— От этого места у меня волосы даже на руках дыбом встают, — бурчал он. И продолжал: — Как же я хотел, чтобы ноги моей здесь больше не было! Никогда.
Но всё равно пошёл с ней. Хороший он человек, этот Байл Домон. Хороший, насколько это возможно в этих чуждых местах, даже несмотря на его неприглядные делишки в прошлом. Всё это уже позади. И пусть он не понимает, как нужно жить правильно, он, по крайней мере, пытается понять.
— Вот это зрелище, — сказал он, пристально разглядывая безмолвное море огней. — Что ты собираешься делать дальше?
— Поищем Найнив ал’Мира или Илэйн Траканд.
Байл почесал свою бороду — с выбритой на иллианский манер верхней губой. Волосы на его голове были разной длины. Теперь, когда она его освободила, он перестал брить половину головы. Ну, а освободила она его, конечно же, для того, чтобы они могли пожениться.
Это было им на руку — здесь бритая голова привлекала бы внимание. Когда разрешились некоторые… сложности, из него получился неплохой со’джин. Однако в конце концов она была вынуждена признать, что Байл Домон не создан для того, чтобы быть со’джин. Слишком грубо он был вытесан, и никогда никаким волнам не сгладить эти острые края. И ей он нужен именно такой, хотя вслух она этого не признает.
— Уже поздно, Лейлвин, — сказал Байл. — Может, подождём до утра.
Нет. Пусть в лагерях и царил покой, но то была не сонная дремота, а спокойствие ждущих попутного ветра кораблей.
Лейлвин не знала толком, что здесь происходит — задавать вопросы в Тар Валоне она не рискнула, опасаясь, что её выдаст шончанский акцент. Собрать такие грандиозные силы нельзя без тщательной подготовки. Масштаб происходящего её поразил; она слышала об этой встрече, на которую явилась большая часть Айз Седай, но увиденное превзошло все её ожидания.
Лейлвин зашагала по полю, Домон последовал за ней, и они присоединились к группе тарвалонских слуг, которых им было позволено сопровождать благодаря взятке Байла. Лейлвин не нравились его методы, но ничего другого она предложить не смогла. Она старалась не думать о его старых связях в Тар Валоне. Что ж, если ей уже не суждено ступить на борт корабля, то и Байлу больше не судьба заниматься контрабандой. Это было слабым утешением.
«Ты — капитан корабля. Лишь это ты умеешь, лишь этого желаешь. А ныне — Бескорабельная». Лейлвин задрожала и, чтобы не обхватить себя руками, сжала кулаки. Провести остаток своих дней на этой вечно неизменной суше и больше никогда не помчаться быстрее лошадиного аллюра, не вдохнуть воздух в открытом море, не направить свое судно к горизонту, не поднять якорь, паруса и просто…
Лейлвин встряхнулась. Нужно найти Найнив и Илэйн. Может, она и Бескорабельная, но не позволит утянуть себя в эту пучину. Лейлвин определилась с курсом и начала движение.
Настороженный Байл слегка ссутулился и пытался разом следить за всеми вокруг. Несколько раз он бросил взгляд и на неё, сжав губы в узкую линию. Теперь она знала, что это означает.
— В чём дело? — спросила она.
— Лейлвин, что мы здесь делаем?
— Я уже объясняла. Нам нужно найти…
— Да, но зачем? Ты понимаешь, что собираешься сделать? Они же — Айз Седай!
— Раньше они относились ко мне с уважением.
— И поэтому ты считаешь, что они предоставят нам убежище?
— Возможно. — Она смерила его взглядом. — Выкладывай, Байл. Тебя что-то беспокоит.
Он вздохнул.
— Для чего нам убежище, Лейлвин? Мы могли бы подыскать себе корабль где-нибудь в Арад Домане. Там, где нет ни Айз Седай, ни Шончан.
— Я не собираюсь плавать на тех кораблях, что тебе по душе.
Он невозмутимо посмотрел в ответ:
— Я умею честно вести дела, Лейлвин. Я не буду…
Она подняла руку, прерывая Байла, потом положила её ему на плечо. Они остановились посреди тропинки.
— Я знаю, любовь моя. Знаю. Я говорю всё это, чтобы отвлечься, выплыть из потока, влекущего в никуда.
— Зачем?
Одно это слово — как заноза под ногтем. Зачем? И правда, зачем она прошла весь этот путь, путешествуя в компании Мэтрима Коутона, в столь опасной близости от Дочери Девяти Лун?
— Мой народ живёт с очень неправильным представлением о мире, Байл. И поэтому они творят несправедливость.
— Они отвергли тебя, Лейлвин, — тихо ответил он. — Ты больше не одна из них.
— Я всегда буду одной из них. Меня лишили имени, но не происхождения.
— Прошу прощения за оскорбление.
Она резко кивнула.
— Я по-прежнему верна Императрице, да живёт она вечно. Но дамани… они основа основ её власти. Это с их помощью Императрица поддерживает порядок, не даёт Империи развалиться. И природа дамани — ложна.
Сул’дам могли направлять. Способности можно было развить. Даже теперь, спустя месяцы после того, как ей открылась истина, её разум был не в силах охватить все последствия. Другой мог бы больше заинтересоваться политическими выгодами, он мог бы вернуться в Шончан и воспользоваться этим знанием ради власти. Лейлвин почти хотелось так и поступить. Почти.
С одной стороны, мольбы сул’дам, с другой… чем лучше она узнавала этих Айз Седай, совершенно не похожих на тот образ, который внушали им всем…
Что-то надо было делать. А вдруг её действия приведут к риску развала всей Империи? Она должна обдумывать свои шаги очень и очень тщательно, как заключительные ходы при игре в шал.
Парочка продолжала двигаться в темноте вслед за прислугой. Частенько то одна, то другая Айз Седай посылала слуг за чем-нибудь забытым в Белой Башне, потому перемещение туда и обратно было обычным делом, что было на руку Лейлвин. Даже когда они миновали границу лагеря Айз Седай, их так никто и не окликнул.
Подобная беспечность её удивила, но только до тех пор, пока она не увидела несколько стоящих вдоль дорожки человек. Их было непросто заметить. Им как-то удавалось сливаться с пейзажем, особенно в темноте. Лейлвин заметила их лишь тогда, когда один из них шевельнулся, отделившись от остальных, и зашагал вслед за ней и Байлом, чуть поотстав.
Несколько мгновений спустя стало очевидно, что именно они привлекли его внимание. Быть может, походкой или поведением. Они постарались одеться попроще, но борода Байла всё равно выдавала в нём иллианца.
Взяв Байла за руку, Лейлвин остановилась и повернулась к преследователю. Судя по описаниям, это был Страж.
Страж подошёл к ним. Они всё ещё были недалеко от внешней границы лагеря. Палатки в нём были расставлены по кругу. Лейлвин с тревогой отметила, что некоторые из палаток светились слишком ровным для свечи или лампы светом.
