— Раздевайся, — сказал мне Оби Ван, когда дед ушел. — Оденешь вот это. Я должен знать, что мне делать с твоим телом.
Как будто у меня вообще когда-нибудь было тело.
Мне пришлось одеть форму, плотный эластичный топ и короткие, по колено, штанишки. Зеркало, висевшее в раздевалке, отразило худющее нечто с мертвенно серой кожей.
— Атас, парни, — воскликнул кто-то, когда я появилась в зале. — Зомби наступают!
— Пятьдесят отжиманий, — спокойно сказал Оби Ван весельчаку и несколько раз обошел вокруг меня.
— Все не так плохо, я ожидал худшего. У тебя хорошие формы несмотря на изящное сложение. Разомнемся?
Я усмехнулась, изящными, мои «формы» еще никто не называл. Потом я прыгала, бегала, отжималась, качала пресс и даже лазила по канату (вот это было хуже всего!), таскала «железо»… Неделями! Ни на шаг, не приближаясь к посрамлению обидчиков. Особо продвинутая группа учеников (Оби Ван называл их «доберманами») умирала от смеха, глядя на меня и мои килограммовые гантельки. Я даже устроила пару истерик на тему:
«Когда меня начнут учить!?». Внимательно слушая мои вопли, учитель каждый раз говорил:
— А зачем тебе учится? Кричи громче, если кто и полезет — оглохнет на первой секунде.
А учиться очень хотелось! Хотя бы потому, что Оби Ван и остальные его ученики (даже «доберманы»), как будто не замечали какая я. Относились ко мне как к обычной девчонке. И это было так приятно, что несмотря на все синяки, растяжения, боль в мышцах, пару переломов и не единожды отбитые пальцы я шла туда с радостью.
Тут мне было очень легко, тут я была своей. Со мной могли обсуждать фильмы, книги… девчонок. Я даже несколько раз вытаскивала нескольких «доберманов» из милиции, пользуясь тем, что начальник нашего отделения был давним другом деда.
А потом, через несколько месяцев, после смерти деда, Оби Ван уехал. Куда, почему? Не знаю. «Доберманы» разбрелись, по всяким «Гепардам» и «Беркутам». А новый сенсей…, мы не понимали друг друга, а после того как он сказал, что для курсов самообороны я слишком кровожадная и у меня неправильная мотивация мне пришлось уйти. Все равно той атмосферы, что согревала меня все эти годы, там уже не было.
Оби Ван призывал меня решать все проблемы быстро и кардинально, предупредив, что не может научить меня тому, чему учит других. Повторял, что для меня нет запрещенных приемов, и заставлял читать анатомический атлас. Не столько учил, сколько укреплял мою уверенность в себе. Его слова я помню очень хорошо:
— Ты не можешь победить честно, запомни это. У тебя никогда не будет достаточно силы для этого. Но я научу тебя не проигрывать. Помни, даже в спарринге, цена твоего проигрыша — жизнь. С твоим небольшим запасом выносливости, ты сможешь только обмануть, запутать, вывести из равновесия, разозлить. Другого пути нет. Оценить силы противника, просчитать атаку, нанести удар. Один, чтобы у тебя появилась возможность убежать или позвать на помощь. Спрятаться, наконец. Единственная альтернатива для тебя — выстрел с максимально удаленной дистанции. Поэтому, я буду учить тебя «грязным» приемам. Только добавим немного изящества небольшие силы? ты же девушка в конце концов.
Да уж, девушкой, похоже, меня считал только Учитель.
Из воспоминаний я вынырнула только у своего подъезда, с удивлением обнаружив в руках пакеты с продуктами. Вот это автопилот! Затащив все это на пятый этаж и обнаружив Гру на том же стуле (он что, так весь день просидел?), я бросилась на кухню.
— Ничего, — косясь на недовольного гостя, бормотала я. — Сейчас будем ужинать. Как говорила моя бабушка: «Пустой желудок, плохой советчик голове».
Раздавшийся за спиной хриплый голос был для меня полной неожиданностью.
— Хорошо сказано, вот поедим и я тебе посоветую, как одной, неизвестно где, весь день шататься.
Это что? Это сказал… Гру?
Неизвестно откуда прозвучавшие слова, заставили меня буквально взлететь на кухонный стол. Я лихорадочно шарила по нему руками, пытаясь взять мобильник. Непослушные пальцы не удержали телефон, и он упал прямо под ноги, этому…этой…этому. Потеряв единственное доступное мне средство спасения, я зажмурилась, приготовившись к самому худшему.
Минуту или две было тихо, потом раздалось какое-то фырканье и странные квакающие звуки. Сидя в углу кухни, Гру смеялся.
Гру`Гард`Виндс, сотник нордов из Серых Башен
Время тянулось бесконечно. Лучше бы я в засаде сидел! Все эти шорохи за дверями, подозрительные звуки на лестнице, шум от непонятного белого ящика на кухне, капающая вода из крана в мыльне, действующая на нервы больше чем заунывные песни степняков… Девчонка явилась, когда за окном почти стемнело. Глянула на меня испуганными глазами и побежала на кухню, шурша странными сумками. Знает, что виновата! Захотелось ее выпороть. Но сначала пусть накормит! Глядя на ее тощий зад, я передумал ее пороть. Жалко. И тут она, наконец, заговорила по- человечески! И вдруг залезла на стол. Зачем? Я просто стоял и смотрел, как она шарит по столу руками, нащупывая что-то среди кульков, а потом она взяла и зажмурилась. Испугалась? Кого? Я даже обернулся, мало ли.
То, как она там сидела, нахохлившись, с закрытыми глазами… Я старался сдерживать себя, но не удержался и засмеялся уже в голос. А когда увидел широко раскрытые глаза девушки, то просто зашелся от смеха.
— Неужели я такой ужасный? Может леди спустится, а то очень хочется есть. Раньше, ты относилась ко мне с большим пониманием, — я протянул ей руку. — Негоже сидеть на столе.
— Ты…, вы кто? — подозрительно прищурилась она.
— Гру. Забыла?
— Я совсем ничего не понимаю! — всхлипнула она, и едва коснувшись моей руки, спрыгнула со стола. — Я даже не понимаю, как я вас понимаю!
— Ха! Я тоже тебя не понимал, но по столам не прыгаю! Зачем было морочить мне голову, моя леди, если ты прекрасно знаешь язык кланов? — спросил я. — И почему ты говоришь мне «вы»? Я здесь один.
— Никакого языка кланов я не знаю! Это вы… ты придуривался все это время, я теперь заговорил по-человечески! — разозлилась она.
— Я не могу говорить по-человечески, я норд!
— Правда?
Бессовестная девчонка, почему старшие не научили ее уважению?
— А кто сказал: «Пустой желудок, плохой советчик голове»?
— А это что пароль?
— Нет! — весь этот глупый разговор стал меня раздражать. — Это были первые слова, которые я понял!
Таисия Соколова
Сидя по-турецки на кухонном столе и глядя на Гру, я постепенно расслабилась и, осознав нелепость своего положения, тоже начала смеяться. Было уже совсем не страшно. Наоборот, глядя в его глаза, я чувствовала себя маленькой непослушной девочкой, которой терпеливо приходиться объяснять всем известные истины.
