- Тогда спать. – распорядилась мадемуазель, - Спать, спать, спать.
- Но я совершенно не хочу спать! – воспротивился Роман. Не хватало еще, приехать в этот приют тайн и загадок и завалиться дрыхнуть! Конечно, он не верил, что эта самоуверенная старушонка прочитала все проблемы прямо в его сердце. И уж конечно, не может она бытьтой самойдевицей Ленорман, Марией Нормандкой, что предсказала смерть Марату и Робеспьеру, и корону молодому Бонапарту. Но все же, все же… Что-то было в ней, не позволяющее причислить к обычным шарлатанкам.
- Действительно, спать вы не хотите, - согласилась престарелая мадемуазель и в голосе ее звучало легкое удивление, - Какой многообещающий юноша. Но спать все же придется. – и она легонько толкнула Романа раскрытой ладонью в лоб.
Он почувствовал как веки его начинают неумолимо тяжелеть и закрываться. Кулак бессильно разжался, и сумка шлепнулась на пол. Сквозь наваливающуюся дремоту он ощутил, что его подхватывают под руки, и механически перебирая ногами, побрел вверх по лестнице. Раскрылась дверь, его подтолкнули внутрь, и он с блаженным вздохом рухнул на тяжело скрипнувшую кровать. Успел почувствовать как с него стягивают ботинки, слабо взбрыкнул ногами и провалился в сон.
Роман не проснулся, а скорее очнулся. Так выныривают не из сна, а из глубокого обморока. Потянулся, чувствуя как упруго качнулась под ним панцирная сетка, и сел. Сквозь темноту смутно проступали контуры старого шкафа. Когда они приехали, еще только смеркалось. Не так уж долго он спал, а чувствует себя потрясающе. Ни тебе тоски, ни тебе тревоги, только легкость и ощущение близкой радости. Ну бабка-гипнотезерша, девица Ленорман!
Откуда-то снизу доносились льдистые переливы вальса. Роман нашарил под кроватью ботинки, одернул сбившийся свитер и выглянул в коридор, расчерченный потертой ковровой дорожкой. Внизу все играл вальс и слышался гул множества голосов. Роман провел пятерней по волосам, нерешительно оглянулся на дверь своей комнаты – ключа у него не было, а бросать открытую дверь – безумие. Потом усмехнулся – вот уж и правда безумие! Ты еще продукты в кулек заверни, надпиши и отнеси в общий холодильник. Самое время! Он плотно прикрыл за собой дверь и двинулся к лестнице.
Намазанная белой краской на дверном стекле надпись возвещала: «Столовая. Завтрак – 8-900. Обед – 13-1400. Ужин – 18-1900.» Сквозь мутное рифленое стекло ярко пылал свет и несся вальс. Роман дернул створку…
- Eh bien, mon prince, Gênes et Lucgues…
- Нарешти! – Янка оторвалась от немолодого господина в расшитом золотом камзоле и пудренном парике и почти побежала навстречу Роману, немилосердно цокая высоченными каблуками. Роман всегда испытывал легкое смущение, глядя на прискочку бегающих на каблуках женщин. Это ведь только в кино на каблуках можно эстетично мчатся, элегантно заезжать «окаблученной» ножкой противнику в челюсть, а потом уверенно приземляться на все те же каблуки, а в жизни… В жизни самое ужасное, что бегущая на каблуках женщина и впрямь думает, что она вся как в кино.
На Янку правила не распространялись. Она подлетела к нему так, словно была звездой боевиков – сцена финальной схватки на светском рауте в доме главного гада. Окинула Романа взглядом – начиная от ботинок (Роман сразу ощутил, что они не вычищены), до растрепанных волос – и неодобрительно тряхнула пепельной копной:
- А Рико ще надеялся, ты зминешься!
- Терпение, mon ami, и все придет, - Рико, немыслимо элегантный в белом смокинге, выдвинулся из-за ближайшего стола и дружески кивнул Роману.
- А вы… почему не такие? – Роман перевел взгляд со смокинга Рико на маленькое черное платье Янки (он был вполне уверен – это и есть знаменитое платье от Шанель), а потом махнул рукой в стороны разряженного под старину сборища.
- Ах, мой мальчик, я принципиальный противник нарочитого погружения в прошлое. Все это уже носилось, - изящный жест узкой ладони очертил камзолы, кожаные колеты, фраки, парики, - А потом ушло. Придет день, и смокинг тоже уйдет, сменится каким-нибудь комбинезоном с пневматической подушкой на заднем кармане. Дань современной моде следует отдавать сейчас, а не вспоминать ее потом.
- А у меня просто ноги дуже гарни, без всяких там филозофий, - отрезала Янка.
- Твои ноги сами по себе целая философия, - пробормотал Роман.
- Я же говорил – задатки у юноши весьма хороши, - словно завершая некий давний спор, сказал Рико, а Янка просунула поблескивающие бриллиантами пальцы Роману под локоть.
- Полковник намеревался побеседовать, но вы, мой мальчик, почивать изволили и мы с панной Свитезь вас прикрыли. Так что сейчас поздравительный спич, а потом сразу же…
- Поздравительный спич? – удивился Роман, - Какой? Зачем?
- Затем что 31 декабря, мой мальчик! Смена временных отрезков, концентрация человеческих чаяний…
31 декабря!? Ничего себе – он проспал сутки! Сутки! Ай да бабка! Роман изумленно покачал головой.
- Начальство явилось, - с отчетливым неодобрением хмыкнул Рико.
По толпе гостей прокатился шорох, она раздалась в стороны, открывая широкий проход. Такое Роман видел только в кино – выход Ея Величества императрицы всея Великия, Малыя и Белыя в сопровождении монаршего двора. Только вот императрицы не было, а были двое. Они торжественно шествовали, далеко отбрасывая руки с высокими фигурными тростями – тот самый пожилой господин в камзоле и пудренном парике, что разговаривал с Янкой и еще один: крепкий, мордатый, длинноусый, в старинной казацкой черкеске, длинной белой сорочке, перехваченной широким узорчатым поясом. На шее поблескивала медаль на голубой Андреевской ленте.
- Команда олимпийских чемпионов ему кланялась, - раздраженно взирая на медаль, пробурчал Рико.
- Облышь, - процедила Янка, даже не шевельнув сведенными улыбкой губами.
Кринолины дам зашелестели в дружном реверансе. Двое в середине зала резко склонили головы в коротком ответном поклоне, потом проделали некие пассы относительно друг друга, явно пытаясь взаимно уступить честь первого слова, и наконец мужчина в черкеске сделал шаг вперед. На отлете выставил трость с золотым набалдашником, откашлялся:
- Уважаемые дамы и господа! Уважаемое Общество! С чувством огромного удовлетворения хочу сообщить вам, что за истекший год Днепропетровское региональное управление достигло огромных успехов. Благодаря упорной работе наших сотрудников внутренние рейтинги возросли чрезвычайно…
Он сделал паузу, позволяя толпе разразиться аплодисментами, что та и не преминула сделать.
- …Был открыт ряд новых подразделений по области, в том числе в Павлограде, Марганце, Александрии и Магдалиновском районе. Поприветствуем их представителей, господа, - вся толпа дружно развернулась и вежливо захлопала в сторону похожих на земских статистиков мужчин в сюртуках. «Статистики» прижимали руки к сердцу и слегка смущенно раскланивались.
- …Днепропетровское региональное управление доказало свое умение работать с любыми категориями клиентов и в любых, самых сложных обстоятельствах! И как сообщил мне представитель Санкт-Петербургска, всем вам хорошо известный Яков Виллимович Брюс, - еще жест в сторону спутника и новые аплодисменты, - …Мы с вами, господа, вошли в десятку крупнейших региональных управлений! Это огромная честь для нас…
Его слова были перекрыты бурными и продолжительными аплодисментами.
Роман нервно сглотнул. Этот человек в старинном костюме говорил, словно выбившийся в топ-менеджеры гражданин Огурцов из «Карнавальной ночи». Роман вопросительно поглядел на Рико – но тот лишь мученически возвел глаза к потолку, перевел взгляд на Янку – она на мгновение опустила веки и снова принялась слушать с выражением преувеличенного внимания на лице.
- …Успех великий, но несомненно заслуженный, - теперь, благостно покачивая пудренным париком, вещал Брюс от Петербургского центра, - Заслуженный неустанным трудом как старых, так и новых сотрудников Днепропетровского регионального управления. И я от всей души хочу поприветствовать и пожелать в наступающем году всяческих успехов, всем вам, господа, в особенности же тем сотрудникам Общества, что присоединились к нам в нынешнем здесь и сегодняшнем сейчас…
