не распустилась.
Я взяла узенькую ленточку в цвет волос, распустила Елисею волосы, стянутые в низкий хвост, расчесала пальцами и начала плести, накинув защиту от чтения мыслей.
Плету косу Любимому,
Плету косу Волку быстрому.
Ты носи Волк, мою косу бережно,
Ты носи Волк мою косу памятно.
Вплету Волку в косу верёвку крепкую,
Привяжу Волка к себе накрепко
Плету косу Любимому,
Плету косу Ладону могучему.
Ты носи, Ладон, мою косу бережно,
Ты носи, Ладон, мою косу памятно.
Вплету Ладону в косу канат корабельный,
Привяжу Ладона к себе крепче крепкого.
Плету косу Любимому,
Плету косу Единорогу-Еленю.
Ты носи мою косу, Единорог-Елень, бережно.
Ты носи мою косу, Единорог-Елень, памятно.
Вплету в косу Единорогу-Еленю цепь серебряну.
Прикую Единорога-Еленя к себе крепко-накрепко.
Плету косу Любимому.
Ты носи, любый, мою косу бережно.
Ты носи, любый, мою косу памятно.
Вплету в косу Любимому ленту шёлкову.
Поймаю в ленту сердце лю́бого.
Ты люби меня, Любимый мой,
До скончания веков. Аминь!
Я закончила плести косу в четыре пряди, завязала ленточку и сбросила защиту.
Елисей обернулся ко мне, посмотрел серьёзно в глаза.
- Привязала? – и сам же ответил, – привязала. Ты закрылась, я не слышал твоего наговора, но понял, что привязала меня на четыре узла. Почему на четыре?
- Волка на верёвку, Ладона на корабельный канат, Единорога на серебряную цепь приковала, а у Любимого в шёлкову ленту сердце поймала, чтоб любил меня до скончания веков.
- Умница, – с грустью сказал. – Наговор в книге вычитала?
- Нет. На ходу составляла, сердце подсказывало. Я на своём языке шептала, так что наговор мой никакой ваш волхв не снимет.
Елисей обнял меня и прошептал:
- Как же я теперь жить буду, на привязи, лю́бая моя, веста?
- Как жил, так и будешь. Узелки мои всем видны будут. Так что в Академии ни одна ведьмочка на тебя глаз не положит. Обожжётся.
- Так я же через десять дней расплету твою косу и по-своему заплету.
- Да, хоть, завтра. А узелки останутся. В них моя магия, магия весты. Ты же меня в первый день окольцевал, и кольцо не снимается. А я теперь тебя привязала, и мои узелки тоже не снимаются. Снимутся только вместе с кольцом.
- Да-а-а. С кем я только связался?! – смеясь, проговорил Елисей. – Какого Единорога ты к себе приковала?
- Елисея, любимого моего, – целуя в щёку, проговорила я.
- Как ты узнала?
- Я просто догадалась. Реинкарнированный волхв не может не иметь весь набор ипостасей.
- Бесценная ты моя разумница догадливая, – и, ласково обняв, поцеловал. Я ответила на поцелуй, начала таять от счастья.
- Первое условие свидания выполнено, – закончив поцелуй, произнёс Елисей. – Теперь второе – вкусности.
Елисей поставил передо мной коробку, открыл. В коробке лежали четыре пирожных.
- Угощайся, веста.
Елисей взял пирожное и поднёс к моим губам. Я откусила. Елисей откусил тоже. Так мы и ели пирожные, откусывая поочередно.
- Ну, вот. Время уже много, – вставая, сказал Елисей. – Я свои обязанности жениха выполнил, пора идти спать.
- Ага! Всё-таки жених! – воскликнула я, вскакивая и повисая на шее Елисея. – Что ж ты мучил меня столько времени?
- Я и сам мучился. Тебя вестой объявил, а свои волосы в твои руки не отдал. Вот и получается, что женихом я стал только сейчас. Пошли, поздно уже.
Обнявшись, мы пошли вниз.
- Радим сегодня с тобой разговаривал? Не соглашайся в Ладонию идти. Я его предупредил, чтобы не звал.
- Это я с ним разговаривала. Меня Триединый предупредил.
- Опять встречались во сне?
- Да, встречались во сне, а слёзы Лады-Майи он передал наяву.
- Что за слёзы?
- Лада-Майя плачет о судьбе своих созданий. Триединый велел Радиму вернуть Ладонов в Ладоньи горы. Передал ему Слёзы Лады-Майи.
- Да-а. Попал парень. Нелегко ему будет. А Слёзы зачем?
- Чтобы в серьгах или кулонах носили те, кто согласен вернуться в горы, и те, кто поддерживает Радима, то есть все мы.
- Хорошо. Надо ему помочь с оберегами. Чтобы не просто серёжка или кулон были, а настоящий сильный оберег. Да, чуть не забыл, и ты молчишь, не спрашиваешь. Вот.
Елисей достал из кармана мешочек и, развязав, вынул цепочку. На серебряной цепочке висели две капли, в которые вправлены прозрачные кристаллики моих чешуек.
- Носи не снимая, – сказал жених, надевая мне на шею и застёгивая магический замочек. – А свой крестик сними. Он от нашей Навьей нечисти не защищает. Сама убедилась.
И я сняла свой серебряный крестик – «Прости, Господи!», положила в карман брюк.
- Девчатам тоже надо обереги сделать, – сказала я.
- Из Слёз и сделаем. И ещё один подарок, – улыбаясь, Елисей достал из кармана две серёжки с чёрным камнем. – Одна мне, другая тебе, – он вставил мне в правое ухо серёжку и себе. – Это камни связи. Будем с тобой разговаривать даже через всю Роксолань. Никто нашего разговора, кроме нас самих, не услышит. Сегодня я норму по подаркам выполнил, – сказал с улыбкой и поцеловал в нос.
Мы прошли третий этаж, спустились на второй и замерли.
В дверях второго этажа по обе стороны стояли наши «деточки». Девочки со своей стороны, уставив руки в бока, мальчики на своей стороне, сложив мускулистые руки на груди. Все с серьёзными лицами.
- Что случилось? – с тревогой спросила я.
- Ничего страшного, – ответила Таня, дёрнув меня за руку и затягивая к себе. – У нас всё в порядке, а у вас?
- Да, вроде, – ответила я.
- Отвечает неуверенно, – заметила Лина. – Ребята, теперь вы.
Вперёд выступили Ольгер с Радимом.
- Показывай! – обратились к Елисею.
Елисей расплылся в улыбке и гордо перекинул на грудь косу.
Девчата зааплодировали, а парни, после дружного – «Ого!», присвистнули.
- Аж, на четыре узла! – восхитился Волес.
- А вы как думали? Умеем мы, девочки, привязывать женихов, – с гордостью сказала Зарина и строго посмотрела на Горовата.
Гороват нарочито сделал испуганные глаза и присел за парнями.
Все дружно засмеялись.
- Девочки, а он ей камень переговорный подарил и оберег из её чешуек, – сообщила, углядевшая мои украшения, Зарина.
Девчата кинулись разглядывать серёжку с кулоном. Когда мы уже развернулись уходить, раздался голос Елисея:
- Веста, остановись!
Я остановилась, развернулась к
