Ознакомительная версия.
Несмотря на странную одежду, посетитель держался очень уверенно, и опытный дворецкий понял, что перед ним отнюдь не бродяга.
— Хозяева ужинают, сэр. Вы можете…
— Я знаю, что я могу, — властно оборвал слугу мужчина. Он говорил с заметным славянским акцентом. — Передайте господину Плотникову вот это. — В ладонь дворецкого опустился перстень. — Передайте прямо сейчас. Это очень важно, мой друг, очень важно. Не бойтесь оторвать хозяина от ужина.
* * *
Москва, Краснохолмская набережная, 17 марта, среда, 06:07
Черная вода еще была обжигающе холодна. Еще попадались редкие льдины, не крупные, но напоминающие о том, что по ночам Москву сковывают последние морозы. Но эти штрихи уходящей зимы не могли помешать вступающей в свои права весне. Запахи, наполненные пробуждающейся жизнью, туманили голову, ощущение свежести не исчезало даже в центре мегаполиса, а утренний ветерок, еще по привычке злой, таил в своем колючем дыхании приветливое тепло. Его порывы легко скользили по водам Москвы-реки, и казалось, ничто не может нарушить сонное величие медленного течения, но неожиданно в самом центре реки появился небольшой водоворот. Плавный ход потока нарушился, легчайшая водяная пыль взметнулась вверх, превратилась в облачко, на мгновение скрыв происходящее от глаз возможных наблюдателей, и через несколько секунд из него выплыла узкая деревянная лодка, на корме которой, задумчиво скрестив руки на груди, стоял мужчина. Лет сорока на вид, с густой, до плеч, гривой черных как смоль волос, коротенькой бородкой и тонкими усиками, он напоминал капитана флибустьеров, неизвестно каким ветром занесенного в современную Москву. Ощущение еще более усиливалось из-за маленькой золотой сережки, украшавшей левое ухо мужчины, и его странного наряда: черные кожаные штаны, мягкие полусапожки, тонкая белая сорочка с кружевами и кожаный же колет. Широкий пояс тоже присутствовал, но, вопреки разыгравшемуся воображению, не было видно ни абордажной сабли, ни пары пистолей. Мужчина был без оружия, но разве в нем достоинство настоящего пирата?
Лодка, несмотря на отсутствие рулевого и гребцов, быстро подошла к гранитному причалу, аккуратно вырезанному на теле набережной, и мужчина ловко выпрыгнул на берег. Постоял пару мгновений, привыкая к земной тверди, а затем не спеша, отчетливо хромая на правую ногу, поднялся от реки к мостовой. Старая рана не беспокоила мужчину: его шаг был уверенным и твердым, он давно привык к хромоте и не имел ничего против того, чтобы здесь его называли Калекой. Фома Калека — прозвище не хуже и не лучше других. Оставленная лодка медленно растворилась в утренней дымке, растаяла, не оставив следа, так, словно была бесплотным фантомом, а не выдерживала только что тяжесть широкоплечего пирата. Может, она действительно была призраком, но вот привезенный лодкой пассажир обладал и плотью и кровью. И верой.
Поднявшись на набережную, он перекрестился на купола Новоспасского монастыря, улыбнулся им, как старым, давно не виденным знакомым, а затем с интересом оглядел окружающие монастырь здания.
— Кажется, здесь многое изменилось.
Безликие ящики жилых домов справа от моста, торчащий шпиль сталинской высотки, коробка разноцветных карандашей на противоположном берегу, претендующая на звание современного бизнес-центра… Фома оглядел все. Оглядел медленно, старательно впитывая новые образы, привыкая к ним. Затем погладил левой рукой бородку:
— Размах впечатляет.
Промчавшаяся по набережной «Тойота» также привлекла внимание Калеки. Некоторое время Фома смотрел вслед удалявшемуся автомобилю, еще пару минут посвятил изучению асфальта и нанесенной на дорогу разметки, а уже следующие автомобили воспринял как обыденность и лишь пробормотал, принюхиваясь к выхлопным газам:
— Любопытно, весьма любопытно.
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь
Москва, Ленинградский проспект, 17 марта, среда, 06:07
Те немногочисленные обитатели Тайного Города, которым доводилось бывать в знаменитой Цитадели, неприступной штаб-квартире Великого Дома Навь, единодушно отмечали идеальный порядок, который царил в твердыне Темного Двора. Все, абсолютно все, начиная с ухоженного внутреннего дворика и заканчивая самым отдаленным уголком крепости, всегда пребывало в состоянии «только что вымыт и подстрижен». Окна блестят, двери не скрипят, а между дорожкой и бордюрным камнем нет и намека на грязь. Другими словами, несмотря на то, что многие помещения Цитадели были освещены гораздо слабее, чем хотелось бы гостям, в этой темноте можно было встретить все, что угодно, кроме пыли.
И только один кабинет, или, правильнее сказать, логово, разительно отличался от старательно вылизанных помещений штаб-квартиры навов. Там полумрак, здесь — море света из многочисленных окон. Там стерильная чистота, здесь — действующие и давно вышедшие из строя компьютеры, провода и микросхемы, колбы с колдовскими растворами и древние бронзовые конструкции, валяющаяся там и сям одежда, стол для игры в карамболь, пакетики из-под орешков, коробки из-под пиццы и даже куски засохших бутербродов. Двухэтажная берлога «ласвегасов», личных аналитиков комиссара Темного Двора, не была образцом порядка, зато создавала неповторимый уют обжитой помойки.
Из навов сюда, не морщась, заходил только Сантьяга.
Казалось бы, мрачные и не склонные к сантиментам основатели Темного Двора никак не должны были терпеть в своей штаб-квартире такого безобразия, но Доминга, нав-предсказатель, и его напарник Тамир Кумар, шас, специалист по математической логике, заслуженно считались гениями анализа, и им многое сходило с рук. Тем более такая мелочь, как обустройство рабочего кабинета по своему вкусу. И особенно учитывая то, что именно из этой электронно-магической свалки Темный Двор осуществлял контроль за Тайным Городом, и ни разу у колючих навов не было повода для нареканий — работали «лас-вегасы» на совесть.
Отдыхать они тоже умели.
И в тот момент, когда подал голос мощный, но ОЧЕНЬ пыльный компьютер, аналитики как раз переживали последнюю стадию качественно проведенного отдыха — они не переживали ни о чем. Заголосившая машина пряталась в самом дальнем углу кабинета, поэтому сигнал дошел до «ласвегасов» не сразу, но все-таки дошел и становился все громче и громче, вдребезги разбив нежный хрусталь волшебной умиротворенности заслуженного отдыха.
— Черт! — простонало тело Тамира. Оно покоилось в огромном кожаном кресле на колесиках и не имело никакого желания приступать к работе. Оно хотело только покоя и чтобы не болела голова. — Кто-нибудь, выключите это…
Ознакомительная версия.
