покачнулся.
— Ну же, девочка моя, я тоже очень рад видеть тебя. Только, боюсь не выдержать, — последние слова он буквально хрипел, со смехом чмокнула его в щеку и отпустив, уселась в кресло.
— А почему Филька не приедет? Я соскучилась по нему!
— Он прислал сообщение, что приглашён на праздник Роз и будет сопровождать Рами ко двору, вместо её мужа, так как он отправился в провинцию с проверкой, — улыбаясь, ответил отец. — Ты лучше расскажи как ты сама, как тебе учится, что происходит в академии, я слышал, что ты ходила в театр на премьеру в сопровождении Эдхара… — и я рассказывала, обо всем, красочно и со вкусом.
Где-то отец смеялся, над чем-то хмурился, на что-то качал головой, но не ругался и не осуждал. С ним было легко и просто. Я всегда была его любимицей и даже, когда парни чего-нибудь вытворяли, прикрывать их тылы, нашедшие приключения, шла я, и им все спускали на тормозах. Вот и сейчас:
— Если бы я не помнил себя в их возрасте в академии, то надрал бы им уши, — вроде бы грозно хмурясь, проворчал отец, но в глазах не было грозы и я прижалась к нему, даря любовь и получая тепло любящего родителя.
— Вот вы где! — в кабинет ворвался Эдхар. — Я так и знал, что найду вас тут! — таким возбуждённым я не видела его уже очень давно. Его глаза горели лихорадочным блеском. — Алина, у меня для тебя подарок! Пойдём быстрей на лужайку, — он тянул меня за собой, оглянувшись на отца и увидев в его глазах растерянность, пошла за мужчиной.
Так мы и шли. Эдхар нетерпеливо тянул меня за руку, ничего не объясняя, а за нами шёл Лихар, который так же как и я не понимал, что происходит. Уже на первом этаже нетерпение Эдхара, казалось, увеличилось в несколько раз. На лужайку перед домом мы буквально выбегали, и я с удивлением и непониманием рассматривала странное деревянное кресло, стоящее рядом с аэрлингом выпустившим крылья.
Первое, что бросилось в глаза — это выступающие ручки по бокам от сидушки. Память сразу подкинула воспоминания о восточных паланкинах. Но там конструкция была иной. Вырвав свою руку из захвата Эдхара, обошла плетёное кресло по кругу. Оно было изготовлено из прочной лозы для облегчения веса и снабжено ремнями безопасности прикреплёнными крест на крест, как для детских кресел и оставляло в душе неприятные чувства.
Не сразу поняла, что неосознанно сравниваю эту придумку с инвалидным креслом. Эдхар, не видя и не понимая моих мыслей и эмоций, рассказывал как будет здорово, когда я сяду, пристегнусь и они, со стоящим рядом аэрлингом, меня покатают. Как ребёнка, как калеку. Ну уж нет, но и обижать мужчину, который старался и хотел сделать мне приятное, не стоит.
— Спасибо, — смогла совладать с эмоциями и голос не дрогнул. — Но, нет!
— Как, нет? Алина, ты же мечтала о полётах, да, это... — Эдхар махнул рукой на кресло, — не совсем то, но в небо мы тебя сможем поднять…
Замотала головой, перебивая его, как он не понимает, я хочу летать, но сама, а не вот так вот, как ведьма на помеле. Даже она летала, сама управляя своим транспортным средством, а тут… В голове что-то щёлкнуло и я прокрутила ещё раз последнюю мысль. Обида и разочарование улетучились как их и не было.
Точно! Я же учусь на артефактора, так от чего мне не создать для себя средство для полёта? Взвизгнув от переполняющих меня чувств и азарта, бросилась на шею к Эдхару, если бы не он, я бы не додумалась до такого.
— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — никак не могла остановиться.
Он счастливо улыбался, легко прижимая к себе, быстро чмокнула его в щеку и рванула к дому, на ходу обернувшись и снова прокричав:
— Спасибо!...
Уже забегая в двери поместья, оглянулась и увидела растерянных мужчин, хотя отец скорее был задумчив, смотря мне вслед. Все-таки папа лучше меня знал и понимал. Эдхар же, указывая рукой на кресло с непередаваемо озадаченным и растерянным лицом, крикнул:
