Одон не из тех людей, которые любят церемониться, и начал без приветствия:
– Вас сейчас безрукий младенец может передушить. Мне жаль на вас смотреть, и я не пойму, почему вы еще живы. В Тарибели есть много опасных людей, желающих вашей смерти. Не понимаю, почему они медлят?!
Сеул, не отрываясь от созерцания содержимого кружки, меланхолично пояснил:
– Час назад Пулио попытался сплясать, но споткнулся о табурет и упал. Некоторые посетители сочли, что это смешно, и этого не скрывали. Пулио вступил с ними в неравный бой, но тут… Видишь, у дверей за парой столов несколько серьезных мужчин сидят? Третий день там сидят – ничего не пьют и не кушают. Один уходит, на его место другой с улицы заходит. Вот они тогда дружно поднялись и так навешали всем, кто лупил Пулио, что городские лекари на неделю вперед теперь работой обеспечены.
– Это ваша охрана?
– Охрана? Наша? Нет, у нас осталось лишь двое стражников, прихваченных из столицы, и они отдыхают в своей комнате… с бочонком пивка. Думаю, господин префект решил, что защита нашим телам не помешает… Вот и сидим мы, как члены Императорского Совета: со своей охраной.
– Эддихот – тупица, но даже он понимает, что вы ведете себя безрассудно. Вам надо прекратить это.
– А зачем? Мы имеем право на отдых… Эй! Пулио! Мы имеем право отдохнуть, после того как разгромили эту шайку в приюте?!
Пулио, пластом валявшийся на лавке, выказывая согласие со словами Сеула, приоткрыл непострадавший глаз и громко испортил воздух.
– Вот видишь – даже Пулио согласен. А это много значит. – Сеул, все так же не отрываясь от созерцания поверхности жидкости, воздел палец к потолку: – Пулио, шалопай эдакий, вечно со всеми не согласен. Но если уж согласился, то, значит, так оно и есть!
Одон, презрительно сплюнув на пол, прошипел:
– Пока вы тут жрете, моя Ригидис остается в лапах этих отбросов! Я зря защитил тогда ваши жизни – вы бы хоть погибли как мужчины! Не спасут вас люди префекта: перережут вам всем глотки! Вы связались со своей смертью – начинайте поминать сами себя!
Нуриец, вскочив, еще раз плюнул на пол и, не обращая внимания на напрягшихся «посетителей», занимавших два стола возле выхода, выскочил из трактира с такой прытью, что едва не разнес двери. Пулио, очнувшийся от грохота, громко и четко сообщил на весь зал:
– Друзья, я, похоже, сейчас наложу в штаны.
Сеул и Дербитто отнеслись к его заявлению с сочувствием и, приняв во внимание беспомощное положение товарища, решили ему помочь. Сами едва держась на ногах, они подхватили Пулио под руки и поволокли в угловую дверь. Через нее можно было попасть во множество мест: во внутренний двор, в комнаты наверху, в переулок, по другую сторону которого стояла их гостиница, и, разумеется, в сортир тоже можно было попасть этим путем. Дербитто, едва не заваливаясь на каждом шаге, временами издавал какие-то мычащие звуки, Сеул был подозрительно тих и передвигался семенящими шажками, ноги Пулио все время норовили завязаться узлом, а из уголка его рта потянулась ниточка слюны.
Посетители трактира, с интересом наблюдая за их маневрами, начали биться об заклад, что вся троица завалится прямо в нужнике. Некоторые – из тех, кто сидел у дверей, – потянулись вслед за пьяными гостями из Столицы: видимо, хотели насладиться зрелищем их позорной немощи.
Сыщики были жалки, потасканы непрерывным пьянством и выглядели плохо. Если ночью возле проклятого погоста для казненных некромантов их встретила бы беременная молодуха, страдающая заиканием, то ничуть бы не испугалась. Более безобидную троицу мужчин трудно было вообразить.
* * *
Одон, выскочив из духоты трактира, рванул на шее застежку воротника, зашагал, не разбирая дороги. Ему не хватало воздуха – мужчину душила бессильная ярость. Впервые столкнувшись со столичными сыщиками, он был потрясен их грамотными методами работы, умом, оперативностью и полным презрением к любым местным авторитетам. Эти люди не притворялись – они были теми, кем казались. Никаких дешевых выкрутасов, все реально. Десятники стражи префекта у них на побегушках работали, а полусотники стучали в дверь и на пороге униженно просили разрешения войти. Канцелярских писарей Сеул легко выгнал из кабинета парой слов, прибрав помещение для своих нужд.
Молодого нурийца это впечатлило. Ему показалось, что этим господам подвластно все и с ними у него будет реальный шанс отыскать свою невесту или хотя бы за нее отомстить. Он признал их авторитет и готов был подчиняться.
Увы, не все им подвластно… не все… Приказ наместника в один миг превратил их из смертоносной группы, способной раскрыть самый хитроумный заговор и сразу покарать преступников, в кучку жалких пьяниц. Ему до сих пор в это не верилось, но ведь он видел это своими глазами! Будто хребты у них повынимали, превратив в слизняков. И как он мог подумать, что они способны разыскать его Ригидис?! Да они завязок на своих штанах найти неспособны!
Чуть придя в себя, Одон огляделся и понял, что идет туда, куда ему идти незачем. Скорректировав курс, покинул оживленную улицу, свернув в узкий переулок. Здесь он не переставал плеваться и невнятно проклинать пьяных сыщиков, но при этом уже не забывал об осторожности – поглядывал вверх. В таких тихих местечках хозяева не опасаются надзора стражей и частенько выливают нечистоты из окон. Если прозеваешь это дело – серьезно запачкаешь костюм.
Уже на выходе из переулка за спиной послышались быстрые шаги, и незнакомый голос скороговоркой поинтересовался:
– Уважаемый господин, вы случайно не знаете, есть ли поблизости хороший плотник?
Одон, не сводя внимательного взгляда с окон над головой, даже оборачиваться не стал для ответа идиоту:
– Ты, должно быть, кретин? Откуда в Тионе хорошие плотники? Те, что есть, втроем кривого табурета сбить не сумеют. Этим имперским пьяницам молотком по гвоздю никогда не попасть. Они даже когда друг друга имеют, никогда с первого раза не попадают. И вообще ты мимо вывески гробовщика только что прошел, вот к нему и шагай – он тебе точно поможет… по деревянной части…
На последних словах Одон заработал под колено столь сильный удар, что, мгновенно перестав унижать местных плотников, плюхнулся на пятую точку, больно ушибив копчик о загаженную деревянную мостовую. Нурийца трудно застать врасплох, но здесь, практически в центре столицы провинции, средь бела дня… Он думал, что хоть немного расслабиться можно.
Зря думал.
Одон не растерялся – нурийцы в таких случаях не теряются. Завалившись на спину, он выбросил руки вверх, справедливо надеясь, что ему удастся ухватить наглеца за лодыжки, после чего он его попросту в узел завяжет, а потом вытрет паршивцем все дерьмо в переулке – здесь ведь давненько не убирали.
